Моя королева

Дуглас коснулся пальцем ее подбородка. Элизабет ничего не сказала, но он услышал, что она вздохнула и затаила дыхание. Глядя ей в глаза, он видел несколько ипостасей ее личности: благородная леди, ранимая девочка, стесняющаяся признаться в том, что боится темноты, нежная девушка, такая красивая, что он и представить себе не мог, что такие бывают.

Не раздумывая, он наклонился и поцеловал ее.

Еще мгновение – и он пропал.

Глава 18

Дуглас ногой распахнул дверь и прошел через всю комнату к постели, не отрывая губ от рта Элизабет.

Когда он положил Элизабет на тюфяк, набитый свежим ароматным вереском, который сам собрал в это утро, он подумал, что никогда в жизни не видел никого красивее этой женщины… его жены. Ее большие глаза сияли. Она не сказала ни единого слова. Молча она потянулась к нему, ища новых поцелуев.

Дуглас нашарил узел ее платка и развязал его. Ее волосы разлились по ее плечам огненно-золотым потоком. Он поцеловал ее в подбородок, в шею, потеребил мягкую мочку уха. Он высвободил руки из спутанных волос и медленно отвел ее голову назад, чтобы еще раз поцеловать.

Он почувствовал, что ее руки скользнули вверх по его предплечьям, и их пальцы сплелись.

– Мне нужно видеть вас, – прошептал он, проведя рукой по контуру ее лица. Он потянул завязки ее блузки. – Боже милосердный! Как вы хороши!

Грудь у нее была нежная, пышная. Он гладил ее тонкую кожу, теребил сосок, пока он не затвердел и не задрожал, услышал ее стон и свое имя, которое она произнесла шепотом один раз, потом второй.

Это было самое приятное, что он слышал в жизни.

– Закрой глаза, милая, – прошептал он ей на ухо. – Сегодня ночью тебе нечего бояться темноты.

Он развязал шнуровку, стягивающую ее стан, и отбросил прочь ее юбки.

Теперь девушка была почти нагой. Дыхание его убыстрилось, тело запылало при виде Элизабет, лежащей перед ним в одной сорочке. Он стянул с себя через голову рубашку и увидел, как затрепетали ее ресницы. Он наклонился к ней, и его грудь прижалась к ее груди. Он нежно поцеловал ее в нос, а потом снова в губы, глубоким и долгим поцелуем, и почувствовал, что ее тело тает от наслаждения под его ласками. Когда он взглянул на нее, освещенную лунным светом, то увидел, как быстро поднимается и опускается ее грудь; она лежала с закрытыми глазами, остро ощущая нечто такое, чего никогда не знала… но она будет помнить это до конца дней своих.

Дуглас отстранился от девушки. Он может взять ее, это очевидно, и с мучением, которое он испытывал, будет покончено. Он может ласкать ее, упиваться ее нежностью и запахом. Господи, как он жаждет этого! Никогда в жизни не хотел он женщину так сильно. Но как бы ни было сильно его желание, в глубине души он знал, что этого нельзя допустить. Если он поддастся своей похоти, его судьба будет совсем иной. Но можно подарить Элизабет такое наслаждение, что она до конца дней своих запомнит эту ночь, эти ласки… и его самого.

Его губы скользнули по ее телу вниз, покрывая поцелуями шею, грудь и твердые соски, пока она не стала выкрикивать его имя. Он прижался к ней и почувствовал, что она приподняла бедра, раскрываясь навстречу ему. Он сбросил с себя жаркий шерстяной килт, и теперь ничто не мешало их соединению.

Когда он коснулся языком ее лона, она приподнялась на кровати со сдавленным выкриком:

– Дуглас, мы не можем…

– Ш-ш-ш, – прошептал он, осторожно укладывая ее назад, – позвольте мне дарить вам наслаждение единственным дозволенным мне способом.

Он ласкал ее, и все ее тело трепетало от незнакомых ощущений. Он коснулся ее изнутри, и она замерла, затаив дыхание, ее губы раскрылись от удивления, а глаза крепко зажмурились.

Он скользнул ниже, раскрыл ее навстречу своим губам. Она подняла бедра, не в силах вынести мучительные ласки. Он почувствовал, как она запустила пальцы ему в волосы, как крепко обхватила его руками, словно молила продолжать. Он и сам не мог остановиться, как не мог перестать дышать… он мог только любить ее.

Только когда тело девушки замерло, а дыхание успокоилось, он уложил ее на спину, а сам лег рядом и заключил ее в объятия.

Когда Элизабет проснулась, солнце уже сияло. Она потянулась и закинула руки за голову, нежась под одеялом.

Ей не было так хорошо… по правде говоря, ей никогда не было так хорошо. Теперь она поняла, почему молодые леди с трепетом ждут необыкновенной любви своего суженого. Любовь явилась к ней нежданно и бросила в пучину таких удивительных чувств, что и поверить невозможно. Дуглас ласкал ее необыкновенным способом, о котором она и понятия не имела. Он унес ее в удивительные места, так что ей казалось, что она побывала в раю.

Всю ночь он держал ее в своих объятиях, и сердца их бились в унисон. Все было бы замечательно, но… Он мог целовать ее, прикасаться к ней, ласкать ее руками и губами, но он не сделал ее своей женой.

А ей хотелось, чтобы это случилось. Ах, как хотелось!

Элизабет села на кровати, отбросив одеяло. Дуглас ушел. Она знала это, даже не окликнув его по имени. Его палаша не было у двери. И куртки тоже не было. Но еще более красноречиво говорило о его уходе то, что без него в доме было пусто.

Она встала и отбросила с глаз спутанные волосы. Подошла к столу, взяла чайник и только тогда заметила их – лежащих на столе в ожидании ее пробуждения.

Книги!

Сердце у нее привычно замерло, когда она взяла их и пробежалась пальцами по корешкам. Там были Дефо, Мильтон, даже Чосер. Были и незнакомые книги; некоторые она уже читала… и перечтет снова.

Каким-то образом Дугласу удалось достать для нее книги взамен тех, что погибли на море. Никогда еще она не получала такого дорогого подарка. И ей страшно захотелось поблагодарить его.

Элизабет быстро оделась, накинув сорочку, простую юбку и корсаж, который дала ей поносить Эйтни. Она налила воды в чайник и задумалась, с какой книги начать. Когда чай был готов, она уселась на стул, поджав под себя ноги, и открыла первую страницу.

Шли часы. Утро быстро превратилось в день. День перешел в сумерки, а она читала одну восхитительную страницу за другой. Только когда в животе у нее заурчало от голода, она отвлеклась от книги и поняла, что провела за чтением весь день.

За окном небо темнело. Куда это мог так надолго уйти Дуглас? Прошло ведь уже много часов. И тут она поняла.

Эйтни!

Ей следовало бы вспомнить об этом пораньше.

Накинув шаль, Элизабет торопливо зашагала по долине.

На ходу она мурлыкала мелодию, которую Кэролайн часто играла на клавикордах. Она на острове Скай почти неделю и все еще не написала сестренке обещанного письма. Она напомнила себе попросить у Дугласа писчей бумаги, потом сорвала веточку душистого вереска, чтобы закладывать прочитанные страницы в книжке.

Когда она добралась до дома Эйтни, солнце уже село за горные вершины, предвещая наступление ночи.

– Добрый день, мисс, – сказала Эйтни, заметив Элизабет, спускающуюся с холма. Она стояла у дома, выбивая пыль из половиков. – Я уже давненько вас поджидаю. Или вы нашли себе какое-нибудь занятие?

Элизабет взялась за другой конец половика и помогла Эйтни вытрясти пыль.

– Я читала. Утром я нашла на столе несколько книжек. Несколько стихотворных сборников, романы… Я подумала: может быть, Дуглас здесь… Мне хотелось поблагодарить его за то, что он достал их для меня.

– Ах, девушка, я не думаю, что книжки от Дугласа. Где бы он сумел раздобыть их так быстро?

– Но если они не от Дугласа, то откуда же они взялись?

Эйтни задумалась.

– Единственный человек здесь, на острове, у которого есть книги, это лэрд.

– Лэрд?

– Ну да, Маккиннон из Дьюнакена. У него в библиотеке полно книг. Они перешли к нему от прежнего главы клана. Он, верно, услышал, что ваши вещи погибли, и решил, что вы обрадуетесь, если он даст вам несколько книжек. Кто-то должен же их читать. Иначе они стоят без толку в его старом пустом замке и рассыпаются в пыль…