Путь воина

— Она догадалась, что мы придем сюда, если сумеем спастись, — сказала я. Потом снова перечитала стихотворение, пытаясь понять спрятанный в нем смысл. — Саженец тянется ввысь… Что мать хотела сказать нам?

— Саженец — это Мориясу, — медленно проговорила Хана. — Мама говорит, что несмотря на гибель отца и братьев, наш младший брат все еще жив. Он вырастет, а значит, наша семья сохранится!

— Мориясу — наше будущее, — проговорила я, кивая. Потом быстро коснулась пальцами рукояти деревянного меча, торчавшего у меня за поясом. — Он наша надежда. «Новая пора» означает, что нужно вернуть назад должность дзито для Мориясу, Чтобы исполнить волю покойного деда.

Мы с Ханой точно не знали, правильно ли истолковали послание матери. Но теперь у нас была надежда. И у меня, и у Ханы. Ибо без надежды у нас не осталось бы ничего кроме утраты и боли.

Хана обернулась назад и посмотрела в сторону леса, темневшего вдали.

— Мы должны разыскать мать и Мориясу, — сказала она. — Но где они могли найти убежище? Как ты думаешь, Кими?

Я ненадолго задумалась.

— Мама знала, что дядя начнет искать ее и Мориясу, как только не увидит их среди погибших. Значит, ей нужно было уйти как можно дальше, чтобы затеряться… А где проще всего затеряться, как не в большом городе?

— Значит, мы тоже должны отправиться в город!

— Передохнем здесь до утра, а с рассветом отправимся в путь, — кивнула я.

Хана наклонилась над столом.

— Нельзя, чтобы это попало в руки самураев, — сказала она, кивая на свиток. — Иначе они немедленно донесут о наших планах дяде.

Она подожгла одну из свечей, принесенных в дар божествам, поднесла свиток к пламени и подержала, пока тот не загорелся. После этого Хана положила объятую пламенем бумагу на каменное блюдо, и мы стали в молчании смотреть, как прощальное послание нашей матушки обращается в кучку пепла.

Когда слова матери были уничтожены, я почувствовала невероятную усталость. Опустившись на пол, я привалилась к Хане и закрыла глаза. В тот же миг страшные картины замелькали перед моим внутренним взором — алые пятна, проступающие на желтых одеждах отца… Пепельное лицо Харумасы, падающего на пол парадной комнаты…

И над всеми этими образами гремели последние слова, с которыми дядя обратился к моему отцу: «Я уважаю моего брата дзито!» — сказал он. «Я уважаю его так же сильно, как наших предков Ямамото».

От этих воспоминаний у меня разболелось сердце, и тихие слезы заструились по моему лицу.

Как мог дядя сотворить такое? Неужели это был тот самый человек, который учил меня ката? Тот самый веселый, хохочущий, любящий дядя, который сажал нас с Ханой к себе на седло и рассказывал истории о былых сражениях?

Скорбь охватила меня, когда я вспомнила один далекий летний день, когда мы всей семьей отправились на прогулку к реке. Мориясу был тогда младенцем в шелковых пеленках и почти все время спал на руках у мамы.

Мы с Ханой плескались в реке, брызгались водой с нашим двоюродным братом Кен-ити, а отец и дядя, сидя на берегу, хохотали и подшучивали друг над другом. Как же могло случиться, что наша семья распалась таким кошмарным образом? Мне казалось, что это всего лишь страшный сон.

Хана крепко обняла меня, и вскоре промочила мне плечо своими слезами. Мы долго плакали, сидя на полу нашего семейного святилища. Снаружи луна равнодушно поднималась все выше и выше в небо. Ночная тьма сгущалась в лесу среди деревьев.

Наконец мы с Ханой свернулись рядышком на циновке. Убаюканные журчанием протекавшего рядом ручья, мы уснули.

* * *

Я резко села, сердце колотилось у меня в горле. Я не знала, сколько проспала, но что-то меня разбудило.

Вот оно! Звук повторился — сухой треск ветки под чьей-то тяжелой ногой.

Лежавшая рядом со мной Хана приподнялась на локте, глаза ее расширились. Снова хрустнула ветка, а следом послышались чьи-то осторожные шаги.

Хана посмотрела на меня и еле слышно шепнула: «Кто-то идет».

Я протянула руку и быстро схватилась за рукоятку своего нихонто. Я была готова защитить нас обеих и, если потребуется, сражаться насмерть.

Шаги приблизились. Я вытащила меч их ножен.

Бесшумно встав, я скользнула к выходу и стала ждать, затаив дыхание…

Внезапно черная фигура преследователя выросла в открытом проеме входа.

Лунный свет заиграл на его фигурном железном шлеме, и я поняла, что это один из дядиных самураев.

Не успела я шелохнуться, как он выбросил вперед руку и схватил меня за горло. Его пальцы, как стальные тиски, стиснули мою шею, а потом самурай выволок меня из святилища.

Я начала задыхаться.

Помню, что я стала оседать на землю, но мой похититель рывком поставил меня на ноги и так приблизил свое лицо к моему, что я почувствовала запах рыбы в его дыхании. Взглянув на его загрубевшее в битвах лицо и на длинный красный шрам, тянувшийся от уголка его рта, я узнала в нем того самого самурая, который совсем недавно крался по коридору мимо комнаты моей матери.

И тогда я отчаянно сжала рукоять своего меча.

— Глупые девчонки! Я следил за вами с тех пор, как вы сбежали из парадных покоев, — оскалился самурай. — А вы и не заметили! — Он злорадно рассмеялся — никогда в жизни не забуду этот отвратительный сиплый смешок! — и еще сильнее стиснул мое горло.

Я не могла дышать. Кровь застучала у меня в ушах. А самурай медлено приставил острие своего меча к моей шее и прошептал:

— Меня щедро наградят за твою смерть!

Конец ознакомительного фрагмента