Страница 62 из 63
Мои две недели ожидания после вынесенного смертного наказания в суде первой инстанции состояли из постоянной молитвы, чтения Нового Завета. Я раскаивался в содеянном перед Богом и людьми, надеялся на пересмотр трагичного приговора. Левинзон принес иконы, Пресвятой Богородицы и Николая Чудотворца. Я громогласно испрашивал прощения у Святых, каялся, умолял продлить жизнь пусть пожизненным заключением, но продлить. Чтобы увидеть своего будущего ребенка, готов был на все, но я использовал кредит доверия Всевышнего, поэтому только его снисхождение могло помочь.
Я погряз по уши в тяжких грехах, много подлостей сотворил, бед принес людям. Мне не нужна свобода как таковая, или жизнь. Выпрашивая возможность, пусть находясь за решеткой, временами проводить время с ребенком, принять участие в воспитании. Я молился и ждал аппеляционный суд.
Я не верил в Бога, man! Точно так же как и ты. Да, да знаю, что ты крещен, посещаешь Храм в большие церковные праздники или, когда тебе чего нибудь от Него нужно. Я всегда был уверен в своих собственных силах. Бог стоял в далекой стороне. И только сейчас весь такой беспомощный, бессильной распластавшейся букашкой на асфальте умоляю в помощи Всевышнего. Знаю, мои грехи тяжелы, я пал так низко, оттуда выбраться своими силами уже не выйдет. Заклинаю обещаниями именно Его, если вдруг не погибну, изменюсь кардинально, к наркотикам больше не притронусь никогда и ни за что.
Нам всегда приходиться делать выбор. Порой жесткий, жестокий, по отношению к другим людям иной раз предательский. Таковы простые правила жизни. Я перед выбором одного из двух: или умереть, так и не дождавшись рождения малыша, или сдать партнеров по бизнесу, Майкла.
Левинзон протягивает пачку чистых листов бумаги и шариковую ручку.
--Зачем?—инертно я.
--Ты признал вину, судьи первой инстанции, конечно, оценили чистосердечное раскаяние,--подбадривает изо всех сил Левинзон.
--Поэтому впаяли смертную казнь?— ухмыляюсь нервно я.
Усталым взглядом гляжу на Левинзона. Я спокоен, точнее смирился с участью смертника. Моральные и физические силы улетучились из меня. Андрей не отступает, энтузиазм адвоката поражает. Левинзон последовательно излагает план по спасению свыкшегося со своей участью смертника подзащитного.
--Ожидаемо Антон –твердо утверждает он. --Успокойся.
--Может, закуришь?-- подвигает сигаретную пачку «Marlboro» лежащую в центре стола.
--Хреновые мои дела!--силюсь пошутить,-- Раз призываешь покурить. Первый раз слышу от тебя такое предложение,--выпускаю смешок.
-- Тайцы могут вынести более мягкий приговор,-- не отвлекается он на мои ехидные шутки,-- даже не пожизненное, а конкретный срок, пусть длительный.
--Двадцать пять-тридцать лет,--не останавливается он, не пуская меня втиснуть уточняющие вопросы.-- Года три проведешь в местной тюрьме, более-менее бытовые условия обеспечим. Параллельно пробьем выдачу тебя под Российскую юрисдикцию. Шанс есть. Причем не малый. Это реальное положение дел.
--Что требуется?—хватаюсь цепко я за проплывающую мимо спасительную соломинку.
--Рассказать,--обычной интонацией молвит адвокат.
--О чем?
--Все о наркобизнесе. Явки, пароли, места производства наркотика, поставщики, лидеры наркосиндикатов. Изложить на бумаге подробно, честно. Ты крупная для тайцев добыча угадившая в их сети. Просто так они пленника не отпустят.
--Сдать компаньонов?—уточняю я даже без удивления. Я к такому раскладу был готов.
--Сдать,--констатирует он.
Я не раздумываю и не сомневаюсь, не мучаюсь угрызениями совести о предательстве партнеров. Майкл не погнушался кинуть меня, понимаю, что есть партнеры, которые мне не сделали ничего плохого. Вели себя порядочно, если можно так назвать отношения людей в криминальном предприятии. У меня нет другого выхода, я поступлю, как считаю правильным.
--Андрей, партнеры быстро поймут, кто их предал. Нужны гарантии безопасности Грэг, ребенка, матери!
--Их защитят. Придется сменить жительство, фамилия, имена. Будь, спокоен не переживай.
--Хорошо,--закуриваю сигарету.
Молчим, я курю, Андрей роется в документах. Когда сигарета дотлевает, тушу ее о пепельницу, беру стопку чистой бумаги принесенную для меня Левинзоном. Прошу охранника сопроводить в камеру.
40.
Мы рождаемся маленькими склизкими комочками, больше похожими не инопланетянина чем на человека. Крупная голова, короткая шея и короткие ножки, большое туловище. Лет через 25-30, гадкие утята превратятся в прекрасных лебедей. Взрослые люди выучатся ремеслу, пойдут работать, женятся, для того чтобы родить потомство, так по замкнутому кругу, так определено природой и Богом. В рождении и воспитании детей есть смысл нашей земной жизни.
Когда Грэг сказала о беременности, счастье подняло меня, я летел словно шар по бескрайнему небу наполненный радостью. Я хотел ребенка. Малыш был долгожданный, от любимой женщины.
Грэг просила, заклинала покончить с криминалом. Она чрезвычайно боялась, что меня убьют либо посадят. Женское чутье ее не подвило.
Я гарантировал, что завяжу с преступным бизнесом.
--Три, четыре ходки. И передам управление предприятием другим лицам. Выйду из дела,--успокаивал усиленно ее,-- посвящу себя воспитанию нашего будущего малыша. У нас достаточно денег, чтобы безбедно жить.
Я дал обещание в первую очередь самому себе в ближайшие месяцы завершить с наркоторговлей. Поговорил с Майклом о планах продать долю. Мы долго сидели у него в «Мрато», выпивали, вспоминали 90 годы, общие приключения, истории из жизни. Признаюсь. Я был благодарен партнеру, что он взял меня в долю бизнеса в 2007 году. После моего шестимесячного путешествия по Европе, когда в карманах брюк было зеро. Германия, Франция, Испания, автостопом, дешевым вагоном поезда, город за городом я проделывал путь, нащупывая органами осязания и обаяния личное будущее. Работал, где придется, жил там куда пускали. Просто заходил в первую попавшуюся торговую лавку, предлагал выполнить любую работу, за деньги, еду или ночлег. Мне остро требовались те полгода поездок, переосмыслений былого, поисков новых целей.
Я уже не тот двадцатилетний, дорвавшийся до кучи денег в возрасте в котором сегодняшние молодые люди в большинстве своем живут за счет родителей или работают в «Макдональдс». Не молодой парень, с нашего двора достигшей в одночасье всего, о чем грезил в двенадцать лет. В тридцать два года я менял жизненные ориентиры, кардинально Я был нищий, но вольный, и передо мной лежало несколько дорог-путей. Чего я желал, чувак? Обычных, понятных вещей, человеческих отношений, людских чувств. Я грезил встретить женщину, мать моих детей. Семью, детей, большую лохматую собаку, дом с верандой, собственное дельце позволяющее жить не ниже среднего. Как видишь, я не удивил тебя ни чем. Тот отъявленный наркоторговец исчез из полезрения. Я визуально представлял, как к нам в уютный дом с лужайкой будут приезжать гости, друзья на выходные. Мы сделаем фирменное барбекю, выпьем, пошутим о всякой ерунде, повеселимся одним словом. Я желал видеть, как растут мои дети, как я стану воспитывать их, учить, буду любящим отцом и другом для ребят.
После моей длительной поездки по Европе, я вернулся в Амстердам. Устроился экскурсоводом в местное турагентство. Познакомился с Грэг. Направление жизни желанно складывалось. Работа, любимая женщина. Грэг я чистосердечно излил о своем прошлом, контрабанде, тюрьме. Она не бросила меня, просила забыть о произошедшем. Это уже прошлая жизнь. Время встречи и наша общая жизнь с Грэг стало самым счастливым временем для меня. Мы до краев наслаждались друг другом как любая влюбленная пара.
Мы строили планы, родить детей, купить дом. Я прекрасно понимал, перспектив заработать и сделать комфортной жизнь Грэг моих будущих детей трудясь зкскурсаводом, нет. Нужен был первоначальный капитал для запуска легального бизнеса, устройства семейного быта. Год не более работы в наркоторговле, я покину криминал уже навсегда. Грэг я не сообщил о планах вернуться на старую дорожку продаж «экстази»..