Страница 34 из 58
«…спокойно… Утром вы проснетесь бодрой и полной свежих сил… Спите крепко… спите крепко… спите крепко…»
Он умолк. А мы переглядывались в полной растерянности.
— Я включил на всякий случай приемник, и вот… — виновато сказал Вилли. — Как толкнуло меня что-то.
— Он вел передачу одновременно с нами? — спросил у него Жакоб.
— Ты же слышал концовку.
— Н-да, — пробормотал Морис.
— Тетя слышала и вас и его? — догадалась я. — Что же будет? Кого она послушается?
Вилли пожал плечами и начал копаться в инструментах.
— Посмотрим, — неуверенно ответил Жакоб. — Попробуем для верности повторить внушение еще раз, попозже. Может, как раз угодим в тот момент, когда у нее начнутся сновидения. Тоже подходящее время для гипнопедии.
Он помолчал, посмотрел на ошеломленные лица комиссара и доктора Ренара в дверях фургона и пробормотал задумчиво:
— Хотел бы знать, что он внушал ей сегодня, одновременно с нами?…
Ждать повторной передачи я не могла и поспешила домой, оставив неудачливых детективов.
И тоже думала, долго не засыпая: что еще мог внушать тете проклятый голос? И чье внушение окажется сильнее — его или наше?
Я проснулась с теми же тревожными мыслями, но сразу успокоилась: Розали сказала, что тетя уже давно встала, у нее разболелись зубы и она просит меня зайти.
Внушение Мориса подействовало!
Тетя сидела у себя в спальне на кровати и со стонами раскачивалась, держась за левую щеку.
— Ужасно болит зуб! — с трудом выговорила она. — Думала, обойдется, а он так разболелся… Ой! Поедем скорее к дантисту.
— Почему же ты раньше меня не разбудила?
— Все равно было рано ехать.
— Ты одевайся, а я пойду приготовлю машину.
— Она все еще неисправна?
— Нет, нет, сейчас поедем, — успокоила ее я, побежала к себе в комнату и позвонила Жакобу.
— Отлично! — обрадовался он. — Мы сейчас же выезжаем в Сен-Морис, а вы следуйте за нами.
Чтобы дать им время уехать, я нарочно немножко затянула сборы, как ни жалко мне было тетю. Боль ее донимала, видно, не шуточная. Всю дорогу она, прикорнув на заднем сиденье, жалобно постанывала.
Я остановилась перед лавчонкой у моста. Неподалеку стоял зеленый фургон. Значит, они успели. Но зачем прикатили в своей лаборатории на колесах — или она понадобится?
Я помогла тете вылезти из машины. Мы подошли к двери лавчонки, и тетя обиженно сказала:
— Вот видишь, ты сама спутала адрес.
Не веря своим глазам, я смотрела на белую эмалированную дощечку на двери: «Опытный дантист. Принимает в любое время». Наконец решительно нажала кнопку звонка…
Дверь тут же открылась. Я чуть не ахнула, увидев перед собою Вилли в белом халате! Халат едва сходился у него на груди — видимо, его позаимствовали у доктора Ренара.
— Что вы хотели? — невозмутимо спросил Вилли.
— Простите, можем мы видеть доктора? — промямлила я. — У моей тети очень болит зуб.
— Прошу. — Вилли склонил голову и отступил, приглашая нас войти. — Доктор сейчас примет вас, мадам.
Он исчез за дверью второй комнатки, а я старалась заслонить от тети прилавки, совсем неподходящие для приемной дантиста, и наваленную в углах рухлядь…
Но тетя, похоже, ничего не замечала! Или, может, видела под влиянием внушения настоящую приемную с белыми стенами и удобными креслами?
Тут, к счастью, появился приветливо улыбающийся доктор Калафидис и пригласил:
— Заходите, заходите, прошу. А вы, мадемуазель, будьте любезны обождать здесь. Это займет совсем немного времени.
Халат на нем был слишком короток — тоже по фигуре доктора Ренара. Но тетю ничего не смущало. Она не удивилась, увидев вместо прежнего таинственного дантиста незнакомого усатого доктора Калафидиса, и спокойно пошла за ним.
А возле меня вдруг очутился Морис, неслышно выйдя из-за портьеры.
— Не волнуйтесь, — шепнул он. — Все пройдет хорошо. Сейчас она видит лишь то, что ей внушили.
— И комиссар с вами?
— Нет, — тихонько засмеялся он. — Комиссар не решился прийти. Считает, что это похоже на незаконный обыск без ордера, и не смеет нарушать закон, хотя человек он смелый и находчивый.
Мы с Морисом подошли поближе к двери и прислушались. За ней было тихо, только изредка позвякивали инструменты. Потом послышался голос доктора Калафидиса:
— Этот зуб придется, к сожалению, удалить. Очень запущен. Один момент, вы не почувствуете никакой боли, мадам.
Тетя приглушенно вскрикнула…
— Вот и все, — бодро проговорил доктор Калафидис. Жакоб поспешно скрылся за портьерой.
Через несколько минут вышла тетя, прижимая к губам окровавленный платочек.
— Хороший дантист, но тот был лучше, — глухо сказала она.
Улыбающийся доктор Калафидис проводил нас до двери, и мы отправились домой.
Чем же кончился «незаконный обыск» во рту у тети? К счастью, когда мы приехали домой, она захотела немного полежать и ушла к себе. А я скорее помчалась к доктору Ренару.
Он тоже ничего не знал: участники операции «Больной зуб» еще не вернулись.
Наконец подкатил зеленый фургон. За рулем сидел Вилли, уже заметно навеселе. Жакоб махал нам рукой.
Я подбежала к машине. Он протянул мне ладонь, на которой лежал крошечный темный кусочек неправильной формы.
— Полюбуйтесь, — торжествующе сказал Морис. — Голос теперь у нас в руках.
— Что это?
— Приемник! — с непривычным для него оживлением воскликнул Вилли. — Уникальный миниатюрный приемник. Отличная штука! Сидел у нее в зубе вместо пломбы.
— Я всегда говорил, что Анри — гений, — сказал Жакоб. — Если бы он не связался с жуликами…
И вырванное жало таит яд…
Потом мы сидели за столом на веранде, пили ледяное лигерцкое вино, а удивительный приемник покоился перед нами на блюдечке, и я никак не могла оторвать от него глаз.
— Невероятно, — качал головой доктор Ренар. — Невероятно. Но согласитесь, что я оказался ближе всех к истине, когда вспомнил о той женщине в Америке.
— Совсем иное дело, — возразил Жакоб. — Они просто ловко воспользовались тем, что природа почему-то поместила в зубах человека свободные нервные окончания, связанные со слуховыми центрами мозга…
— Бетховен, — перебил слегка захмелевший Ренар, — великий Бетховен, когда оглох, слушал музыку, касаясь рояля тростью, зажатой в зубах. Помните?
— Верно, — кивнул Жакоб. — А теперь техника так шагнула, что стало возможно поместить в дупле зуба целую радиостанцию.
— «Достоинство часов не в том, что они бегут, а в том, что идут верно…» — пробормотал старик, качая головой.
Их больше восхищала выдумка жуликов, а я радовалась, что «небесный глас» навсегда теперь оставит нас в покое…
Но я ошибалась…
— Комиссар помчался в Берн, — весело сказал Жакоб. — Захватил с собой наши пленки. Уверен, что теперь удастся получить ордер на арест Горана. Скоро мы увидим «космического» проповедника на скамье подсудимых…
Но Морис тоже ошибался.
Поздно вечером комиссар Лантье позвонил из Берна и сообщил, что Мишель Горан и его помощница Луиза Альтенберг еще вчера улетели в Париж…
— Странно… — задумался Жакоб. — Кто же вел ночью передачу? Хотя, впрочем, записали заранее его голос на пленку, а прокрутил кто-то из подручных. Но зачем?
— Может, они напугались, поняв, что мы напали на след? — сказала я.
— Вряд ли. Он еще не знал, что мы догадались насчет зуба и поехали искать дантиста. Приемник у них был спрятан надежно. Если бы мы не начали глушить его передачу и от этого не заболел зуб, то и сейчас терялись бы в догадках, где приемник. Похоже, Горан снова готовит себе алиби, но зачем, для чего?
Мы это скоро узнали.
Через день, тихим, солнечным утром, тетя вдруг захотела поехать в Сен-Морис, чтобы купить кое-что в магазинах. Я охотно согласилась отвезти ее, радуясь, что у нее снова пробуждается интерес к жизни.