Убить футболиста

— Я надеюсь, мемориальная доска на этом доме висит? — тут же сострила девушка.

— К сожалению, нет. В этих местах столько зданий, связанных с моим именем, что памятных досок на каждое не хватит. Однако давайте зайдем в школу. — И Громов пригласил девушку пройти в небольшую калитку справа от ворот.

Войдя в здание, они поднялись на второй этаж, где в небольшом кабинете размещался школьный музей. Там их встретила невысокая пожилая женщина с интеллигентным лицом.

— Добрый день, Ирина Марковна, — поздоровался с ней Громов и галантно поцеловал женщине руку.

— Здравствуй, Кирюшенька, — улыбнулась хозяйка кабинета и нежно погладила по голове склонившегося над ее рукой Громова. — Что-то давненько ты не баловал нас своим вниманием.

— Работа такая, — с нескрываемым сожалением в голосе ответил Громов и добавил: — Как поется в старой песне: «Ни минуты покоя».

— А мы ведь тебя с твоей мамой предупреждали — не ходи работать в милицию. Однако ты нас не послушал. А ведь у тебя был неплохой литературный талант.

— Мой талант, Ирина Марковна, никуда от меня не делся. Знаете, какие я рапорты своему начальству пишу — они буквально зачитываются. Кстати, о писанине. Ирина Марковна, разрешите мне представить вам молодую и очень талантливую журналистку по имени Инга. — И Громов подвел к хозяйке кабинета свою спутницу.

Женщины с интересом посмотрели друг на друга и обменялись коротким рукопожатием.

— Ирина Марковна, вы в курсе, зачем я приехал? — после короткой паузы вновь обратился к хозяйке кабинета Громов.

— Конечно, твоя мама мне уже позвонила. Однако методички находятся у директора.

— Тогда если вам не трудно, Ирина Марковна, займите, пожалуйста, гостью чем-нибудь, а я вас на несколько минут покину. — И Громов, лукаво подмигнув девушке, вышел из музея.

Кабинет директора находился на этом же этаже, всего лишь в нескольких шагах от музея. В годы, когда в этой школе учился Громов, на этом месте располагался кабинет немецкого языка. Преподавал предмет Михаил Петрович Эпштейн, с которым у Громова, несмотря на его весьма средние показатели по языку, были довольно хорошие отношения. В 1976 году, во многом благодаря этим отношениям, Громов даже получил возможность с группой отличников съездить на неделю в ГДР. С тех пор минуло более двадцати лет, Михаил Петрович в школе уже не работал, а на том месте, где когда-то был его кабинет, теперь находились владения директора.

Секретаря, которая обычно всегда сидела в приемной, на месте не оказалось, и Громов беспрепятственно прошел в директорский кабинет. На удачу, его хозяйка была на месте и, сидя за своим столом, что-то писала. Увидев, какой гость к ней пожаловал, она радушно улыбнулась и, отложив свою писанину, предложила ему сесть на один из стульев.

— К сожалению, Екатерина Ивановна, совершенно нет времени, — отказался от предложения Громов. — Да и вы, я вижу, вся в заботах.

— Угадал, Кирилл, — ответила женщина. — Сегодня в четыре часа отправляем детей в летний лагерь, а документы еще не готовы. А твои методички — вот они. — И директриса достала из стола небольшую стопку бумаг и отдала их гостю.

В это время зазвонил телефон, и Громов, посчитав за благо не отвлекать больше хозяйку от ее неотложных дел, вышел из кабинета. Если бы он еще на несколько секунд задержался у директора, он наверняка бы заинтересовался разговором, который она повела с неизвестным собеседником. Однако Громов покинул кабинет слишком быстро и плотно закрыл за собой дверь. Что же за разговор вела директор?

Мужской голос, который звучал на другом конце провода, директору был совершенно незнаком. Однако обладатель его говорил очень вежливо, в некоторой степени даже заискивающе, чем сразу расположил к себе собеседницу.

— Извините, что отрываем вас от дел, но нам срочно нужна ваша помощь. Вас беспокоит режиссер с телевидения Олег Иванович Елизаров. Дело в том, что мы собираемся снимать документальный фильм о наших прославленных спортсменах, в частности — о знаменитом когда-то футболисте Сергее Кадилине. Вам наверняка знакома эта фамилия?

— Безусловно, — ответила директор. — Однако я не перестаю удивляться вашему брату телевизионщику. Где же вы раньше-то были? Год назад вы могли бы круто изменить его судьбу, но опомнились только сейчас.

— Однако согласитесь, лучше поздно, чем никогда, — вновь подал голос собеседник директора. — К сожалению, нам только сейчас стало известно о тех трудностях, которые пережил Кадилин. Говорят, что он даже крыши над головой не имеет. Мы пытались разыскать его через бывших друзей, но у нас ничего не получилось. Кстати, вам не известно, где можно его найти?

— К сожалению, нет.

— Жаль. Но мы знаем, что в вашей школе учится его дочь — Оксана Кадилина. Вы не могли бы дать нам ее адрес, чтобы мы вышли на ее маму — бывшую жену Кадилина? Мы хотели бы взять у нее интервью, но главное — может быть, через нее выйти и на самого спортсмена.

— Вы считаете уместным волновать человека, который вот уже несколько лет не живет с Кадилиным и имеет новую семью? Я лично считаю иначе. Поэтому никакого адреса я вам дать не могу.

— Неужели и вы нам ничем не поможете? — с нескрываемым отчаянием в голосе спросил «телевизионщик». — Ведь дело-то благое — мы хотим пускай с опозданием, но воздать должное этому замечательному спортсмену. Вы сказали, что надо было раньше об этом думать. Согласен. Но ведь и сейчас Кадилин испытывает серьезные трудности и наверняка будет рад любой помощи. С этим вы согласны?

Вопрос, который задал директору ее невидимый собеседник, заставил женщину задуматься. Она впервые за время разговора заколебалась в своей решимости не давать никаких адресов и теперь мучительно прикидывала в уме, как ей быть. И тут ее внезапно озарило.

— Можете радоваться, вам повезло. Я совсем забыла об одном мероприятии, которое у нас намечено на сегодня. В четыре часа мы отправляем детей в летний лагерь отдыха, и среди отъезжающих будет и Оксана Кадилина. Провожать ее наверняка придет ее мама и, вполне вероятно, сам Сергей Кадилин.

— Почему вы считаете, что он тоже может прийти? — спросил «телевизионщик».

— Точно я утверждать не могу. Однако все три предыдущих года он обязательно приходил провожать свою дочь в лагерь. Вот и я подумала: почему бы ему не прийти и сегодня?

— Вы нас очень сильно выручили. Спасибо вам большое, — радостно зазвенел в трубке голос «телевизионщика», после чего раздались короткие гудки, возвестившие о конце разговора.

Директриса положила трубку на рычаг, а сама подумала: «Я ведь даже не спросила, в какой телекомпании работает этот режиссер. Хотя, если они приедут сегодня в школу, времени для этого у меня будет предостаточно».

Громов, вернувшийся в школьный музей, застал там идиллическую картину. Хозяйка музея и его белокурая спутница проводили время в разглядывании многочисленных фотографий, развешенных на музейных стендах. Громов подошел ближе и приятно удивился — женщины разглядывали фотографию, на которой был запечатлен его родной класс во время выпускного вечера.

— Вот, Кирюша, пытаюсь рассказать Инге о твоем классе, но память меня подводит, — смутилась хозяйка музея, увидев Громова. — Я думаю, лучше тебя это никто не сделает.

— Это верно. Только интересно ли это Инге?

— Очень интересно, — поспешила заверить Громова девушка. — К своему глубокому стыду, я окончила школу всего лишь пять лет назад, однако со своими одноклассниками с тех пор больше не виделась. Даже не знаю, чем большинство из них занимается. Неужели вы, Громов, знаете, кем стали ваши одноклассники после стольких лет разлуки?

— А кто вам сказал, что мы не встречаемся? — удивился Громов. — Периодически мы устраиваем совместные встречи и делимся друг с другом впечатлениями. А память у меня, к вашему сведению, отменная. К примеру, вот этот юноша, — и Громов ткнул пальцем в то место на фотографии, где был запечатлен симпатичный молодой человек с длинными волосами, — сейчас работает журналистом и пишет книги. Его зовут Влад Зорин. Слышали, наверное? Он написал несколько книг про знаменитых людей.