Хороший парень

Жил Неборак, как выяснилось, в небольшом собственном домике на окраине. Захлопывая дверцу, он попросил, чтобы завтра Надя заехала за ним пораньше, так часам к шести...

— Хорошо, — ответила Надя.

Она не спрашивала, зачем председателю может понадобиться машина в такую рань да еще в воскресенье. Это ее не касалось: в шесть так в шесть.

— Постойте, а вы-то сами где жить будете? — в последнюю минуту догадался спросить Неборак. — Уже устроились?

— Нет еще, — ответила Надя. — Гостиница, говорят, переполнена, и я не знаю...

— Ну, это дело поправимое, — усмехнулся Неборак. — Для вас, думаю, в гостинице местечко найдется.

И, продолжая улыбаться, он щелкнул замком, извлек из объемистого портфеля блокнот и, раскрыв его, тут же нацарапал карандашом несколько слов.

— Вот, — сказал он. — Возьмите.

По записке председателя Наде немедленно предоставили отдельный номер на втором этаже.

Номер, правда, был совсем крошечный: одно окно, железная кровать, крашенная голубой краской (коридорная называла ее «койкой»), столик, ворсистое рядно на полу... Наде, когда она осталась одна, сразу же захотелось раздеться и лечь в постель, но она заставила себя выйти из номера и спуститься вниз. Прежде всего надо было позаботиться о машине.

Найти райкомовский гараж не составило большого труда: он был тут же, в двух шагах от гостиницы. Когда Надя подъехала, в гараже еще был какой-то шофер, который собирался запереть ворота.

— Где поставить машину? — спросила Надя.

— А где хошь, там и ставь, — равнодушно ответил шофер. — В гараже, сама видишь, места нету.

— То есть как это нет места? — Надя повысила голос. — Всякий хлам, — она показала рукой на остов какой-то «раскулаченной» машины, — хранится у вас в гараже, а моя «Победа» должна стоять на улице? Открывай, тебе говорят!

Шофер сонно, нехотя пожал замасленными плечами; в сумерках казалось, что на нем железные латы.

— Нет, ты мне ответь! — настаивала Надя. — Это правильно?

Она быстрыми шагами вошла в гараж и, отыскав на стене телефон, сняла трубку.

— Соедините меня с первым секретарем райкома, — сказала она. — Что, его нет в райкоме? Тогда дайте квартиру...

Она знала, что делает. Но шофер не дал ей поговорить с секретарем. Положив руку на рычаг аппарата, он примирительно сказал:

— Ладно, будет тебе... Незачем беспокоить Василия Ивановича по пустякам. Да разве ж я против?

Ворча, что вечно должен за кого-то работать, он принялся помогать Наде. Вдвоем они выволокли во двор раму разбитой машины, откатили в сторону громыхавшую железную бочку и освободили место для «Победы».

— Ну вот, порядок, — сказала Надя, заведя машину в гараж. — Теперь можешь закрывать..

Ей казалось, что она уснет сразу же, как только коснется головой подушки, но на новом месте, как это часто бывает, не спалось. Было то жарко, то холодно, подушка плоско сплющивалась, и ее приходилось взбивать. Душные сны наполняли комнатку, залитую мертвящим лунным светом.

Во сне Надя снова ссорилась с Яшкой.

Но, вероятно, потому, что она весь день читала «Трех мушкетеров», на этот раз Яшка привиделся Наде в мушкетерском плаще и в шляпе с пером, из-под которой насмешливо улыбалось его лицо — хитрое гасконское лицо д'Артаньяна.

А к шести часам, так и не выспавшись, Надя была уже на ногах.

Она вывела машину из гаража и, подъехав к дому председателя исполкома, дважды просигналила. Тотчас распахнулось окно. Выглянул Неборак в нижней сорочке и с намыленной щекой. Помахав в воздухе помазком, крикнул, что скоро выйдет.

Действительно, не прошло и десяти минут, как он вышел на крыльцо. И не один, а в сопровождении двух ребятишек и рыжей костлявой женщины, кутавшейся в полушалок. У всех в руках почему-то были кошелки и сумки.

— Поехали, — сказал Неборак, уложив эти сумки и прочую тару в багажник. — Я вам покажу дорогу.

Надя промолчала.

Улица кончилась, и машина выехала на большак. Надя привычным движением переключила скорость. Тополя сменились вербами. Желтые отяжелевшие подсолнухи клонились долу...

По дороге Надя обогнала несколько машин и подвод, которые шли в том же направлении. Уж не на базар ли?

— Бачь, сколько народу держит курс на Ивановку, — сказал Неборак, обращаясь к жене.

«Ясно, едем на рынок», — подумала Надя.

Пышность и яркая, крикливая пестрота колхозного базара ошеломили ее. Вдоль плетней тесно, рядком стояли телеги. Высились горы глиняных глечиков, макитр и крынок. В мешках визжали поросята. С возов бойко торговали яблоками, иссиня-черными сливами (пять рублей за ведро), яйцами, курами, густым липовым медом. Пахло потом, дегтем, сыромятной кожей,..

Чуть ли не перед Надиным лицом помахивал завязанным хвостом какой-то потный чалый меринок. Он стоял, широко расставив передние ноги, и преспокойно щипал своими осторожными губами траву. Ни пройти, ни проехать...

Но оттого, что вся эта лоскутная, шумная сумятица базара освещалась жарким солнцем, еще нестерпимее сияла глазурь на глиняной посуде, еще прозрачнее светились паточно-сладкие конфетные петушки (их продавали на деревянных палочках), еще ярче сверкала конская сбруя и упряжь, еще сильнее блестели сапоги на высоких подборах и потные спины каурых, буланых и чалых кобыл. Базар был в самом разгаре.

И только к вечеру, покрывшись пылью, он стал медленно блекнуть. Уставшие краски позднего лета вяло окрашивали небо и землю. Вернулся утомленный Неборак и, кое-как распихав многочисленные покупки по машине, сказал, что пора ехать домой. Затем он осведомился у Нади, понравился ли ей базар. Шутка, ли, такое изобилие!..

— Понравился, — ответила Надя.

Она не кривила душой, ей действительно было все в диковинку на этом базаре. Она даже книги не раскрыла за. весь день. Всю неделю Надя возила председателя. Утром на работу, а вечером с работы. Днем делать было нечего, я она, сидя в машине, читала. А в следующее воскресенье, когда Неборак снова с видом хозяина уселся рядом с нею и велел ехать в Ивановку, молча вынула из книги какой-то листок и протянула его председателю со словами:

— Подпишите.

— Что такое? — спросил Неборак.

— Путевка, — не глядя в его сторону, спокойно ответила Надя. — Подпишите.

Неборак засопел и полез в карман пиджака за очками. Нехотя поднес листок к глазам и, шевеля толстыми губами, прочел: «Путевой лист». В нем значилось, что машина «Победа» под номером «21-05» по указанию Неборака следует из райцентра в село Ивановку на базар. Расстояние — 64 километра. Цель поездки — закупка продуктов.

— Точно, как в аптеке! — хохотнул Неборак, стараясь свести дело к шутке. — Молодец, Надежда, зафиксировала все, как полагается. А теперь поехали...

— Подпишите путевку, — повторила Надя, продолжая смотреть прямо перед собой.

То ли по выражению ее лица, то ли по ее голосу, но Неборак понял, что она от своего не отступится. Тогда — делать нечего! — он подписал «путевой лист» и отвернулся от Нади. У него в эту минуту было по-ребячьи обиженное лицо.

«Вот, — думал он, втягивая голову в плечи, — делай людям одолжение. Другие шоферы, небось, на уборочной спят по два часа в сутки, а эта книжки почитывает, получила отдельный номер в гостинице и еще недовольна. Ты к ней по-хорошему, а она...»

Назавтра, однако, Надя снова потребовала, чтобы Неборак подписал путевку. Она ему не перечила, по первому требованию председателя она готова была подать машину к дому и поехать куда угодно, но только... «Подпишите!». Тут уж, как понял Неборак, было не до шуток.

И как ни жаль было ему лишиться машины, он, поразмыслив, все-таки пришел к выводу, что с Надей надо расстаться. И чем скорее он от нее избавится, тем будет лучше.

О своем решении Неборак в тот же вечер сказал Наде. Нашел подходящий предлог: не сегодня-завтра исполком будто бы должен получить новую машину по наряду, и поэтому он, Неборак, не видит причин для того, чтобы задерживать Надю, и она может ехать домой. Конечно, он даст Наде отличную характеристику, в которой будет сказано, что она поработала на уборочной, как говорится, на славу, — если Неборак не ошибается, она ведь комсомолка? То-то же! И, во-вторых, он распорядится, чтобы ей выдали на дорогу бензин. Какие могут быть разговоры!