Хороший парень

Зная, что Павел Савельевич Дынник живет неподалеку, Яшка решил дождаться Надиного возвращения. Под благовидным предлогом отсрочил выезд из гаража и, когда Надя привезла директора на завод, подошел к ее машине своим легким, пружинящим шагом.

— Привет, — сказал он. — Между прочим, есть новость. Я хотел с тобой поговорить...

— Позже, — ответила Надя, поднимая боковое стекло. — Мне некогда.

— Видишь ли, завод отправляет машины на уборочную, прибыла разнарядка.

— И что же?

— Ничего... — Он замялся. Ему хотелось рассказать Наде о том, как он бродил вчера по городу. Но вместо этого продолжал говорить о машинах: — В гараже такое делается, что... Скребут, чистят разное старье!..

— Старье?

— Конечно! — Яшка оживился, довольный тем, что Надя слушает. — Касаткин приказал, чтобы, понимаешь, блестели, как новые. Не отдавать же, в самом деле, лучшие машины! Себе дороже. А подремонтировать старые — это другой разговор...

— Интересно, — сказала Надя. — Этого я не знала. — Захлопнув дверцу, она взялась за руль.

— Постой, куда же ты? — успел крикнуть Яшка.

— В город, — ответила Надя, рванув машину, и ему пришлось отскочить.

«И какая муха ее укусила? — Яшка прижал зубами мундштук папиросы. — Летит, как на пожар». Ему и в голову не могло прийти, что Надя примет близко к сердцу его рассказ. Сам он находил историю с машинами забавной. И только. Ведь его дело — сторона. Он думал, что и Надя вместе с ним посмеется. А она... Рассердилась не на шутку. Так, словно он, Яшка, перед ней виноват.

С чего, бы, спрашивается? Яшка, хоть убей, не мог понять. Может, он сказал глупость? Или Надя сердита на него за вчерашнее? Не разбери-поймешь...

Только в конце дня, вернувшись с линии в гараж и увидев, что там снова творится неладное, Яшка начал кое-что понимать. Выяснилось, что Дынника неожиданно вызвали в горком и что рыхлому добряку-директору здорово влетело за проделки завгара, решившего втереть очки. Поэтому на завод директор вернулся туча тучей и сразу отменил все распоряжения Касаткина. Ремонт негодных машин отставить. В район будут посланы лучшие машины. Кроме того, снабдить их горючим и запчастями. И выделить самых опытных водителей.

«Вот это номер! — сказал себе Яшка. — Неужели Надя приложила руку к этому делу? Неспроста поехала в город. Ну и ну!»

Своими догадками Яшка ни с кем не поделился, даже когда оказалось, что, кроме одиннадцати грузовых машин, в район отправляется директорская «Победа». Машины прошли техосмотр и одна за другой покинули территорию завода. Колонна, в которую им предстояло влиться, стояла на городской площади.

Несмотря на ранний час, площадь была запружена из края в край. Шоферы покуривали. Кто сидел в кабине, кто на подножке машины, а кто, умаявшись, прохаживался. Никто не задумывался над тем, где будет ночевать и что ему придется делать завтра. То был кочевой народ.

Яшку здесь знали все. Когда он подъехал, его сразу же окружила группа шоферов, ребят бедовых, как на подбор, охочих до смешных историй, рассказывать которые Яшка был мастер. Некоторые уже заранее давились от смеха, и Яшка, польщенный их вниманием, умышленно заговорил громко, чтобы его услышала Надя, протиравшая в отдалении кусочком замши ветровое стекло своей «Победы».

Искоса, как бы случайно, он бросал быстрые взгляды в ту сторону, где была Надя. Слышала ли она? Надо думать, слышала, хотя и продолжает, как ни в чем не бывало, протирать ветровое стекло. На ней знакомая Яшке цветастая косынка и ватная стеганка нараспашку.

— Вот как, и Надя здесь! — сказал Яшка, словно только теперь увидел Надю. Он изобразил удивление и, толкнув Чижика локтем, кивнул в Надину сторону и спросил: — Удивляюсь, Грачева, как это Дынник отдал тебя на съедение? Если бы я, к примеру, все еще возил директора, то, будь уверена, спокойно сидел бы сейчас дома и поплевывал в потолок. Не иначе как Пал Савельич решил от тебя избавиться. Уж я нашего Пал Савельича хорошо знаю.

Надя выпрямилась.

— А я, между прочим, сама захотела поехать на село, — сказала она. — Так что директор здесь ни при чем.

— Хо! — ухмыльнулся Яшка. — Ты это кому-нибудь другому скажи, а не мне. Я сам шибко сознательный, когда... заставляют. Ты еще не знаешь, что такое колхоз! Там не разгуляешься. Начнут тебя гонять по полям. И днем и ночью...

Яшке хотелось задеть Надю за живое. Ему было обидно, что она не обращает на него внимания.

— А ты не пугай, — сказала Надя.

— Я и не пугаю. — Ему доставляло удовольствие испытывать Надино терпение. — Но я знаю, что говорю. Мне, видишь ли, не впервые отправляться на уборочную. Все зависит от того, в какой колхоз попадешь. Поверь мне...

— Ну ладно, прекрати этот художественный свист! — отрезала Надя. — Надоело.

Она отвернулась, села в машину и с силой захлопнула за собой дверцу. Затем, вытащив из-за целлулоидного козырька какую-то толстую книгу, демонстративно уткнулась в нее.

Яшка опешил. Вот это язычок! Бритва!.. Но он быстро оправился от смущения и, оглянувшись на шоферов, сказал:

— Вот, обратите внимание: «Три мушкетера». Прихватила в дорогу. Думает, небось, что в колхозе дадут книжку читать. Как же, там почитаешь!..

Яшка был в ударе. Он мог еще долго распространяться на этот счет. Но развернуться ему не дали. Прибежал запыхавшийся уполномоченный, махнул рукой: «По местам! Едем!», — и передние машины, урча, тронулись.

Скажите на милость, много ли шоферу надо? Банка автола, запасная канистра в кузове — и езжай хоть на край света. А если ты еще догадался прихватить с собою в дальнюю дорогу подходящий харч и ватник, то никакие случайности не застанут тебя врасплох.

А Яшка был запаслив. У него было с собою все необходимое. И на душе у него было легко. Поэтому, посмотрев на спидометр, он сказал себе: «Больше газу!» — и, прислушиваясь к тому, как мелкая галька, поднятая колесами в воздух, каменным дождем барабанит по крыльям машины, закурил.

За городом дорога сразу нырнула в лес. Его накрывала сизая тень от тучи, и он был темен и глух, хотя стволы деревьев еще не успели остыть и отливали горячим золотом, а по зеленой хвое то и дело пробегал, мерцая, едва уловимый солнечный блеск. Знойный запах сосняка ворвался в кабину.

Затем взору открылись поля; плоское жнивье тускло желтело в сумерках. Мелькали крашенные известью столбики — сотни, тысячи однообразно белых столбиков, будто какое-то карликовое племя выстроилось с обеих сторон шоссе.

Беспечно сидя за рулем полуторки, Яшка высунул локоть наружу и напевал, перевирая слова известной песенки:

Впрочем, его беспечность была только внешней, кажущейся, напускной. Яшка следил за дорогой и думал о том, как устроить, чтобы его не разлучили с Надей. Они должны попасть в один колхоз, чего бы это ему ни стоило. Ведь, по правде говоря, он потому только и вызвался ехать на уборочную, что уезжала Надя. А она сама просила, чтобы ее послали на село. Это Яшка теперь знал точно. К тому же он был уверен, что история с подменой машин, которую затевал Касаткин, всплыла наружу благодаря ей. Что ни говори, а у Яшки есть нюх. Его не проведешь!.. А факты? Пожалуйста, фактов сколько угодно. Начать хотя бы с того, как сегодня завгар хмуро проводил Надю. Это что-нибудь да значит!

И Яшка невольно подумал: «Молодец, Надюша! Перехитрила Касаткина. Чисто сработано, ничего не скажешь!»

Включив фары, Яшка блаженно затянулся папиросой.

Он не заметил, как стемнело. Машины шли одна за другой. Впереди мелькали красные огоньки стоп-сигналов. Временами какой-нибудь шальной луч вонзался в темноту и тотчас угасал. Обычно это случалось на поворотах: дорога петляла. А звезды мерцали по-осеннему холодно.

Глава третья

Что грустишь, Яшка?

Было уже поздно, когда колонна прибыла в районный центр. Городок тихо дремал под луной, сквозь листву смутно белели стены мазанок, разбросанных по крутоярам; и косые резкие тени лежали поперек пустынных улиц.