Чужая война

Аджухам заметил его первым и радостно захрипел, велев драганам заткнуться.

Подведя верблюдов к краю песков, Регарди бросил ему сложенную втрое веревку. Длины едва хватило, но Сейфуллах сумел обвязать ее вокруг пояса. Когда Арлинг стал связывать верблюдов поочередно, выстраивая их, как в караване, люди замолчали. Страх был опасным противником, но бороться с ним каждому предстояло в одиночку. Песок держал крепко, и Регарди чувствовал, как туго натянулась веревка. Горбатые слушались неохотно, и лишь один Камо сразу понял, чего от него хотели. Арлинг схватил поводья первого в цепочке животного и направился вверх по дюне.

С таким же успехом можно было пытаться вытащить каменный тополь, когда-то росший в саду имана. Куда лучше подошли бы мулы или ослы, но у него были только упрямые верблюды и очень небольшой запас времени. Если он не вытащит их до рассвета, пустыня превратится в раскаленную жаровню. Драганы и Сейфуллах подгоняли дромадеров криками, швыряя в них песок, но как только горбатые чувствовали натяжение веревки, то сразу же отступали. Как-то иман сказал ему, что упершийся верблюд стоил десяти ослов, и сейчас Арлинг полностью в этом убедился.

– Попробуй приманить этих чертовых тварей, – предложил Аджухам. – Поторопись, халруджи! Я уже ног не чувствую.

Лихорадочно поискав, чем можно было соблазнить горбатых, Регарди не нашел ничего лучше молодых побегав саксаула. На добычу лакомства, которое росло слишком высоко для верблюдов, халруджи потратил еще четверть часа, но это подействовало. Потянувшись за побегами, горбатые двинулись, но Сейфуллах истошно завопил, что сейчас разорвется, и ему пришлось остановиться.

– Не кричи так! – разозлился он, вытирая о штаны вспотевшие от волнения руки. – Я стараюсь! Но если вы будете кричать, то сюда нагрянут керхи, и тогда рассвет не встретит никто.

Верблюды словно разгадали уловку, и все его повторные попытки заманить их наверх угощением игнорировали. Потеряв терпение, Регарди выбрал саксауловую ветвь пожестче и принялся стегать животных по мягким крупам, едва не оглохнув от их рева. Это подействовало лучше уговоров. Верблюды помчались наверх так быстро, насколько им позволял вырванный из песочного плена Аджухам.

Арлинг погнался за ними следом, но напуганные животные порвали веревку и бросились в разные стороны, едва не разодрав Сейфуллаха на части. Развязав его и оставив лежать на гребне дюны, Регарди вернулся к драганам, которые при виде успешного спасения Аджухама обрели второе дыхание и принялись кричать с новой силой. Арлинг с трудом преодолел желание оставить их в подарок керхам.

Найти и собрать верблюдов оказалось легче, чем починить испорченную веревку. Еще некоторое время было потрачено на то, чтобы согнать упирающихся животных к кромке опасных песков. Длины веревки едва хватило, чтобы обвязать одного драгана. О том, чтобы вытащить сразу обоих, думать не приходилось. Верблюды глухо ревели, норовив укусить его за голову, но колючая саксауловая ветвь, от которой не защищала даже длинная шерсть на крупе, действовала лучше уговоров. Песок держал людей крепко, не желая расставаться с добычей. Драганы мужественно терпели, хотя Арлингу не раз казалось, что еще немного, и он услышит звук ломаемых костей и рвущейся плоти.

Когда второй драган, наконец, оказался на свободе, шерсть на боках животных была изорвана в клочья, а глухой рев боли и глубокой обиды на человека еще долго стоял в ушах халруджи. Пожалуй, до конца путешествия от верблюдов ему стоило держаться подальше. Камо его точно не простит.

И почему отношение какого-то горбатого волновало его больше того, что сейчас чувствовали Аджухам и драганы? Наверное, его сердце выжгла пустыня. Иман говорил, что в песках рано или поздно это случалось со всеми.

Пробуждение было внезапным. Арлинг не помнил, как они добрались до оазиса, но был уверен, что спать не собирался. Багряный лоб солнца уже показался над равниной Сикелии, но воздух еще был полон ночного холода. Он бодрил и дарил надежду.

Регарди перекатился под куст чингиля и тщательно прислушался, выискивая признаки опасности. Впрочем, все было тихо. Оазис шумел влажными от росы листьями заразихи и пах мокрой шерстью привязанных неподалеку верблюдов. От лужи, ставшей матерью скудного очага жизни посреди бескрайней пустыни, поднимались душные испарения, которые тут же исчезали в нагревающемся утреннем воздухе.

В двух шагах от него лежал Сейфуллах, живой, хоть и изрядно потрепанный дорогой. Чуть поодаль храпели драганы, которые неизвестно как оказались в зыбучих песках вместе с Аджухамом. Ими он займется позже, причем обратит на них самое пристальное внимание. Если они были лазутчиками Маргаджана, его клинок отправит их к Амирону. Но сейчас его интересовал только Сейфуллах.

Стараясь двигаться как можно тише, он подкрался к спящему и уселся рядом на колени. Мальчишка дышал глубоко, но сон его был беспокойным. От него пахло песком, усталостью, тыквенным маслом, которое не могло перебить вонь немытого тела, но сильнее всего – кровью. К счастью, не его собственной. Арлинг мог только гадать, сколько жизней унесла сабля Аджухама, пока его не пленили коварные пески Сикелии. Проведя пальцем по плавному изгибу клинка, он отметил, что на лезвии не было ни царапины. Сейфуллах всегда хорошо заботился об оружии. Где же остальные кучеяры? Погибли от стрел керхов и мечей драганов?

– Убери руки от моей сабли, – прошептал Сейфуллах, пронзая его взглядом.

Арлинг почтительно склонил голову, но не смог сдержать улыбки. Он только сейчас понял, какой камень свалился у него с души. Встретить Аджухама в бескрайней мозаике Холустая было настоящим чудом.

– То, что положено у вашей головы, господин, может быть воткнуто вам в сердце. Я бы не стал доверять этим драганам.

Сейфуллах уставился на него, но прежде чем он открыл рот, Регарди подсунул ему бурдюк с водой, и мальчишка замолчал надолго. Слушая, как он жадно пил воду, халруджи наслаждался. Ему казалось, что с появлением Аджухама мир снова ожил. Как и прежде, он будет заботиться о его благополучии и находить в этом смысл и цель жизни. До тех пор пока его служение не будет закончено. И если иман не найдет его, пусть оно длится вечно.

Но тут Аджухам допил воду и все испортил:

– С чего ты взял, что эти драганы лучше тебя? А вдруг ты шпион Маргаджана?

– Мне уйти?

Ответ был неправильным, и Арлинг запоздало прикусил язык. Ведь мальчишка мог согласиться.

Сейфуллах приподнялся на локте и, фыркнув, швырнул ему бурдюк.

– Мне кажется, или я слышу в твоем голосе недовольство? Ты обвиняешь меня в том, что я попался у тебя на пути? Встал на твоей дороге к просветлению?

– А может, это я помешал вашему подвигу по спасению Балидета?

– Ох, прости, я забыл о твоей любимой книге, халруджи! Что там говорил старик Махди? У него всегда было что сказать. Заботься о господине, как о своем теле, или отправляйся глотать песчаную пыль? Ничего не перепутал? Чего ты от меня ждал? Думал, я обрадуюсь тому, как ты крадешь всякие безделушки у моего врага и выставляешь меня на посмешище?

– Какого дьявола вы отправились в Самрию? – парировал Регарди, не обращая внимания на уколы Сейфуллаха. – Думаете, наместник вам обрадуется? Поверьте моему слову, регулярная армия останется в Самрии, пока не придет помощь из Согдарии. И даже если Канцлер пришлет войска, то Сейфуллаха из Балидета никто слушать не будет! Покидать город было глупо!

– Вот бы и оставался там со своими друзьями-драганами, – проворчал Аджухам, с кряхтением поднимаясь на ноги. – Уверен, тебя там не обижали. Зачем пришел? Боялся, что без меня не разберешься со смыслом жизни?

Арлинг сжал зубы. Сейфуллах умел наступать на больное.

– Драганов в городе уже нет. Маргаджан на пути к Муссаворату, а наместником в Балидете остался ваш отец. Там все по-прежнему. Если бы вы не сбежали, вас не лишили бы кадуцея. Подумайте, станет ли Белая Мельница прислушиваться к мнению какого-то мальчишки, который даже права голоса не имеет!