Страница 50 из 142
Так, беседуя, они дошли до замка. Стройные девочки радостно запрыгали и бросились к матери, как делали это всегда при её вечерних посещениях. Они наперебой принялись рассказывать, что успели сделать за день; потом, в подтверждение своего художественного вкуса и прилежания, принесли сделанные ими вышивки и шитьё. Но на этот раз час семейного счастья был безрадостным. Девочки скоро заметили на лице отца выражение глубокой скорби и с горестным участием смотрели на слёзы матери, не решаясь узнать их причину. Мать дала дочерям много мудрых советов и добрых предостережений, но её речь походила на лебединую песню,[94] словно она собиралась благословить этот мир. Когда на небе появилась утренняя звезда, нимфа с грустной нежностью обняла мужа и детей и ушла, как обычно, через потайную дверь к своему дереву, оставив в их сердцах тревожные предчувствия.
Когда взошло солнце, в природе царила покорная тишина, но скоро тяжёлые тучи заслонили его сияющий диск. Стоял душный день. Воздух был насыщен электричеством. Отдалённый гром прокатился над лесом, и стоголосое эхо повторило в ущельях его грозные раскаты. В полдень зигзагообразная молния ударила в дуб и в одно мгновение расщепила его могучий ствол на куски, разметав их по всему лесу.
Потрясённый Крок рвал на себе одежду. Вместе с дочерьми он оплакивал супругу и её дерево жизни, потом собрал оставшиеся куски дуба и, как драгоценные реликвии, принёс их в дом. С этого дня он никогда больше не видел нимфу.
Прошли годы. Девочки выросли. Их красота расцвела, как цветок розы, и слава о них разнеслась далеко по стране. Толпы благородных юношей устремились к отцу Кроку, будто бы за советом или просьбой, на самом же деле полюбоваться его красивыми дочерьми. Так обычно поступают многие молодые парни: желая подкрасться поближе к красивым девушкам, они находят какие-нибудь дела к их отцам.
Три сестры, ещё не осознавшие силу своих талантов, жили в большой дружбе и согласии между собой. Девушки в равной мере обладали даром предвидения. Их речи были пророческими, хотя сами они об этом ещё не догадывались. Но скоро голос лести возбудил в них тщеславие. Селадоны[95] ловили каждый звук из их уст, подстерегали каждый жест, каждую улыбку, а по выражению глаз старались угадать свою судьбу. С той поры и пошёл у влюблённых обычай по глазам любимой узнавать, ждёт ли их удача в любви, или нет.
Едва в сердца сестёр прокралось Тщеславие, как на пороге появился его любезный друг — Высокомерие со своей нечестивой свитой: Себялюбием, Самохвальством, Своекорыстием и Своенравием. Старшие сёстры втайне завидовали красоте младшей сестры. Правда, они и сами были красивы, но до Либуши им было далеко. Завидуя, они страстно желали хоть в чём-то превзойти её.
Бэла, так же как в древние времена волшебница Медея, посвятила себя изучению трав. Она знала их скрытую силу и могла приготовлять из них сильные яды и противоядия, а также владела искусством извлекать из этих трав как благоухающие, так и зловонные вещества. Из необозримого пространства, по ту сторону луны, она привлекала духов, и те покорялись ей, ради наслаждения ощущать своим тонким обонянием сладкие благоухания. Но источаемые курильницей отвратительные едкие запахи, пожалуй, могли бы выкурить даже Цихима и Охима[96] из пустыни.
Терба, подобно царице Цирцее,[97] была изобретательна в заклинании стихий. Она могла вызвать бурю и ураган, грозу и град, могла сотрясать и выворачивать недра земли. Своим искусством Терба пользовалась для устрашения людей, добиваясь, чтобы они почитали её как богиню, но если ей было угодно, она могла заставить погоду служить людям и делала это иногда лучше, чем сама мудрая природа.
Два брата как-то поссорились из-за того, что их желания никогда не совпадали. Один из них был хлебопашцем и, заботясь об урожае, всегда хотел дождя, другой — гончаром, и ему постоянно нужны были солнечные лучи для сушки глиняной посуды, которую дождь разрушал. Небо не могло угодить обоим, поэтому они отправились с богатыми дарами в дом Крока и излили свои жалобы перед Тербой. Дочь нимфы посмеялась над ворчливыми братьями, недовольными неразумной бережливостью природы и удовлетворила желания обоих. Она приказала дождю падать на посевы хлебопашца, а солнцу сиять рядом над гончарней его брата.
Искусство обоих сестёр принесло им громкую славу и большое богатство, ибо они никогда не пользовались им бескорыстно, без выгоды для себя. Накопленные сокровища они тратили на строительство замков и покупку поместий с великолепными парками, где устраивали пиры и без устали веселились, дразня и обманывая домогавшихся их любви женихов.
Либуше были чужды гордость и тщеславие сестёр. Обладая такой же способностью проникать в тайны природы и пользоваться её скрытой силой, она не употребляла чудесный дар, унаследованный от матери, для обогащения. Её тщеславие не простиралось дальше осознания собственной красоты, к богатству же она была равнодушна. Не было у неё и стремления внушать людям страх и добиваться от них почитания. В то время как старшие сёстры пировали в принадлежащих им поместьях, спеша от одного удовольствия к другому и приковывая к своим триумфальным колесницам цвет богемского рыцарства, она одна оставалась в доме отца: вела хозяйство, давала советы, оказывала дружескую поддержку обиженным и притеснённым и всё это делала по доброй воле, не требуя никакого вознаграждения.[98]
Нрава она была кроткого и мягкого и поведения скромного и добродетельного, как и подобает молодой девушке. Правда, втайне она радовалась победам, которые одерживала над сердцами мужчин, и принимала вздохи и ухаживания влюблённых рыцарей как справедливую дань своей красоте, но никто не смел признаться ей в любви, а тем более позволить себе завоевать её сердце. Однако проказник Амур как раз более всего и любит разыгрывать свои шутки с неприступными особами и часто, желая поджечь высокий дворец, бросает горящий факел на низкую соломенную кровлю.
В глубине леса поселился когда-то старый рыцарь, пришедший сюда с войском герцога Чеха. Он возделал пустошь, заложил поместье и решил на склоне лет предаться покою, кормясь урожаем своих полей. Но более сильный сосед завладел его поместьем. Старика приютил один сердобольный крестьянин, предоставив ему в своём жилище и кров и убежище.
Был у рыцаря сын, — единственная отрада и опора его старости, но всё богатство юноши состояло лишь из охотничьего копья да сильных рук, чтобы кормить ими старого отца. Разбой несправедливого Набала[99] побудил его к мести. На насилие он готов был ответить насилием, однако запрет старого отца, который не хотел, чтобы сын подвергал свою жизнь опасности, удерживал благородного юношу. И всё же он не собирался совсем отказываться от справедливого возмездия. Тогда отец призвал его и обратился к нему со словами:
— Иди, сын мой, к мудрому Кроку или к его дочерям, и спроси у них, одобряют ли боги твоё намерение и обещают ли его счастливый исход. Если да, — опояшь себя мечом, возьми в руки копьё и отправляйся на битву за своё наследство, если нет, — оставайся здесь, пока не закроешь мне глаза, а там поступай как знаешь.
Юноша отправился в путь и пришёл сначала к роскошному, как храм богини, дворцу Бэлы. Постучавшись, он попросил разрешения войти, но привратник, видя, что проситель явился с пустыми руками, отказал ему как нищему и захлопнул перед ним дверь. Огорчённый, он пошёл дальше. Подойдя к дому Тербы, он снова постучался и попросил выслушать его. Из окошка высунулся привратник и сказал:
[94]. Существует поверье, будто лебедь поёт только один раз в жизни — перед смертью.
[95]. Селадон — сентиментальный ухаживатель за женщинами: имя героя романа д’Юрфе «Астрея». Вздыхатель, волокита.
[96]. Цихим и Охим — живущие в пустынях и старых развалинах мифические чудовища (Иез. 13 — 21).
[97]. Цирцея — коварная волшебница; обратила спутников Одиссея в свиней (греч. миф.).
[98]. У Крока не было потомства мужского пола. После его смерти остались у него три дочери, унаследовавшие его дар пророчества в не меньшей степени, чем им владели Медея и Цирцея. Та из сестёр, которую звали Бэлой, была старшей и владела искусством Медеи. Тета (Терба), рождённая вслед за ней, владела волшебным даром Цирцеи. Обе окружили себя поклонниками и стремились от одного удовольствия к другому. Бэла и Терба были корыстолюбивы и ничего не делали даром, требуя в то же время, чтобы их почитали. Либуша, младшая, была кротка и благонравна, оказывала поддержку угнетённым и всем, кто обращался к ней, не беря за это никакой платы. Её предсказания всегда были достоверны, и она не употребляла пророческий дар во вред, а использовала его мудро, по примеру своего отца Крока, избранного народным правителем. (Дубравий).
[99]. Несправедливый Набал (библ.) — богатый скотовод, отплативший Давиду за его службу неблагодарностью.