Страница 129 из 142
Приведя в порядок туалет, Матильда вышла на улицу и, благодаря талисману, не замеченная ни одним смертным, достигла места, где её так страстно ждали. В этот вечер она была несравненно прелестнее, чем накануне.
Сердце крестоносца, как только он увидел вчерашнюю красавицу, запрыгало от радости, и какая-то сила, непреодолимая, как сила земного тяготения, вынесла его из середины зала, сквозь круговорот танцующих пар, навстречу ей. Чувства его смешались, и душа затрепетала в груди, ибо он уже потерял всякую надежду снова увидеть свою незнакомку. Чтобы прийти в себя и скрыть овладевшее им смущение, Конрад пригласил девушку на танец, и все расступились перед ними, любуясь великолепно вальсирующей парой. Прекрасная незнакомка с упоением, словно весной богиня цветов на крыльях зефира, кружилась в объятиях ловкого рыцаря.
По окончании танца, граф сопроводил утомлённую танцорку освежиться прохладой в боковые покои и, как и накануне, с изысканностью дворянина, наговорил ей много лестных слов. Незаметно холодный светский разговор перешёл на более задушевный тон и закончился нежным и искренним признанием в любви, какое обычно бывает, когда жених делает предложение невесте. Девушка слушала рыцаря с затаённой радостью и, когда бьющееся сердце и пылающие щёки обнаружили её чувства, в ответ высказала свои сомнения:
— Всё, что вы, благородный рыцарь, говорили мне сегодня и вчера о нежной любви, — сказала она стыдливо, — приятно моему сердцу, и я не думаю, что вы обманываете меня. Но как я могу разделить вашу любовь, если вы крестоносец и дали обет безбрачия на всю жизнь? Если вы так легкомысленны, что рассчитываете стать моим любовником, то ваши льстивые слова брошены на ветер. Поэтому объясните, как вы собираетесь разрешить эту загадку и скрепить наш союз по закону Святой Церкви, чтобы наш брак был признан и Богом, и миром.
— Вы говорите, как добродетельная и умная девушка. На ваш прямой вопрос я дам честный ответ и разрешу все ваши сомнения. Когда я был принят в орден крестоносцев, мой брат Вильгельм, прямой наследник по отцовской линии, был ещё жив, но после его смерти я как последний оставшийся в живых продолжатель рода, получил разрешение выйти из ордена и жениться по своему усмотрению. Однако женская любовь не накладывала на меня оковы до тех пор, пока я не увидел вас. С этого дня в моём сердце всё изменилось, и я твёрдо верю, что только вы предназначены мне Небом в супруги. И если вы не откажете мне, то ничто в мире, кроме смерти, не разъединит наш союз.
— Подумайте хорошенько, — возразила Матильда, — чтобы не пришло позднее раскаяние. Поспешность и необдуманность принесли миру много бедствий. Вы меня совершенно не знаете; вам не известны ни моё положение, ни звание, равна ли я вам по происхождению и состоянию. Быть может, только фальшивый блеск ослепляет ваши глаза. Человеку вашего круга не подобает давать легкомысленные обещания, а дав их, надлежит, как дворянину, непременно выполнять.
Рыцарь Конрад поспешно схватил руку Матильды, крепко прижал к сердцу и с искренним чувством произнёс:
— Я дал вам обещание от чистого сердца, и если вы более низкого происхождения, но честная и незапятнанная девушка, то все равно я поведу вас к алтарю и как супругу возведу в высокое достоинство.
С этими словами он снял с пальца драгоценный бриллиантовый перстень и одел на её руку, как залог верности и любви, взяв за это первый поцелуй с её нетронутых девственных уст.
— В знак верности своему обещанию, — добавил Конрад, — я приглашаю вас через три дня в мой дом, куда на нашу помолвку соберутся мои друзья и почётные гости.
Не одобряя такой поспешности рыцаря, Матильда всеми силами старалась воспрепятствовать этому. Ей хотелось прежде испытать его постоянство. Но Конрад не дал себя отговорить и потребовал её согласия, на что она не ответила ни «Да», ни «Нет».
Как и накануне, гости разошлись только под утро. Матильда незаметно исчезла, а рыцарь, которому сон не шёл в глаза, чуть свет позвал бодрствующую экономку и приказал ей сделать все приготовления к великолепному званому обеду.
Как приятель Гейн,[286] — страшный скелет с косой, обходит дворцы и соломенные хижины и беспощадно косит и душит всех, кто попадётся ему на пути, так, накануне званого пира, словно богиня Судьбы, прошла фрау Гертруда по курятникам и утятникам, вооружившись мясницким ножом и неся в неумолимой руке жизнь, или смерть домашней птице. От её убийственного, сверкающего сталью ножа дюжинами падали беззаботные обитатели птичника, испуганно взмахнув последний раз крыльями: куры, голуби и глупые каплуны истекали кровью рядом с лишёнными жизни похотливыми индейками. Фрейлейн Матильде пришлось всю ночь ощипывать, ошпаривать кипятком и потрошить столько забитой птицы, что все мысли о золотом сне пришлось оставить до лучших времён. Однако усталости она не чувствовала, так как знала, что этот торжественный пир устраивается ради неё.
И вот, званый обед начался. Возбуждённый хозяин устремлялся навстречу входящему гостю; после каждого звонка привратника ожидая появления возлюбленной незнакомки, но дверь отворялась и входил либо прелат, либо празднично разодетая матрона, или почтенный чиновник. Гости долго собирались, и стольник не торопился подавать на стол. Рыцарь Конрад всё ещё ждал свою прекрасную невесту. Но шло время, а невеста так и не появилась, и он с тайной досадой приказал наконец подать обед.
Когда все уселись за стол, один прибор оказался лишним. Никто не знал, кому он предназначался, и кто пренебрёг приглашением гостеприимного хозяина. С каждым мгновением радостное настроение Конрада заметно падало. Не в его власти было разогнать складки уныния на лбу, хотя он и старался искусственной весёлостью поддержать настроение гостей. От такой закваски скоро скисло сладкое тесто всеобщей радости и за столом стало тихо и торжественно, как на поминках. Скрипки, приготовленные для игры во время танцев, остались лежать без дела, и на этот раз праздник в Комтурхофе, который всегда был местом радости и веселья, окончился без пения и танцев. Недовольные гости разошлись раньше, чем обычно, а впавший в меланхолию хозяин, оставшись один в своих покоях, предался размышлениям об обманчивой любви. Он беспокойно метался в постели, не находя никаких объяснений несбывшейся надежде. Кровь бурлила в его жилах. Прежде чем рыцарь Конрад сомкнул глаза, наступило утро.
Слуги, войдя в покои господина, нашли его мечущимся в бреду, в сильной лихорадке. Весь дом пришёл в смятение. Врачи сновали вверх и вниз по лестнице, выписывая длинные рецепты, а в аптеке все ступки были приведены в движение, своим звоном словно созывая к ранней обедне. Но травку, — отраду глаз, излечивающую от любовной тоски, — не прописал ни один врач. Больной отвергал все настойки и бальзамы жизни, не подчинялся режиму и заклинал врачей не мучить его и дать песку в песочных часах спокойно вытечь, не встряхивая их сострадательной рукой.
За семь дней граф Конрад, томимый тайной печалью, сильно исхудал; румянец на его щеках поблек; огонь в глазах угас, и только на губах едва угадывалось слабое дыхание. Оно было неустойчивым и зыбким, как в долине лёгкий утренний туман, которому достаточно лёгкого ветерка, чтобы его развеять.
Фрейлейн Матильда знала обо всём, что происходит в доме. То что она не приняла приглашение, не было ни упрямством, ни рисовкой. Ей стоило больших усилий выдержать тяжёлую борьбу между головой и сердцем, между разумом и любовью, прежде чем она приняла решение не прислушиваться к голосу любви. Конечно, Матильде хотелось испытать постоянство своего жениха, но главное было не в этом. Как невесте, ей понадобилось бы новое платье, а мускусное яблоко могло исполнить ещё только одно желание, и тогда девушка, вспомнив, как фрау крёстная советовала ей не быть расточительной с желаниями, решила на этот раз не прибегать к помощи талисмана.
В день, когда гости собрались на званый обед, Матильде было очень грустно. Она одиноко сидела в уголке и горько плакала. Болезнь рыцаря, о причине которой девушка легко догадалась, встревожила её ещё больше и совсем лишила покоя, когда она услышала, что его жизни угрожает опасность. По прогнозу врачей, седьмой день должен был принести больному жизнь, или смерть. Легко понять, как волновалась Матильда за любимого. А ей было небезызвестно, что она могла бы благоприятно повлиять на ход его болезни. Правда, в её положении сделать это было не просто, однако среди тысяч талантов, пробуждаемых и открываемых любовью, есть и талант изобретательности.
[286]. Смерть.