Война за вечность

Лавин кивнул с мрачным выражением на лице. Олантер накрыл Армаду простыней, выпрямился и сплел пальцы рук.

— Знаете, жаль мне вас, молодой человек, — сказал он. — С этой дикаркой никому не справиться. Ваша задача совершенно безнадежна — так почему бы не отправить ее в школы Гато прямо сейчас? Сейчас, пока не поздно?

Лавин неопределенно пожал плечами. Армада могла сделать все, что ей только в голову взбредет. В принципе он за нее в ответе, однако Олантер абсолютно прав — она действительно неуправляема. Но сам Лавин еще достаточно молод, чтобы симпатизировать ее необузданному нраву. Он сам чувствовал влекущие призывы Побережья Эс-икс и общества людей вне жестких рамок клана Фандан. Временами он тоже удирал из гор и проводил день-другой где-нибудь на острове Удовольствий или на яхте Мими Зизи. И кроме того, школ Гато больше не было, так что даже если бы она согласилась, отправить ее было бы некуда.

— А что с другой?

Они посмотрели на изнуренное тело Флер. От нее остались лишь кожа да кости, и кожа обтягивала череп и скулы в смертельном объятии. Олантер взглянул на экран медицинского компьютера.

— Эта пациентка постарше, ее биологический возраст где-то под сорок лет. За левым ухом имеется маленькая родинка. Учитывая возраст, состояние ее лучше, чем можно было бы ожидать. Однако не могу сказать с уверенностью, удастся ли ей выбраться. Она пробыла в коме как минимум двенадцать часов.

— Когда их можно будет транспортировать?

— Не ранее чем через сорок восемь часов, да и то лишь в случае крайней необходимости.

Лавин помолчал немного, глядя в палату за спиной Олантера. Там было еще несколько пациентов.

— Вы слышали о новом приказе Справедливой Фандан?

— Да, меня проинформировали, — кивнул Олантер. — Все мы должны эвакуироваться в течение трех дней. Сегодня утром я собрал медиков и проинструктировал их. Лазарет форта Треснувшей Скалы будет готов к указанному времени.

— Этих двух мы не будем трогать до самого последнего момента.

— Разумеется. Им нужно как можно дольше отдохнуть. Вы знаете, мне приходилось лечить людей по всей этой планете, и в прибрежных городах, и в высокогорных долинах, однако я никогда прежде не бывал в лесной глуши. Должен признаться, мне одновременно и интересно, и тревожно. Как мы выживем в джунглях?

Лавин улыбнулся:

— Придется научиться осторожности. И там, внизу, можно жить. Нам придется быть осторожными, как гзаны, и свирепыми, как гнирры. Адепты помогут ускользнуть от вудвосов.

Лавин повернулся и вышел, оставив доктора Олантера заниматься своими делами.

Однако когда через несколько часов Армада вновь открыла глаза, первое, что она увидела, было лицо Лавина Фандина, стоявшего у больничной койки. Склонившись над небольшим компьютером, он сосредоточенно изучал медицинский диагноз. На нем был заляпанный камуфляж, ремень был увешан оружием и снаряжением, грязная обувь растоптана, и это было самое успокаивающее зрелище в мире.

Она была жива. Нечто подобное Армада смутно подозревала и прежде, чувствуя, что лежит где-то на спине, ощущая мягкое прикосновение простыни. Но она не только была жива, но и попала на территорию Фанданов! Все-таки они не сбились с курса! Она попыталась радостно заорать, но губы ее были как резиновые, а онемелый язык совершенно не слушался. Из груди вылетел лишь печальный каркающий звук.

Однако он привлек внимание Лавина. Он быстро обернулся, глаза его заблестели.

— Ага, вот она, проснулась наконец и полностью в моей власти! Сообладательница рекорда по межгалактическим и трансконтинентальным перелетам на солнечной энергии! Придется сообщить на Землю, в институт Гиннесса.

Он был разгневан и хотел держаться с ней сурово — это Армада поняла мгновенно. И потому ждала, не открывая глаз. Через минуту-другую он поостынет, как всегда. И в самом деле, когда она вновь открыла глаза, гроза уже прошла и на лице Лавина осталось лишь выражение неподдельного недоумения.

— Ну? Ты, наверное, хочешь мне что-то рассказать?

— Пожалуйста, Лавин, не сейчас.

Это было трудно. Неужели он не может осознать, каких усилий стоит ей каждое слово?

Он наклонился над ней и всунул в уголок рта трубку подачи воды, одарив ее при этом угрюмым взглядом из-под нахмуренных бровей.

— Пожалуйста, — сказала она, — я не хотела бы говорить об этом.

— О! — Он свел руки в замок и принялся вышагивать по комнате. — Ты не хотела бы говорить об этом! Отлично — но я хочу. Это противоречие легко разрешимо. Я буду говорить — а ты слушай. — Он резко обернулся и жестом указал на нее. — Ну так вот, ты вновь взяла самолет без разрешения и помчалась на Побережье Эс-икс. Не было тебя несколько недель, и я не знал о тебе абсолютно ничего, несмотря на все твои обещания. Насколько я знаю, ты могла погибнуть, ты могла плавать где-нибудь в глубоком синем море. Затем ты внезапно появляешься вновь, на три четверти мертвая, да еще на солнцелете планерного клуба Побережья Эс-икс. И ты думаешь, что сможешь уйти отсюда, ничего не сказав?

Армада не могла позволить себе подавленного настроения — так замечательно было узнать, что она все-таки осталась жива! Одна зеленая полоска, марка Фандана, которая бросалась в глаза повсюду — на дверях, на мебели, на униформе сиделок, — была для нее, как маяк долгожданной свободы.

— Я знаю, это прозвучит ужасно, но… — На мгновение она позволила самой себе излучить чувство любви к нему: так это было удивительно, чтобы он, Лавин, заботился о ней. Да, призналась она себе, не стоила она такой заботы.

— Можешь объяснить? О да, уверен, что можешь. На этот раз тебе лучше было бы запастись уважительными причинами. Ты ведь понимаешь, что означает этот твой маленький тур в поисках приключений, не так ли? Мы не только вляпались в полномасштабную войну, так что теперь каждый самолет для нас — вопрос жизни и смерти, но вдобавок твой папаша каждый день сидит у меня на шее, требуя объяснить, почему о тебе ни слуху ни духу и когда я смогу дать ответ на этот вопрос.

Самый момент был покаяться в содеянном, и Армада постаралась ничем не выдать своего ликования.

— Ты знаешь. Лавин, мне так жаль, правда… Но я должна была отправиться туда. Понимаешь, это вопрос чести, а ты же знаешь, что для Бутте нет ничего важнее чести. Но теперь уже все позади, и больше я туда не вернусь.

Брови Лавина вопросительно приподнялись.

— Честно, я должна была… Ты бы на моем месте поступил точно так же. Лавин подавил улыбку.

— Почему-то мне трудно в это поверить, но пока забудем. Отбросим эмоции и будем разумными. Только объясни — зачем ты решила поставить рекорд дальности на солнечном флайере и где ты нашла своего второго пилота?

— Э-э… — Армада замялась. Слишком долго было бы рассказывать, к тому же об истинной причине говорить было нельзя. — Понимаешь, у нас просто не было иного выхода. Пришлось лететь на планере. Синдикат гнался за нами по пятам, и все аэропорты были под наблюдением… Кстати, ее зовут Флер Кевилла. Она говорила, что знакома с тобой, — это правда?

— Да, — кивнул Лавин.

— Ну так вот, синдикат нас поймал в ловушку, так что единственное, что нам оставалось, — это выкрасть планер с горы Отбитой Головы. Флер сначала не хотела лететь, но в конце концов передумала. Вероятно, без ее помощи мне бы это не удалось… Я полагаю, она слишком умна, чтобы хотеть умереть…

Слова следовали друг за другом в беспорядке, и Армада понимала, что в них нет никакого смысла. Однако она подробно, насколько это было возможно, рассказала об их бегстве через весь город, пока не зашлась приступом кашля и вновь не припала к шлангу с водой. Лавин по-прежнему хмурился. Вскоре Армада вспомнила, о чем он упомянул мимоходом, и приподнялась на локте.

— Слушай, что ты говорил про войну? Эта та самая война, о которой она мне твердила?

— Да, боюсь, что так, и это не та война, где у нас может быть надежда на победу.

— Что случилось?

Как могли они проиграть — хитиновые короли Фенрилля?