Страница 5 из 13
В Торонто я подвергся первым медицинским тестам, которые должны были подтвердить, что в целом я здоров. Кроме того, я прошел долгое собеседование в отборочной комиссии, в которую входили сотрудники ККА, в том числе Боб Тёрск, один из первых канадских астронавтов. Однако ясности после Торонто не прибавилось. Я вернулся в Мэриленд, где меня ждала возбужденная и уверенная в моем успехе Хелен, и попытался вернуться к обычной жизни, но никак не мог выкинуть из головы мысли о результате своей попытки. До этого момента перспективу стать астронавтом я рассматривал лишь как теоретически возможную, но теперь эта возможность становилась реальностью, а может, и нет — и эта неопределенность ужасно терзала нервы. Сбудутся ли мечты девятилетнего мальчика?
И вот подошел заключительный этап. В конце апреля 20 кандидатов были созваны в Оттаву на неделю, где нас могли уже как следует разглядеть. Я всегда внимательно относился к тренировкам и режиму питания, но теперь был серьезен как никогда. Я хотел быть уверенным, что мой холестерин окажется низким. Я знал, что медики будут изучать нас «под микроскопом», так что я должен был просто цвести здоровьем. Я подготовил ответы на 100 вопросов, которые, как выяснилось, могли задать. Я перевел эти ответы на французский. Когда я прибыл в Оттаву, моей первой мыслью было, что я участвую в соревновании. Остальные 19 участников производили сильное впечатление. Некоторые владели докторской степенью. Другие — выпускники военных училищ, как и я. Были и авторы кучи публикаций. Медики, ученые, летчики-испытатели — каждый старался произвести впечатление скромного великолепия. Вряд ли ситуация могла быть еще более напряженной. Никто из нас даже понятия не имел, сколько вообще кандидатов планируется набрать. Шестерых? Одного? Я старался выглядеть невозмутимым и безучастным, всем своим видом тонко намекая, что моя кандидатура — лучший выбор, который обладает всеми необходимыми качествами. Я надеялся.
Неделя была напряженной. Для нас провели учебную пресс-конференцию, которая должна была показать наши навыки общения с журналистами, а в случае их отсутствия — способности к их приобретению. Мы прошли тщательные медицинские исследования, отличавшиеся большим количеством склянок с разными физиологическими жидкостями и процедурами, на которых в нас все время что-то вставляли и чем-то кололи. Но по-настоящему решающим испытанием стало часовое собеседование с профессиональной комиссией, в которую входили большие шишки из ККА, сотрудники отдела по связям с общественностью и астронавты. Всю неделю я размышлял над тем, как вести себя на этом собеседовании, чтобы, с одной стороны, выделиться на общем фоне, но, с другой, не выглядеть болваном. Как лучше отвечать на тривиальные вопросы? О чем лучше промолчать? Я почти уверен, что проходил собеседование последним в ту неделю, но в любом случае все члены комиссии отлично знали, кто как ведет интервью, и уже привыкли к тому, что решающее слово остается за Маком Эвансом, которой впоследствии возглавил ККА. Когда приходило время ответить на очередной вопрос, они обращались к нему: «Мак, ты хочешь взять этого?» Я чувствовал, что по-своему привязался к этим людям за последние несколько недель, так что, когда кто-то из них задал мне действительно сложный вопрос, у меня просто само сорвалось: «Мак, не хочешь взять этого?» Такая выходка, конечно, была рискованной и могла быть воспринята как заносчивость и наглость, но они только громко рассмеялись, что дало мне лишнюю минуту, чтобы придумать хороший ответ на поставленный вопрос. Тем не менее понятной для меня реакции не последовало. Я не имел ни малейшего представления, понравился я им больше или меньше других кандидатов. Направляясь обратно в Мэриленд, я понятия не имел, выберут они меня или нет.
На прощание нам сказали, что в мае в определенный субботний день между часом и тремя часами дня каждому из нас позвонят и сообщат, прошли мы отбор или нет. Когда наконец этот субботний день настал, я решил, что лучшим способом убить время будет отправиться кататься на водных лыжах с друзьями, у которых была лодка. Так мы и поступили. Потом мы с Хелен вернулись домой, чтобы пообедать и уже не спускать глаз с часов. Мы предположили, что в первую очередь они позвонят тому, кого захотят взять, чтобы, если человек откажется, можно было перейти к следующему имени в списке. И мы оказались правы: вскоре после часа зазвонил телефон, и я поднял трубку на кухне. Это был Мак Эванс. Он спросил, не хочу ли я стать астронавтом.
Конечно, я хочу. И всегда хотел.
Однако моим первым чувством была вовсе не радость, не удивление и даже не огромное воодушевление. Им стало огромное чувство облегчения, как если бы гигантская внутренняя стена рухнула наконец под собственной тяжестью. Я не подвел самого себя. Я не разочаровал Хелен. Я не подвел свою семью. То, ради чего мы все трудились столько времени, должно было наконец случиться. Мак сказал, что я могу сообщить новость членам своей семьи, но они должны понимать, что пока все это нужно сохранять в секрете. Так что, как только мы с Хелен переварили полученную информацию (ну, насколько смогли в тот момент), я позвонил маме и взял с нее слово сохранять конфиденциальность. Но я уверен, что она принялась названивать знакомым, как только я положил трубку. К тому времени, как я дозвонился до своего деда, новость уже перестала быть свежей.
В последующие месяцы были и волнительные переживания, и секретные встречи с тремя другими астронавтами, прошедшими отбор, за которыми последовала шумиха и известность, и мне даже пришлось поучаствовать в нескольких помпезных церемониях. Но в тот день, когда мне позвонили из ККА, я испытал чувство, как будто вдруг внезапно добрался до вершины горы, на которую карабкался с тех пор, как мне стукнуло девять, и теперь рассматривал вид, открывавшийся с ее другой стороны. Это было невозможно, но это случилось. Я стал астронавтом.
Правда, как выяснилось, окончательно я им еще не стал. Чтобы стать астронавтом, то есть человеком, который уверенно принимает правильные решения, последствия которых имеют важное значение, недостаточно просто поговорить по телефону. На самом деле это звание никто не может вам просто присудить. Нужны годы серьезных постоянных усилий, направленных на построение новой базы знаний, развитие ваших физических способностей и расширение набора технических навыков. Но самое важное, что вам придется изменить, — это ваше сознание. Вам придется научиться думать как астронавт.
Я стоял лишь в самом начале этого пути.
Часть I
Перед стартом
1. Путешествие длиною в жизнь
Однажды утром я проснулся и поймал себя на странной мысли: носки, которые я собираюсь надеть, будут на мне, когда я покину Землю. Ощущение казалось одновременно реальным и фантастическим, как в очень ярком сне. За завтраком это чувство усилилось, когда репортеры пихали друг друга, пытаясь сделать хороший снимок, как будто фотографировали приговоренного, в последний раз принимающего пищу. Чуть позже, когда техники помогали мне с проверками давления в изготовленном по индивидуальному заказу космическом скафандре, меня охватило чувство радости. На самом деле это был момент истины. Все системы скафандра должны работать идеально, ведь именно скафандр позволит мне остаться в живых и обеспечит возможность дышать, если вдруг произойдет разгерметизация космического корабля в вакууме космического пространства. И все это уже не репетиция.
Я действительно сегодня покину нашу планету.
«Или все же нет, — напомнил я себе. — До вылета остается еще несколько часов, в течение которых что-то может пойти не так, и запуск будет отложен». Эта мысль, а также тот факт, что на мне надет подгузник на случай, если придется застрять на стартовой площадке на очень долгое время, увели мой внутренний монолог от высокопарных мыслей и перевели его в практическую плоскость. Нужно многое держать в голове. Нужно сконцентрироваться.