Страница 21 из 25
8
К исходу второго часа пребывания на советской земле Кларк и Граб прошли сквозь виноградники и, дав порядочный крюк, выбрались на горное шоссе. Кларк сел на камень и достал из кармана кисет, набитый махоркой:
— Самое страшное позади, слава богу! Закурим, шоб дома не журились.
Он храбрился, но голос его предательски дрожал, а пальцы, обычно такие послушные и ловкие, никак не могли свернуть козью ножку.
Граб радовался удаче молча: тяжело дыша, он вытирал мокрую голову и, покряхтывая, ласково поглаживал, натруженную спину.
Грузовая машина ждала их, как и было условлено, неподалеку от домика путевого обходчика. Свежераспиленные доски, лежавшие в кузове, дали Кларку знать, что на шоссе стояла не случайная машина, а как раз та, какая ему нужна.
— Добрый вечер! — проговорил Кларк начало условленного пароля.
— Кому добрый, а кому… — буркнул шофер и постучал молотком по туго накачанному баллону. — Измучило, проклятое колесо: два часа монтирую!
— Теперь все в порядке?
— Порядок.
— Подвезешь в Явор, браток? На двести граммов столичной заработаешь.
— Садитесь.
Когда Кларк и Граб разместились в просторной кабине, шофер Скибан оценивающим взглядом прикинул, кто из его пассажиров является шефом. Выбрал молодого. Найдя в темноте его руку, он крепко пожал ее:
— С благополучием!
Кларк ответил спокойно и насмешливо:
— Смотри, какой чувствительный, больше моего радуешься.
— И вам не грешно порадоваться, — сказал шофер: — через такие рогатки прорваться, подумайте!
— Поехали, а то спать хочется. — Кларк зевнул.
Ну и ну! Скибан, сам давний шпион и убийца, с почтительным любопытством покосился на своего нового шефа.
Въехали в Явор поздним вечером, с севера, со стороны Карпат, откуда меньше всего, по их расчетам, в городе могли ожидать нарушителей границы.
На одной из глухих и плохо освещенных улиц Скибан остановил машину и сказал, обращаясь к Грабу:
— За углом пивной бар, бывший Имре Варге. Помнишь? Там сейчас закусывает твой кум Чеканюк. — Скибан открыл дверцы кабины: — Бувайте!
— А если его там нет? — усомнился Граб. Скибан посмотрел на часы:
— Там, не беспокойся. Он каждый вечер в это время блаженствует за кружкой пива.
Граб вышел из машины, нерешительно протянул руку. Кларк живо подхватил ее:
— Будь здоров, друже! Дня через три встретимся. Я сам разыщу тебя. Сам! Слышишь? Спокойной ночи.
Переваливаясь, тяжело ставя на брусчатку свои косолапые ноги в грубых башмаках, Граб удалялся в глубину темной и безлюдной улицы. Глядя ему вслед, Кларк сказал:
— Скибан, завтра донесешь на него.
— Я? — Донести?… — испугался Скибан.
— Да, ты.
— Зачем вы так шутите, пан?
— Шутить мне некогда. Я говорю совершенно серьезно: ты должен его выдать. Мастер Чеканюк твой сосед?
— Да.
— Вот и хорошо. Ты случайно увидел, как Чеканюк привел к себе какого-то подозрительного человека, и так далее. Ясно?
— Хоть убейте, пан… товарищ Белограй, ничего не понимаю!
— Граб лишний в нашей компании. За ним тянется след, по которому… Теперь ясно?
— Но… если они заберут Граба, то он может и нас потянуть за собой.
— Не потянет, будь уверен. Об этом успели позаботиться.
— Слушаюсь! — ответил Скибан и про себя добавил: «Может быть, и я когда-нибудь окажусь лишним?… — Он усмехнулся. — Ас кем же они останутся?»
— Поехали! Да не торопись: подгадай так, чтобы к вокзалу подкатить тютелька в тютельку.
Высадив Кларка в тихом переулке, неподалеку от Яворского вокзала, Скибан уехал. Ни фары, ни задний свет он не включал до тех пор, пока не повернул за угол. «Молодец! Знает свое дело!» — подумал Кларк, старательно разглаживая на груди и плечах поношенную шинель.
Улица, густо обсаженная декоративными японскими вишнями, вывела Кларка к железным ступенькам крутой лестницы. Впервые в своей жизни видел Кларк эту лестницу, но он уверенно, будто делал это в тысячу первый раз, поднялся наверх и очутился на высоком переходном мосту, перекинутом через многочисленные железнодорожные пути.
Шел он, беспечно раскуривая толстую самокрутку, гремя подковами по дощатому настилу. Звенели ордена и медали. Свежий затисский ветерок трепал полы шинели. Пылевидный дождь кропил пряди волос, выбившиеся из-под фуражки.
Кларк прошел мост, спустился по лестнице, и как раз в это время мимо него промчался длинный состав пассажирских вагонов московского поезда. Кларк глянул на часы: аккуратно! Все, решительно все выходит так, как планировал!
«Демобилизованный старшина» незаметно возник из привокзальной темноты и легко затерялся на шумном, многолюдном перроне, среди солдат-отпускников, следующих в свои части, расквартированные за границей. Вместе с ними он вошел в ярко освещенный вокзал. Оглядываясь вокруг, проговорил:
— Вот и край советской земли. Еще час, два — и опять чужая сторона. Эх, доля ты, доля солдатская…
Как и рассчитывал Кларк, его слова задели душевные струны идущих рядом с ним молодых людей. Один из них, круглолицый, краснощекий, тоже старшина, с артиллерийской эмблемой на погонах, сказал:
— Молчи, друг, не расстраивай…
— Понимаю… — Кларк подмигнул. — От молодой жены уехал?
— Как в воду смотрел. А ты почему без погон? — спросил старшина, когда они расположились на скамьях зала ожидания.
— Относил я свои погоны честь по чести, хватит. Теперь я де-мо-би-лизованный… Завидуешь, а?
Артиллерист вздохнул:
— Мне бы еще хоть недельку побыть в отпуске!
— И месяца бы тебе, браток, не хватило. Счастливые дни не считают. Как она, твоя молодая сударыня, величается?
— Клавой до сих пор звали, — застенчиво улыбнулся артиллерист.
— А тебя?
— Грицьком. Григорий Воловик.
— Гриша, значит. А меня — Иваном. Иван Белограй. — Кларк достал плоскую голубую пачку «Верховины»: — Кури, Григорий батькович, верное средство от тоски.
Артиллерист взял своими толстыми, круглыми пальцами сигарету, аккуратно размял ее, прикурил и, глубоко затянувшись, сквозь дым дружелюбно посмотрел на собеседника:
— И давно ты демобилизовался?
— Недавно. В этом месяце.
— А где служил?
— Та-ам. — Кларк кивнул на запад. — В оккупационных войсках.
— И куда же теперь?
Кларк смущенно опустил голову, надвинул на глаза фуражку.
— Путь мой прямой, а вот не знаю, что выйдет, — ответил он уклончиво. — В общем, слепой сказал: побачимо.
— А все ж таки куда устремился? — любопытствовал артиллерист.
— Да так, есть на земле один заветный уголок. — Кларк поднял голову, подмигнул. — Нацелился я, браток, на колхоз «Заря над Тиссой», на Гоголевскую улицу, на дом девяносто два, где живет Терезия Симак. Слыхал? Те-ре-зия!…
Хмурое лицо старшины-артиллериста постепенно прояснилось.
— И чем же тебе она доводится, эта самая Терезия? — спросил он не без лукавства. — Теткой? Бабушкой?
— Еще и сам не знаю, если правду тебе сказать. Пока мечты большие.
— Чего ж ты сидишь тут, а не бежишь к ней? — удивился артиллерист.
«Демобилизованный старшина» с тоской посмотрел на темное ночное окно:
— Рад бы в рай, да грехи не пускают… — Он помолчал и серьезно добавил: — Куда пойдешь на ночь глядя? Места малознакомые, еще того этого… на границу наткнешься. Подожду лучше до утра. — Он постучал ногтем по стеклу часов. — Время-то как медленно тянется! Выпить чайку, что ли? Составишь компанию, друг?
Артиллерист вывернул карманы шаровар:
— Неподходящий я для тебя компаньон.
— Ничего, пойдем.
Кларк схватил за руку старшину и потащил его за собой.
Поднимаясь по крутой открытой лестнице на второй этаж, где помещался ресторан, он пытливо и осторожно, не оборачиваясь, косил глазами: не привлек ли он к себе внимания? Нет, как будто никто не следил за ним.
В просторном зале ресторана было многолюдно. Они сели за свободный столик, заказали водки, пива, закуску.