Базил Хвостолом

Релкин прокрался обратно к перевернутой голове статуи и обнаружил, что Базил исследует свой длинный меч Пиокар, пригнув голову и шепелявя какой-то стишок на языке вивернов.

Релкин осторожно запихнул одну буханку за камень а со второй подошел к дракону.

— Я подумал, может, ты захочешь вот этого — у нас сегодня был долгий переход.

Взгляд драконьих глаз остановился на мальчике, затем ноздри унюхали акх, и внимание дракона переключилось на буханку, разломанную и густо сдобренную тягучим коричневым соусом. Раздражение вмиг испарилось.

— Парень, иногда, будь ты проклят, ты бываешь таким хорошим, знаешь?

Буханка исчезла в считанные секунды. Релкин вновь принялся осматривать стрелы, краем глаза наблюдая Базилом.

Дракон был само беспокойство. Где-то поблизости в воздухе чувствовался запах акха, и этого было достаточно, чтобы у кожистоспинника потекли слюнки.

Внезапно драконий ум пришел к логичному выводу. Мальчишка Релкин опять играет в свои игры.

Дракону придется просить, потом клянчить, а после пообещать что-нибудь взамен, прежде чем ему достанется вторая буханка.

Базил фыркнул. То есть, конечно, если он не отыщет ее по запаху. Но делать это придется достойно, не пристало дракону ползать вокруг в поисках проклятой буханки с акхом. По крайней мере, не на виду у мальчишки.

Релкин, похоже, целиком поглощен своим арбалетом. Базил постарался беззвучно подняться и двинулся налево, где, как он чувствовал, была спрятана буханка.

Релкин поднял взгляд, ласково улыбнулся дракону и стал смотреть куда-то за реку. Его внимание привлекло какое-то движение в воздухе.

— Смотри, Баз! — показал он.

Над долиной ленивыми кругами парили два ястреба. Птицы улетали все дальше, по пути к ним присоединилась еще одна пара. Теперь над лесом Тунины кружили уже четыре ястреба, а дальше над кронами деревьев поднималась гора Снежный Пояс.

— На Снежном Поясе по-прежнему полно снега, до самых уступов, — сказал Релкин.

— В северных лесах будет холоднее. Но мы должны оставаться здесь и ждать сражения с бесами и троллями. Такова драконья жизнь.

— Не навсегда. Баз. Когда-нибудь мы уйдем в отставку. Может, мы смогли бы жить здесь, в лесу Тунины.

— В эльфийском лесу?! Который кишмя кишит древесным народом и неизвестно еще какими тварями? Нет, это не для драконов.

Релкин разглядывал огромное зеленое пространство леса. Каково это, интересно, жить здесь, в лесу, в дикости и свободе?

Леса изобиловали белками и оленями, озера и реки — пищей. Зимой, наверное, тяжело. Пришлось бы питаться орехами и запасами клубней, но это была бы свободная жизнь, не отягощенная ежедневными заботами легионерской службы.

Конечно, в Тунине правили эльфы, так что пришлось бы как-то уживаться с народом деревьев, но Релкин считал, что это не слишком сложно. Он всегда полагал, что с лесным народом поладить легко, и они вполне великодушны к тем, кто, по их понятиям, добр к их деревьям.

А какие чудеса можно подглядеть в полнолуние, когда в эльфийских рощах исполняются ритуальные танцы! Тогда по лесу разносится странная музыка, очаровывая всякого, кто ее слышит, и грубый взгляд постороннего наслаждается великолепием эльфийской жизни.

Длинная шея Базила вытянулась влево — хлеб был где-то там. У дракона заурчало в животе. Одной буханки ему было мало.

Базил оглянулся и встретился взглядом с мальчишкой. Попался! Теперь единственный выход из положения — признаться.

— Парень, у тебя на попечении голодный дракон.

— Знаю, знаю, и этот дракон устал, слишком устал. Он не может поднять меч и срубить несколько веток, чтобы его пастух мог устроиться на ночь. Да и зачем, когда вокруг столько отличной твердой земли.

— Я устал, я очень устал. Ты же знаешь, сколько мы вчера прошли.

— Да, я знаю, и еще знаю, чей драконопас сохранил немного воды и тащил ее полдня только для того, чтобы его дракон мог промочить длинную сухую глотку.

Дракон раскаялся.

— Ладно, я был не прав. В будущем я всегда буду рубить ветки, чтобы драконопас мог прилечь. Ведь страшно подумать, как это драконопас разложит свои драгоценные кости на холодной твердой земле.

— Спасибо, Базил. Кстати, там есть краюха с акхом, прямо за этой разбитой колонной слева.

В мгновение ока буханка была обнаружена и прожевана. Проклятые драконопасы — всегда знают, с какого браться конца!

Хруст гравия позади заставил Релкина повернуть голову. Из зарослей, тяжело ступая, выбрался Кепабар; он всегда ходил тяжело, когда разгуливал на задних лапах. Старина Кеп был самым грузным драконом в подразделении, целиком «укрытый медью» доспехов из роговых и костяных пластин, характерных для его рода. В походе, в отличие от остальных, он частенько опускался на четвереньки.

За ним шел Томас, его пастух, голубоглазый парень с холмов Сеанта, что по другую сторону залива, напротив Марнери.

Кеп и Базил Хвостолом дружили. В зимних битвах они сражались бок о бок, а теперь на левом фланге боевого порядка эскадрона были объединены с Несесситас, оставшейся без пары.

Драконы приветствовали друг друга тяжелыми шлепками передних лап.

— Я так оголодал, что готов испускать пламя, — проворчал Кепабар.

— Длинный день, все идем и идем, и никакой еды, — отозвался Базил.

Почти никакой. Базил старался на Релкина не смотреть. К счастью, у Кепа нюх был слабоват, он не сумел различить слабый запах акха, все еще висящий в воздухе.

— Говорят, мы снова выступаем, — сказал Томас. Релкин застонал — его ноги гудели от пяти лиг, которые они протопали за день. Томас был взволнован; он всегда нервничал перед сражением.

— Собираемся ли мы сегодня драться — вот что мне интересно, — продолжил Томас. — Терпеть не могу есть перед боем, меня всегда после этого тошнит. Но сейчас я по-настоящему голоден, и если мы не будем драться, то мне надо что-нибудь съесть, иначе желудок будет ворчать всю ночь.

Релкин никогда не страдал от этих проблем, но попытался проявить сочувствие.

— Сержант Дьюкс сказал приготовиться. Думаю, будет драка.

— Точно? Вот расстройство, все так устали. Релкин пожал плечами. День был долог, и он предпочел бы хорошенько поесть и растянуться часов этак на десять под одеялом. Но если уж им предстоит драться, они будут драться.

За зиму Релкин побывал во многих сражениях. Теперь у него внутри сидел стальной стержень, которого не было прежде, до кампании в Теитоле.

— Томас, если честно, то будь что будет, понимаешь? Будь что будет — вот девиз рядового.

Томас уныло хмыкнул, а затем указал на огромную каменную голову.

— Чья это?

— Не знаю, но выглядит очень древней.

— В старину строить умели, — хрипло прокомментировал Базил.

Кепабар размял ноги — одну, другую, разрабатывая узлы каждой группы мышц в повороте.

— Ноги болят, Хвостолом?

— Конечно, болят. Мы идем уже двадцать дней. Хорошо хоть не по снегу. Как ты думаешь, будем мы драться?

— Не знаю. Хотелось бы раздобыть мяса на ужин. А то сплошная лапша да клецки.

— Будет драка, будут и тролли на мясо, — сказал Базил.

— Отвратительная гадость, это только в крайнем случае, Базил пожал плечами.

— Если ты намерен оставаться таким разборчивым, то не знаю, чем тебе и помочь. Тролль не так уж плох — только следует его сделать помягче. Отбиваешь мечом, поджариваешь и потребляешь с акхом и диким луком.

— Куош! — фыркнул Кепабар. — Это там тебя научили жрать всякую дрянь?

Например, рыбу. Могу поспорить, ты ешь даже рыбу. — Последнее слово он произнес с отвращением.

Базил расхохотался.

— Рыба — штука хорошая, особенно жаренная на углях или запеченная в печке.

Впрочем, сырую я тоже люблю.

Кепабар хлопнул передней лапой по своему огромному брюху.

— Правду говорят, что драконы из Куоша не такие, как все.

— Земля Синего Камня — самая лучшая во всем Аргонате, — гордо сказал Релкин.

— Ах, драконопасы! — буркнул Кепабар. — Жареный тролль на обед, при условии, что будет драка.