Страница 3 из 161
«Послание» Эрнесто Гевары настоящему и будущему, его собственной—и последующей исторической эпохе; «тайна» его воздействия на эти эпохи—в неразрывном и едва ли не уникальном един
В изданиях, о которых шла речь выше, используется тематический или смешанный—хронологически-тематический—принцип. Что неизбежно ведёт к достаточно многочисленным повторениям. В подготовке к печати этого сборника речей, выступлений и писем принимал участие коллектив переводчиков в составе: Е.Воронова, , Н. Марчук, М. Морозова, А. Пятаков, А. Тарасов, С. Терехов, А. Харламенко, Е. Харламенко.
стве трёх «составляющих»: жизненного пути, личностных качеств и идей. Каждый из этих векторов—мысли, действия и этики—усиливал друг друга; каждый может быть по достоинству понят и оценён лишь в сочетании с другими. О чём, думается, стоит помнить каждому, читающему эту книгу, хотя подавляющее большинство её страниц говорит лишь об одном из этих трёх слагаемых.
121
Предисловие
Чтобы избежать разочарования и упрёков тех, кто решил начать чтение «Избранных работ» Эрнесто Гевары со вступления, должен предупредить: разговор не пойдёт ни об уникальной личности Че, ни о его жизненном пути—до и после его физической смерти. Об этом я уже писал—и несколько десятилетий назад, и совсем недавно1; эти же сюжеты затронет—по замыслу—и эпилог книги. Здесь же хотелось бы сказать о том, что и является по существу основным содержанием данного тома: о мире идей Че, о Геваре-теоретике. Сказать «до»—именно для того, чтобы имело место «после», чтобы недоумения и предрассудки не стали непреодолимым препятствием для потенциального читателя раньше, чем он начнёт знакомиться с книгой. Или «споткнётся» на первой сотне её страниц.
Писать предисловие к любой книге «статей, выступлений и писем» —всегда дело сложное: слишком легко сбиться на пересказ и таким образом «сплющить», обеднить её содержание и тем самым—помимо прочего—лишить читателя радости первой личной встречи (и притупить его интерес к ней).
Применительно же к наследию Эрнесто Гевары—как и иных марксистов прошлого—трудность эта усугубляется и тем, что в современной России марксизм не в моде. И потому, что им (пародией на него) значительная часть читающего населения была в свое время перекормлена (кстати, это в полной мере относится и к соответствующим предисловиям). И, что важнее, в силу того, что истины XIX—или XX века—по распространённому мнению (во многом справедливому) сегодня перестали быть таковыми. (А ведь многими марксизм и за бывшую истину не почитается). Постмодернисты теоретически отрицают научную ценность любых «тотализирую-
См. «Эрнесто Че Гевара, его жизни, его Америка». М. 2004 г. (особенно с. 13-22,112-132,135-141,354-382); «Свободная мысль», 2003 г., №9, с.44-55.
щих концепций», «меганарративов», а нормальные люди точно знают, что читать стоит только детективы и рекламные объявления.
Спрашивается: зачем же (в переводе на нормативную лексику) сегодня тратить время на автора, убеждённого в истинности марксизма, в его объяснении мира и его прогнозах на будущее. А убеждённость эта, сначала—романтическая (найденная, наконец, истина), потом—как реалистическое руководство к действию, впоследствии—«аналитическая» и, наконец, стоическая — пронизывает всё, что было написано, сказано, сделано Эрнесто Геварой (никогда, правда, не превращаясь для него в догму раз навсегда познанной истины. «Но об этом—потом»).
Так уж лучше,—говорю о тех, кто не уверен, что Че—это кличка бандита, людоеда, кровожадного фанатика, авантюриста-террориста, персонажа комиксов и т.п.1—почитать о жизненном пути легендарного революционера через страны и континенты, о его делах— на войнах и вокруг власти (один «уход» из неё чего стоит!), чем о сказанном и написанным им. И даже сам взгляд Че—с тиражированных футболок, платков и постеров—наверняка более впечатляющ, чем изложение его взглядов. Да и вообще, что понимал в теории и что мог дать теории Гевара—самоучка, дилетант, любитель поговорить и пострелять? И что, мы не знаем, чем «всё это» закончилось,— и для него самого, и для теории, и «вообще»? А, стало быть, и предисловие, оно—ни о чём, вроде тех, которые писались у нас для томов больших и малых вождей в прошлые десятилетия—хоровод вокруг пустого места...
Я намеренно смешал воедино голоса россиян разных настроений и поколений. И должен признать, что некоторые страницы книги могут вроде бы цитироваться в подтверждение рулад этого хора. Верно и то, что даже в «Большом мире» из «триады» послания Че: личность, путь, идеи—последний компонент не являлся и не является ни наиболее известным, ни самым мощным—по силе, долговременное™ и массовости воздействия.
Но вместе с тем именно этот, идейно-теоретический, вектор Послания придаёт остальным двум историческое объяснение, подлинный исторический смысл, «знак» перед абсолютной величиной. Без него меньшей становится и сама эта величина; вне этого компонента легче воспринять—или изобразить—Геварулишь как«геро-
Взято из отечественных mass media.
ического партизана» или современного Савонаролу; искателя приключений, «не способного к созидательной деятельности» или донкихотствующего мечтателя1.
Или—жёстче: Эрнесто Гевара, лишённый «пути» (реальной биографии, жизненных «выборов»)—это честный, талантливый политик, организатор, пропагандист лево-марксистского толка, не чуждый теоретизирования, не удовлетворённый ритуальными ответами на «проклятые вопросы» реальной жизни.
АЧе вне своего теоретического поиска—герой; что-то вроде Чапаева глобального масштаба; человек действия, последовательно противостоящий и «мировому империализму» и — объективно — выжидающему («зрелости предпосылок») большинству в рядах своих «вроде бы единомышленников».
Но лишь соединение одного с другим придаёт полнокровный смысл и тому, и другому, мысли и действию; позволяет понять глубину, смелость и—через несколько опосредующих звеньев—актуальность его теоретического поиска. И конечный смысл того, что стояло за многообразием интересов Че и географией его передвижений по глобусу, за бескомпромиссностью его требовательности к себе и соратникам, за его сегодняшней востребованностью2.
И точно так же можно наверное сказать, что сугубо незаурядные личные качества Эрнесто Гевары, так выделявшие его из числа сверстников3, могли воплотиться и в совсем иной биографии (врача или исследователя, путешественника, благородного бандита или тайного агента)—если бы не то воздействие духовного (теоретического) поиска, которое в огромной мере определило выбор пути. Пути, придавшего этим качествам ту огранку, которая и создала образ Че, третий и, быть может, самый долгосрочный компонент «триады»...
Каждое из этих определений содержит крупицу—илиувесистый кусок— истины. Но даже объединённые вместе представления об истинном Геваре они не дают.
Об этом см. «Свободная мысль», 1998 г.—№ 7 (с. 38-50) и 9-12 (с. 92-99); 2003 г.—№9, с. 53-55.
Такие, как культ правды и дела (противопоставленного пустословию), безразличие к материальным благам и страсть к чтению и познанию или абсолютность самостоятельности выбора, нонконформизм, сочувствие чужому страданию, редкое личное мужество и упорство (воспитанные астмой и страстью преодолеть налагаемые ею ограничения).
151предисловие
Все это и возвращает непосредственно к проблеме формирования взглядов Эрнесто Гевары, к общей оценке идейно-теоретического наследства Че.
Стоит, пожалуй, начать с того, что медик по университетскому образованию Эрнесто Гевара с раннего детства (астма!) и до последних (буквально) дней жизни и борьбы был одержим жаждой знания1. И прежде всего был страстным читателем и почитателем книг21. Наверное, большую часть написанного им составляют выписки, заметки, словари (философский и др.), которые оседали у него после чтения и размышления о прочитанном. Определённое представление об этом даёт список авторов, книги которых прочитал Че в последние месяцы своей жизни—в Конго, Танзании, Праге, на Кубе (август—октябрь 1966 г.) и в Боливии31, между боями и между двумя войнами.