Серебро закамское

Воспоминания об удачной сделке несколько отвлекли Шаушафара, но в глубине души росли страх и беспокойство. Он знал, что булгарские купцы никому не уступают в коварстве и найдут способ уничтожить весь его караван, если будут нарушены их торговые интересы.

Шаушафару отчетливо вспомнилось таинственное исчезновение большого каравана знакомого хорезмийского купца, ушедшего на север по Большой реке. Прошло не больше месяца с выхода этого каравана из Булгара, как в город вернулся один из его местных проводников. Глаза его горели лихорадочным блеском на исхудавшем лице. С плеч свисала порванная в клочья одежда. На вопросы отвечал скупо и неохотно. Он постоянно озирался по сторонам, как будто боясь увидеть чье-то знакомое лицо. Наконец, удалось допытаться у него о случившемся.

Караван остановился на очередной ночлег в небольшой лощине, почти свободной от леса. То в одном, то в другом месте люди зажигали костры, ставили палатки и строили навесы для сторожевых постов. Скоро по лагерю разнесся запах жареного мяса, щекочущий ноздри голодных людей. От костров неслись звуки унылых песен.

Вдруг со стороны одного сторожевого поста раздался крик человека, оборвавшийся на высокой ноте. Хотя с других постов не слышалось ни звука, лагерь тревожно замолк, и только звякнуло в разных местах оружие, за которое схватились воины.

Прошло не больше минуты, и все стало ясно. На гребне лощины, с трех ее сторон сомкнулись конные отряды с тяжелыми копьями наперевес, направленными в сторону каравана. Кольчуги и шлемы всадников горели в багровых отблесках заката. Опущенные забрала скрывали их лица.

Люди из каравана, чувствуя смертельную опасность, начали медленно смыкаться, образуя круговую защиту. Пришельцы не мешали этому, как будто сдерживаемые чьей-то властной рукой. Прошло еще несколько минут, и они в страшном молчании лавиной двинулись на окруженных. В первом же натиске погибла почти половина защитников каравана. Другие продолжали сечу, не ожидая пощады от жестокого врага. Скоро было покончено и с ними.

В стлавшихся по земле сумерках лежал разгромленный лагерь хорезмийцев. Только проводник, раненный в руку, избежал смерти. Он упал рядом с конем и притворился мертвым.

Вдруг неподалеку он услышал чей-то знакомый голос. Осторожно приоткрыв глаза, он посмотрел в ту сторону. Там находился во время боя всадник, наблюдавший за всей схваткой со стороны. Он распорядился сбросить трупы в реку.

При виде этого человека проводник едва не потерял сознание от ужаса. Это был тот самый купеческий старшина города Булгара, который дружески прощался с хозяином каравана перед отъездом на север.

Спешившиеся по приказу старшины всадники сбрасывали убитых в холодные воды реки. Туда же бросили раненого проводника. Он погрузился в воду. Руку обожгло, как каленым железом. Опасаясь погони, он медленно загребал воду одной рукой и бесшумно проплыл около сотни метров вниз по реке. Здесь он вылез на песчаную отмель и, прислушиваясь к малейшему звуку со стороны побоища, углубился в лесную чащу.

Через много дней проводник добрался едва живой до Булгара, но не осмелился назвать имя главаря шайки, разгромившей караван. Спустя некоторое время беднягу нашли в придорожной канаве со сломанной шеей.

Тайна так и не была раскрыта, но Шаушафар подозревал, чьих это рук дело. Поэтому он не пренебрег скрытой угрозой булгарина и, смирив ярость, оставил затею с посылкой каравана в лесную страну.

Шаушафар хлопнул в ладоши, и в комнату вошел слуга.

— Иди к Хусейну и скажи, что я приглашаю его к себе.

Хусейн находился со своим отрядом в том же караван-сарае и, не заставив себя ждать, скоро был уже в комнате Шаушафара. После взаимных приветствий Хусейн уселся поудобнее на подушках и спросил:

— Зачем я нужен тебе, почтенный купец?

Шаушафар посмотрел испытующе на Хусейна и ответил:

— Я хочу предложить одно выгодное, но очень опасное дело.

— Разве ты не знаешь, что скоро мы должны вернуться в Иран? Мой повелитель ждет нашего отчета.

— А драгоценная посуда в твоих тюках тоже предназначена для повелителя? — хитро прищурился Шаушафар.

— Замолчи, купец! Если эту тайну узнал от тебя еще кто-нибудь, тебе не сдобровать.

— Успокойся, храбрый воин. Я умею молчать. Твой повелитель будет доволен тобой, так как на привезенное серебро ты купишь здесь немало мехов. Но в лесной стране ты смог бы купить на это серебро в пять раз больше самой отборной пушнины.

— Как это сделать?

— Вот теперь я слышу голос храброго мужа. Булгары нанесли мне страшную обиду. Они угрожали мне смертью, если я пойду с караваном в лесную страну.

Голос Шаушафара прерывался от душившего его волнения. Справившись с ним, он продолжал:

— Они хорошо знают меня, и мне не уйти вместе с большим караваном незамеченным от их ищеек. Другое дело — ты. Твой товар тяжел, но невелик объемом. Твои молодцы способны проложить себе дорогу среди сотни врагов. С ними ты можешь надеяться на успех.

— Чем я должен буду отплатить тебе?

— Ничем. Твой поход будет моей местью своре жадных, как шакалы, купцов. Дорога на север опасна. Булгары расставили на ней тайные посты. Действуй осмотрительно и опасайся погони. В свое время ты помог спасти мой караван, пленив сына бега тулайнов. Твоя храбрость еще не раз поможет тебе в пути.

При прощании с Хусейном Шаушафар вдруг что-то вспомнил и задержал его еще на несколько минут.

— Среди городской стражи у меня есть один верный человек из народа арта. Он попал в плен к булгарам еще мальчиком и не раз говорил мне о желании бежать к своим сородичам. Он знает эти места и будет хорошим проводником в пути.

В городе был заведен порядок, по которому почти каждый уходивший за ворота караван шел до ближайшей заставы в сопровождении стражника. Сопровождая караван от заставы к заставе в нужном направлении, булгары охраняли путь на север, по которому могли двинуться предприимчивые купцы.

После долгих раздумий Хусейн с Хуршидом придумали, как их отряд сможет скрыться от нежелательных глаз и ушей.

Они с нетерпением ждали дня, когда в наряд сопровождения должен был заступить знакомый стражник. Ранним утром отряд вышел вместе с ним за городские ворота, перешел ров по перекидному мосту и взял направление на заставу.

Как только скрылись из вида городские стены, стражник сделал знак, и отряд повернул в другую сторону. За смышленость и хитрый нрав проводник получил у своих прежних товарищей кличку Рыжая Лиса и отзывался на нее, как на имя.

Рыжая Лиса подъехал к Хусейну и на ломаном хорезмийском языке, которому научился в Булгаре, сказал:

— Сейчас надо ехать как можно быстрее, пока меня не хватились. Я знаю расположение ближайших к нам тайных постов. Мы обойдем их стороной. Дальше все будет зависеть от удачи.

Часто приходилось пересекать вброд небольшие речушки с заболоченными берегами. Рыжая Лиса объяснял, что здесь легче обойти дозоры, стоящие обычно в удобных для переправы местах.

Идти через лесную чащу было нелегко. Ноги коней проваливались в мягкую почву. Ветки деревьев хлестали по лицу и цеплялись за одежду, оружие и тюки. Ко всем бедам добавилось бесчисленное множество комаров, не дававших своим жертвам отдыха ни днем, ни ночью.

Рыжая Лиса только посмеивался. Казалось, для него не существовало трудностей, изматывавших воинов Хусейна. Лес был для него родным домом. Он впитывал его шорохи и особые запахи и радовался, когда замечал следы лося, кабана или хозяина тайги — медведя. Рыжая Лиса легко находил проход через болото, мог выбрать сухое место для ночлега и ручей с чистой водой.

Хуршид быстро подружился с проводником. Он сам был хорошим охотником и лучше других понимал действия Рыжей Лисы. Но часто и Хуршид не мог уловить связи между наблюдениями и последующими поступками своего нового друга. Отвечая на вопросы Хуршида, Рыжая Лиса показывал сломанную веточку, следы когтей на стволе сосны, примятую чуть-чуть траву. Хуршид понимающе кивал головой и одобрительно хлопал проводника по плечу. Когда Рыжая Лиса не мог ответить на вопрос, он виновато улыбался и разводил руками, как бы говоря: «Лес — это мой дом. Нельзя объяснить, почему я хожу в нем так, а не иначе».