Страница 33 из 62
Флоренс Брэнд ответила:
— Именно так и одевался. Он надевал пару брюк и свитер поверх купального костюма, если только было не слишком жарко, — она сделала паузу, обмахнулась льняным платком и медленно произнесла своим глубоким голосом. — Лучше поставить вас в известность относительно наших родственных связей. Феликс мне не сын.
— Нет? Вы хотите сказать, он был усыновлен?
— Нет, я вышла замуж за его отца, — она обмахнулась и продолжила, — когда Феликсу было всего два года.
Это было публичное отречение. Коль скоро Феликс мог оказаться убийцей, она не желала иметь с ним ничего общего. Никто из присутствующих не усомнился в тайной мотивации ее слов. Даже Крисп был ошеломлен. Элиза издала угрожающее фырканье. И впервые за все время Пенни пошевелилась. Ее маленькое оцепеневшее тело оставалось неподвижным, но она повернула голову. Ее ясные карие глаза на мгновение задержались на Флоренс Брэнд. Они говорили: «Иуда!» Ее звонкий детский голос произнес:
— Ты слишком торопишься, тетя Флоренс.
Кэсси Ремингтон нарушила молчание, которое последовало за этой фразой. Ее цепочка звякнула. Она сказала тем тоном, который Элиза называла уксусным:
— Он всегда был неуправляемым ребенком. Такой вспыльчивый характер.
Пенни отвернулась в сторону. Возможно, этот поступок Кэсси был из двух самым худшим.
Из сада донесся звук приближающихся тяжелых шагов. Констебль перемахнул через две ступеньки и остановился в дверях, гладя на инспектора.
— Прошу прощения, сэр...
— В чем дело?
— Мы нашли одежду.
— Где?
— Он оставил ее на берегу, чуть выше линии прилива.
Взгляд Криспа был угрюмым. Он вдруг выкрикнул:
— Хорошо, чего вы ждете? Принесите ее! — он перевел взгляд на Флоренс Брэнд. — Сын или пасынок, мадам, но, надеюсь, вы сможете опознать его одежду?
Она сидела, чувствуя себя оскорбленной. Кэсси Ремингтон играла со своей цепочкой, жеманно поджимала губы, приглаживая свои волнистые волосы.
Выйдя из яркого солнечного света, констебль обнаружил, что в комнате тесно из-за большого количества собравшихся. Хотя в комнате было довольно светло, но из-за того, что она была переполнена, казалась темной. Ему пришлось прокладывать себе путь среди кресел, столов и людей. Он чувствовал себя так стесненно и неуютно, будто надел слишком тесный костюм, однако до стола добрался без приключений и свалил в кучу перед инспектором Криспом одежду, которую принес.
Старые серые фланелевые брюки Феликса Брэнда. Инспектор подцепил и приподнял их, оставив штанины свободно болтаться. Он обратился к Флоренс Брэнд.
— Это брюки вашего сына?
Она тоже устремила на него взгляд своих выпуклых карих глаз.
— Если они принадлежат Феликсу, то там должны быть инициалы на поясе. И я уже сказала вам, что он не мой сын.
— Ф. М. Б. — правильно?
— Феликс Мартин Брэнд — да, правильно.
Он бросил брюки обратно в кучу и взял свитер. Когда он его развернул, по комнате пронесся ропот, все пришло в движение, и все затаили дыхание. Передняя часть свитера была в пятнах, и правый рукав от локтя до запястья пропитался кровью.
Глава двадцать третья
Тем же утром, когда мисс Сильвер вернулась с пляжа, она обнаружила, что ее дожидается Ричард Каннингем. Она собиралась написать несколько писем, но одного беглого взгляда на него было достаточно, чтобы понять — письма не будут написаны. Она провела его в светлую и просто обставленную комнату, в которой были только диван, два кресла и ковер. Она указала мистеру Каннингему на самое большое кресло, сняла пальто, прежде чем устроиться в углу на диване, и достала чулок Дерека из сумки, которую брала с собой на пляж.
Ричард наблюдал за ней в нетерпеливом ожидании. Ни суеты, ни спешки. Он легко мог вообразить, что она воспитывалась на таких правилах, как «Самообладание — это сущность хороших манер» и «Благовоспитанная дама никогда не торопится». Он обнаружил, что она оказывает на него успокаивающее и очень благотворное воздействие.
Принимаясь за свое вязание, она послала ему особенно приветливую улыбку и сказала:
— Что я могу для вас сделать, мистер Каннингем?
Он сидел в довольно жестком кресле, наклонившись вперед. Очень серьезно он произнес:
— Надеюсь, вы сможете мне помочь.
Ее глаза в задумчивости остановились на его лице.
— Что-то случилось?
— Да. Кто-то убил мисс Эдриан.
Почти без промедления она сказала:
— Да?
— Вы не удивлены?
Она кашлянула.
— Противоестественные вещи всегда удивляют, а убийства всегда противоестественны.
— Но вы не удивлены?
Она спокойно и быстро вязала. Задержав на нем взгляд, она сказала:
— Сама противоестественность удивляет, но не ее последствия.
— И вам было известно о том, что обстановка в имении «Бухта» была противоестественной?
— Полагаю, и вам тоже было об этом известно, мистер Каннингем.
— Не до такой степени. Любопытно, не расскажете ли вы мне о том, что вы знали.
Мисс Сильвер привела цитату из Молитвослова:
— Зависть, ненависть, злой умысел и жестокость, мистер Каннингем. Когда они присутствуют в доме, убийство никого не может удивить. Могу я спросить, кого подозревают в убийстве мисс Эдриан?
Он ответил:
— Феликса Брэнда. Но, не знаю, я очень беспокоюсь. Вот почему я здесь. Вы позволите мне коротко изложить факты?
Она склонила голову.
— Прошу вас об этом.
— Тело мисс Эдриан было найдено сегодня утром в половине восьмого. Его нашла миссис Вулли, приходящая кухарка, которая работает в доме у миссис Брэнд. Обнаружив, что ни Феликса, ни Хелен Эдриан нет в их комнатах, она подумала, что они отправились поплавать, и вышла в сад, чтобы посмотреть, не видно ли их. Она приготовила чай и боялась, что он остынет. Она нашла мертвую Хелен Эдриан лежащей под последним крутым лестничным пролетом, там, где ступеньки спускаются с последней террасы на пляж. Возможно, она упала сама, но вовсе не падение убило ее. На голове ужасные раны. Ее в буквальном смысле разбили, вероятно, каким-нибудь большим камнем. Место расположено над линией прилива, и вокруг валяется множество камней. Орудие убийства так и не нашли, но, если это был камень, то избавиться от него было проще простого. Вчера ночью прилив был между двенадцатью и двумя часами, и это кажется наиболее подходящим временем для того, чтобы совершить убийство.
Мисс Ремингтон говорит, что она слышала крик, но определить, во сколько это было, она не может, помнит только, что было темно, и вконец все запутывает предположением, что она могла слышать крик чайки, летучей мыши или кошки.
Думаю, она называла их именно в этом порядке. Мэриан ничего не слышала, но она просыпалась, чем-то очень напуганная, во время прилива. Она слышала шум воды очень отчетливо, а вы не можете его услышать, если нет прилива. У меня нет ни малейшего сомнения, что это крик Хелен Эдриан разбудил ее, но, в сущности, она ничего не слышала, так что от этих показаний толку никакого. Все остальные сказали, что вообще ничего не слышали. Хелен Эдриан вышла из дома, и Феликс Брэнд вышел из дома, но никто ничего не слышал. Хелен нашли мертвой в половине восьмого сегодня утром, а Феликса не нашли вовсе.
Спицы звякнув, на мгновение остановились, и мисс Сильвер сказала:
— Боже мой!
— Очевидно, он вышел из дома в купальном костюме, брюках и свитере. Он часто отправлялся на пляж в таком виде. Итак, свитер и брюки были найдены на берегу, выше линии прилива. Свитер ужасно испачкан, нижняя часть правого рукава практически пропиталась кровью. Если он и не убивал Хелен Эдриан, он, должно быть, трогал тело. Как бы то ни было, все выглядит так, будто он просто разделся и уплыл в море. Он не сможет нигде показаться в одном купальном костюме, а если бы он хотел попытаться сбежать, то непременно бы вернулся в дом за одеждой и деньгами. Убивал он ее или нет, но он достаточно сильно любил ее, чтобы утопиться, после того как обнаружил, что она умерла.