Страница 22 из 23
«Вы не поверите, но он утверждает, что давно со мной знаком».
Синдик Хассифа с удивлением повернулся к Умфреду: «Чем он при этом руководствуется?»
«Он желает, чтобы я построил для него в Домрейсе богатую церковь. Он угрожает рассказать королю Казмиру, кто я такой, если я откажусь выполнить его требование».
Мавр продолжал разглядывать жреца — его удивление возросло вдвойне: «Он свихнулся? Король Казмир прекрасно знает, кто вы такой — вы король Тройсинета, Эйлас».
Умфреду начинал не нравиться тон разговора. Облизнув губы, он сказал: «Да-да, конечно. Я всего лишь позволил себе комплимент, вполне естественный при обсуждении давно минувших дней старыми друзьями».
Повернувшись к мавру, Эйлас развел руками: «Вот видите! Он продолжает упорствовать! Меня это начинает раздражать. Если бы он не был моим гостем, я приказал бы бросить его в темницу. Скорее всего, я так и сделаю — Казмир только рад будет от него избавиться».
«Не компрометируйте свое гостеприимство из-за этого ничтожества, — посоветовал синдик Хассифа. — Пусть он сначала вернется в Лионесс. Мне стоит только слово сказать — и там ему разрежут глотку: днем или ночью, острым ножом или тупым, как прикажете».
«Лучше всего, наверное, было бы притащить его сейчас же к Казмиру и послушать, что они друг другу скажут, — размышлял вслух Эйлас. — Если жрец начнет выдумывать подлые сплетни…»
«Подождите! — в отчаянии воскликнул Умфред. — Я осознал свою ошибку! Я допустил невероятную оплошность! Я вас никогда раньше не видел, никогда в жизни!»
«Боюсь, что, несмотря на заверения, он способен изобрести какую-нибудь грязную брехню, подрывающую вашу репутацию и унизительную для вашего достоинства, — мавр вытащил блестящий кинжал. — Позвольте мне вырезать ему язык. Рану можно прижечь раскаленной кочергой».
«Нет, нет! — закричал вспотевший Умфред. — Я ничего никому не скажу! Мой рот на замке! Мне известны тысячи тайн — но я нем, как могила!»
«Так как он сопровождает моих гостей, — сказал Ейну Эйлас, — здесь, под кровом дворца моих предков, я не хотел бы его наказывать. Но если до меня дойдут хоть какие-нибудь слухи о его болтовне…»
«В угрозах нет необходимости! — заявил Умфред. — Я допустил непростительный промах, он никогда не повторится!»
«Рад слышать, что ты не спешишь расстаться с жизнью, — сухо сказал Эйлас. — Не забывай, однако, что у того, за кого ты меня принял, есть веские причины с тобой расправиться — и жестоко расправиться!»
«Кто прошлое помянет, тому глаз вон! — с готовностью ответил Умфред. — А теперь прошу меня извинить — я устал, а мне еще предстоит прочесть вечерние молитвы».
«Убирайся!»
Сводчатый проход позволял пройти из главной галереи Миральдры в большой зал. По сторонам прохода стояли две мраморные статуи героев, привезенные с берегов Средиземноморья пять столетий тому назад. Статуи изображали обнаженных гоплитов древней Эллады — в шлемах, с короткими мечами и круглыми щитами, готовых броситься в атаку.
Позавтракав в своих апартаментах, король Казмир и королева Соллас прогуливались по галерее, время от времени задерживаясь и рассматривая изделия давно забытых мастеров и боевые трофеи, накопленные поколениями королей Тройсинета.
Около одной из мраморных статуй стоял лакей в ливрее Миральд-ры, с церемониальной алебардой в руке. Казмир и его супруга проходили мимо, рассеянно поглядывая на фигуры античных героев; лакей сделал малозаметный знак рукой, немедленно привлекший внимание короля Казмира. Обернувшись, Казмир узнал в лакее человека, известного ему под именем «Вальдес».
Посмотрев по сторонам, Казмир убедился в том, что галерея пуста, отвел в сторону королеву Соллас и вполголоса что-то ей сказал, после чего вернулся к лакею и пробормотал: «Вот каким образом вы узнаете новости! Я часто пытался представить себе, как это вам удается».
«Вам не удалось бы меня увидеть, если бы я не захотел с вами встретиться. Я больше не могу приезжать в Лионесс; мои частые передвижения привлекли внимание рыбаков, а среди них многие работают на тройскую разведку».
«Даже так? — Казмир не выказывал ни удивления, ни раздражения. — И что вы теперь будете делать?»
«Удалюсь на покой в деревню».
Притворяясь, что его заинтересовала статуя, король Казмир сказал: «Вам следует приехать в Лионесс еще раз — последний раз — чтобы я надлежащим образом вознаградил вас за службу. Может быть, нам удастся изобрести новую систему, позволяющую вам выгодно заниматься своим ремеслом, не слишком рискуя».
«Не думаю, что это возможно, — сухо обронил Вальдес. — Тем не менее, если кто-нибудь произнесет мое имя в Хайдионе, прислушайтесь к этому человеку — он сообщит вам последние известия… Кто-то идет».
Казмир отвернулся и продолжил прогулку по галерее в сопровождении королевы Соллас.
Через минуту Соллас спросила: «Почему ты помрачнел?»
Казмир отозвался сдавленным смешком: «Представь себе — у меня вызывают зависть прекрасные статуи короля Эйласа! Нам следует завести что-нибудь подобное в Хайдионе».
«Я предпочла бы завести подлинные реликвии в моей церкви», — задумчиво произнесла Соллас.
Погруженный в размышления, Казмир рассеянно ответил: «Да-да, дорогая. Как тебе угодно».
Возникшая ситуация никак не удовлетворяла лионесского короля. Когда шпионы переставали на него работать, Казмир разрывал с ними отношения самым бесповоротным образом, чтобы те никогда не могли предложить услуги кому-нибудь другому и тем самым, возможно, использовать полученные ими сведения в ущерб бывшему работодателю… Соллас продолжала говорить, и ее слова стали постепенно доходить до сознания Казмира: «Отец Умфред уверяет, что закупать их следует заблаговременно — прежде, чем на них возрастет спрос. Ему известны три подлинных щепки от Святого Креста; их мы могли бы приобрести сегодня же по сто крон за штуку. Говорят, что чаша Грааля — ни больше ни меньше! — находится где-то на Старейших островах, и у отца Умфреда есть возможность купить карты, позволяющие точно определить местонахождение…»
«О чем ты говоришь?» — потребовал разъяснений Казмир.
«О реликвиях для собора, конечно!»
«Как ты можешь говорить о реликвиях для собора, если собор как таковой — не более, чем галлюцинация?»
Королева Соллас обиделась: «Отец Умфред заверяет меня, что со временем Господь, несомненно, приведет тебя на путь истинный».
«Ха! Если Господу так приспичило построить собор, пусть сам за него платит!»
«Мне остается молиться о чуде!»
Через полчаса Казмир и Соллас снова проходили мимо мраморных статуй, но Вальдеса поблизости уже не было.
Глава 4
«Королевская звезда» отчалила от пристани и, постепенно набирая ход крутым левым галсом, покинула гавань Миральдры. Король Казмир взобрался на палубу ютовой надстройки и встал у поручня. Он поднял руку, прощаясь с вельможами, собравшимися на молу — его поза, спокойная и благожелательная, выражала лишь удовлетворение успешным визитом.
В открытом море началась бортовая качка, вызванная длинными валами, набегавшими с запада. Казмир спустился по соединяющей палубы лестнице и уединился в королевском салоне. Опустившись в большое кресло и неподвижно глядя в сдвоенное кормовое окно, король размышлял о событиях прошедших нескольких дней.
Внешне — с точки зрения посторонних — поездка прошла так, как того требовали правила придворного этикета. Тем не менее, несмотря на публичный обмен любезностями, двух королей разделял темный и тяжелый занавес взаимной неприязни.
Степень этой неприязни вызывала у Казмира недоумение: она не могла объясняться исключительно историей стычек между двумя государствами, она носила гораздо более личный характер. Казмир никогда не забывал лица — несомненно, он когда-то встречался с королем Эйласом в менее дружелюбной обстановке. Много лет тому назад король Гранис, правивший тогда Тройсинетом, посетил Хайдион в столице Лионесса. Его сопровождала свита, в том числе принц Эйлас — тогда еще малоизвестный малолетний племянник короля, и никто не рассматривал этого подростка как возможного наследника престола. Казмир едва его заметил. Мог ли подросток произвести столь яркое впечатление, полное какой-то скрытой угрозы? Разумеется, нет. Казмир мыслил прагматически и не позволял себе волноваться по пустякам.