По дороге быстрее

Когда двинулись в путь, я перебрался на одну из трофейных телег купца. То что научился почти нормально ездить верхом вовсе не означает, будто это обязательно должно мне нравиться. Местные телеги тоже не подарок, зато хотя бы нет необходимости постоянно думать, как бы не свалиться. Да и не доверяю я лошадям. Если этой скотине придёт в голову плохая мысль, у телеги достаточно массы и инерции, чтобы не позволить. Алёна предпочитала ехать верхом, но не на этот раз. Позвал подругу к себе для серьёзного разговора.

— И что тебя беспокоит? — спросила анури когда я не сразу начал.

— Ничего особенного, — ответил ей. — Можно сказать сущие мелочи. Например, готовность убивать людей направо и налево. Ладно бы врагов или напавших на тебя бандитов, так ведь просто обнаглевшее до потери берегов ворьё.

— Действительно мелочи, — махнула рукой Алиена.

— Я серьёзно.

— И я тоже. Ты поступил абсолютно правильно. Даже излишне мягко. Кстати, эта мягкость и была главной причиной произошедшего.

— Мягкость?! — не поверил я.

— Да, она самая. Ни с кем другим они вести себя так не посмели бы. Крикни «прекратить!» эльфийка и команда была бы выполнена мгновенно. Меня послушались бы может и не так быстро, но исключительно потому что номинально не являюсь главой отряда. За тобой почувствовали слабину, поэтому так себя и вели.

— То, что ты называешь слишком мягким, по меркам моего мира, наоборот, очень жестоко, — напомнил подруге.

— Но ты‑то сейчас не в своём мире, — логично заявила она.

— Миры может и разные, но я один и тот же. И для меня такое поведение абсолютно не типично.

Анури отрицательно помотала головой.

— Меняются обстоятельства, меняемся и мы. И поверь, ты не совершил ничего плохого, как с точки зрения этого мира, так и с точки зрения твоей совести.

Продолжение от 11/05/2015

Алекс. Попаданец

— Откуда ты знаешь?

— Нет, мыслей читать я не умею, — на всякий случай заверила она.

— Именно это я и заподозрил.

— Знаю. Тут и без телепатии по лицу видно, но дело не в этом. Возникни у тебя из‑за последних действий серьёзный внутренний конфликт, я бы обязательно почувствовала. Поверь. Мало того, что ты мой мужчина, так ещё единственный анури рядом.

И ведь не соврала ни на полслова. Потом заверила, что я её устраиваю такой, какой есть, а табор паразитов ничуть не жалко. Тут была ещё более искренна. А я ещё раз задумался. Говорят, что человек почти никогда не нарушает моральных принципов. Не общепринятых, разумеется, а своих собственных. Если нарушил, позже оказывается, что они были не настоящими, а навязанными извне.

Как известно, совесть — самый строгий судья и если она признала тебя невиновным, значит, так и есть. Если задуматься, а нарушал ли я какие‑нибудь моральные принципы? Зло должно быть наказано. Кто‑нибудь с этим спорит? Думаю, нет. Око за око или суд присяжных с кучей всяких презумпций и адвокатов это уже частности, зависящие исключительно от местных обычаев.

Теперь об этих частностях. По местным меркам я поступил мягко, а по своим? Изначально ли был готов действовать так или во мне что‑то сильно изменилось? Не знаю, наверное всё‑таки, изменилось. Но и предпосылки должны быть. Например, что вы думаете, когда видите знаменитую фотографию с площади Тянь Ань Мынь? Ту, где студент останавливает колонну танков.

Лично у меня всегда возникает одна и та же мысль. Вернее вопрос, почему его не расстреляли? Не студента, его место однозначно в психушке, между Наполеоном и Александром Филиппычем, по прозвищу Македонский. Почему не расстреляли остановившегося танкиста? Встал у тебя на пути стопроцентно неизлечимый шизофреник? Смело дави. Сэкономишь койко — место в дурдоме и народные деньги.

Откуда такая уверенность в диагнозе? Всё очень просто. Вышел человек в открытую с бутылкой бензина против танка? Герой! Глуповатый, конечно, танк надо брать из засады, а не так, но всё равно герой. Если танк вражеский. А если свой, то предатель. Тоже глупый, тоже смелый, но предатель. Заметьте, оба выходят хоть с каким‑то оружием, которое имеет шансы повредить тому танку. Близкие к нулю, но имеет.

Вышедший без оружия — сумасшедший. И его место в психушке или на гусеницах того танка. Поэтому я никогда не испытывал уважения к Ганди и ему подобным, готовых ради политических целей вести безоружных на верную смерть. Нет, англичане, несомненно, враги и бороться с ними необходимо, но враг моего врага, вовсе не обязательно хороший человек.

Философия — вещь хорошая. В том случае если не мешает, а помогает жить. Что я там в самом начале вспоминал про совесть, которая самый строгий судья? Так и есть, более строгого придумать трудно. Единственное спасение в том, что она же самый хитрый и изворотливый адвокат. А когда одно лицо одновременно работает и судьёй и адвокатом (на полставки наверное) нетрудно догадаться, какой получится результат. Судить будет строго, но в конце концов обязательно оправдает. Вот и моя оправдала, доказав, раз у всяких Ганди руки по шею в крови, то я рядом почти святой.

Продолжение от 12/05/2015

Алекс. Попаданец

Только зря мы расслабились, отбившись от бандитов. Не то что бы совсем, на самом деле бдительность не ослабили, а остальные попутчики её даже усилили, но это было скорее формальностью. Откуда‑то появилась уверенность, что получив такой отпор бандиты — мятежники больше не посмеют нападать, даже если соберутся с силами. И чем дальше отходили, тем усиливалось это чувство. Даже настоящее войско не может растягивать силы на слишком большие расстояния, а тут банда. Плюс элементарная логика говорила, что если они так хотят захватить городок, то должны держаться к нему поближе.

Начнём с того, что слукавив и объявив бандитов мятежниками, городские власти неожиданно угадали. Сначала это была действительно банда, но потом разрослась, и главарю захотелось объявить себя правителем хоть чего‑то. Только для начала это что‑то надо иметь. Быть королём лесных дорог, вроде Робин Гуда ему хорошей идеей не показалось (если такая вообще в голову пришла), вот и решил захватить городок в самой глуши.

Понимал ли что власти этого так не оставят и рано или поздно уничтожат самозванца? Вряд ли. Преступники народ туповатый и дальше классического украл, выпил, в тюрьму, планировать не умеют. Или тут не так? Не стал гадать и спросил у подруги.

— Так, — уверенно ответила она. — Этот скорей всего начитался (если умеет), или наслушался древних историй о разбойниках сумевших захватить город с окружающей территорией, после чего принести присягу королю и править там от его имени.

— И насколько они правдивы? — с сомнением спросил я. — Те истории имею в виду.

— Вполне. Причём подобные вещи происходили не только с великими героями древности, но хоть и редко случаются и в наше время. Правда данный конкретный случай к таким точно не относится.

— Почему?

— Нужно захватить чужую территорию на границе диких земель и попроситься в вассалы. Тогда да, шансы есть. Какой‑нибудь формально числящийся в составе королевства вольный город, который на деле центральной власти не подчиняется, тоже можно. Но то, что и так принадлежит короне, бандитам никто не отдаст.

Вполне логичное объяснение. Но меня в словах анури заинтересовало кое‑что другое.

— А тут есть ничейные дикие территории?

— Конкретно вокруг этого королевства нет, а вообще хватает. Например, за теми гномьими горами, к которым мы идём, точно есть. Самой там бывать приходилось.

— Что, совсем ничейные? — не поверил я. — Или пустыня, где вообще никто жить не сможет?

— Совсем, — уверенно ответила анури. — Там живут какие‑то дикари, которые считают те территории своими, но кого может интересовать их мнение? Если ты не способен защитить свою землю от посягательств соседей, которым она приглянулась, значит, она не твоя и никогда твоей не была. Она всегда принадлежала более сильному соседу, просто он из великодушия разрешил тебе там немного пожить.