Страница 11 из 11
После этого Ханс заговорил, и мощный бас его разнесся далеко:
— Ни с места, вы, остальные! Он, вот этот, назвал меня Ханс Голова, но есть и такие, что зовут меня Ханс Силач. Если вы посмеете тронуть мальчика, я сверну шею вашему фогту, а потом и до вас дойдет черед. Ступай, Эсбен, и, чтобы себя уберечь, берегись людей. Может быть, настанет такой день, когда и для нас найдется место. Может быть.
Эсбен все еще сжимал в руке топор. Ему так хотелось пустить его в ход, бить, крушить, но от слов Ханса, обращенных к нему, внутри у него будто что-то перевернулось. Обрывки разговоров с этим богатырем, который с такой легкостью и неотвратимостью придавил к земле злую туполобую власть, проносились у него в мозгу: «Быть может, во всех нас сидит охотник за ведьмами», «Я-то знаю, чего я боюсь. И, может быть, в этом моя сила», «Приходится довольствоваться хотя бы тем, что помогаешь людям с больными пальцами». За короткий миг перед ним промелькнула вся его жизнь вместе с Хансом, сражение с лососем и летняя гроза, кровь угря и блестящий нож, остро заточенный с обеих сторон. И, когда это все пронеслось и исчезло, в голове осталось два словечка, которые так часто повторял Ханс: «Может быть».
Медленно выпал топор из его руки. Взгляд его задержался на Хансе и фогте — он знал, что это зрелище никогда не изгладится из его памяти. Потом он в последний раз заглянул в самые добрые глаза, какие довелось ему в жизни встретить.
— Ступай же, Эсбен!
Он медленно двинулся прочь. Сначала шел шагом. Потом побежал бегом.
Лишь после того, как Эсбен обратился в еле приметную точку вдали, Ханс выпустил фогта из рук. Он обвел прощальным взглядом фьорд и все те места, которые он так любил.
И спокойно зашагал впереди своей стражи вверх по откосу холма.
Мальчик бежал по лугам вдоль берега фьорда. По зеркальной глади фьорда ударил хвостом таймень, и круги стали расходиться по воде.