Страница 13 из 22
Прибыв в Квебек, «Албемарль» включился в несение блокадной службы. Здесь впервые проявилось достаточно либеральное отношение Нельсона к контрабандистам. Сострадание лишило Нельсона достаточно большой суммы призовых денег. Такое поведение капитана особого понимания у команды не вызывало, однако в целом матросы Нельсона уважали, а потому особого ропота не было.
Вот лишь один достаточно типичный для этого периода жизни Нельсона случай. Крейсируя у канадского берега, Нельсон остановил американскую рыболовную шхуну. Задержанное судно считалось вполне законной добычей, и Нельсон, высадив на него призовую партию и забрав на свой корабль шкипера Натаниела Карвера, который был одновременно и хозяином шхуны, направился в Квебек. Однако, увлекшись, Нельсон впервые забрался далеко на север и теперь опасался, как бы не сесть на какую-нибудь не нанесенную на карты мель. Поэтому он обратился с просьбой к хозяину шхуны послужить ему лоцманом. Тот согласился и прекрасно справился со своими обязанностями. Общее дело, как известно, быстро сближает людей. За время совместного плавания Нельсон и Карвер успели о многом переговорить, и шкипер поведал капитану, что старенькая шхуна — единственное достояние его семьи, лишившись которого, она пойдет по миру. Расчувствовавшись, Нельсон вернул шкиперу его шхуну и написал письмо ко всем капитанам-соотечественникам, чтобы они не задерживали шкипера, оказавшего английскому флоту весьма важную услугу.
Несколько месяцев спустя и Нельсон, и его команда, патрулируя берега возле Бостона, заболели цингой. Узнав об этом, Карвер прислал на «Албемарль» нескольких овец, корзины с битой домашней птицей и свежую зелень. Этот щедрый дар буквально поднял людей на ноги. Но и на этот раз Нельсон не остался в долгу. Несмотря на возражения шкипера, он настоял, чтобы тот получил все причитающиеся за продукты деньги.
Впоследствии благодарный шкипер Карвер повесил охранное письмо Нельсона на стене в своей квартире, а когда бывший капитан «Албемарля» стал знаменитым, охотно рассказывал всем желающим о своем знакомстве с ним.
Случались встречи и не столь приятные, как с благородным Карвером. Однажды у берегов Бостона «Албемарль» напоролся на французскую эскадру из четырех линейных кораблей и фрегата. Французы попытались захватить, как им казалось, достаточно легкую добычу. Нельсону было совершенно ясно, что в открытом море от погони ему не уйти, и решил воспользоваться близлежащей отмелью Сент-Джордж, памятуя о малой осадке своего легкого судна. Расчет оказался верным. Линейные корабли отстали, но фрегат достаточно долго преследовал «Албемарля», пока Нельсон все же не сумел оторваться.
Всю осень 1782 года Нельсон провел в Квебеке, где приходил в себя от перенесенной цинги. Вопреки предостережениям врачей климат Канады пошел ему на пользу. Из письма Нельсона отцу: «Здоровье — это величайшее благо, которым мне не удавалось насладиться, пока я не попал в прекрасную Канаду. Она произвела во мне поистине удивительную перемену».
В Квебеке Нельсон встретил свою первую любовь. Ею стала 16-летняя дочь начальника военной полиции города Мэри Симпсон, очень спокойная и уравновешенная девушка. Они познакомились во время отдыха Нельсона в Квебеке.
Английский историк Г. Эджингтон пишет о первом романе Нельсона: «Он был просто ошеломлен, увидев ее: повсюду ходил за ней, как осиротевший щенок, а находясь рядом, не спускал с нее глаз. Он пользовался любым предлогом, чтобы побыть в ее обществе. Мэри казалось, что симпатичный капитан подстерегает ее на каждом шагу. Она понимала, что заполнила всю его жизнь, и получала от этого удовольствие. Правда, ее смущали пылкость чувств и избыток внимания, которые он на нее обрушил.
Из дошедших до нас за тот период писем ясно, что он никогда еще не испытывал подобных чувств. И как это ни странно для тех беспутных времен, когда замужние женщины не считали проступком свидание с мужьями своих подруг, Нельсон не имел никакого опыта в амурных делах. Воспитание в семье священника сделало его пуританином. Кроме всего прочего, бездумные интимные отношения между его друзьями и их подругами, отъявленная распущенность портовых проституток Чатема и Портсмута — все это внушило ему отвращение к физической близости. Его пока что дремлющая сексуальность угасла, когда он думал о тех грязных шлюхах, к которым бежали матросы и офицеры, едва получив увольнение на берег. Однако такое восприятие жизни не замутило образов совсем иных женщин — тех небесных созданий, чей духовный мир выше мужского разумения, которым можно поклоняться. Из них получались достойные жены и матери.
Мэри Симпсон была для него такой женщиной. Смятенные чувства новичка — настолько же неопытного в жизни, насколько он был опытен в мореплавании, — завлекли молодого Нельсона в ловушку, которая часто подстерегает моряков. Он привык месяцами болтаться на волнах, не видя ничего, кроме загрубевших лиц матросов. Сойдя на берег, такой человек встречает изящное существо, все в оборочках, и бросается, как в омут, в эту внезапную, придуманную любовь — удел всех одиноких и обездоленных.
Он мечтал, что увезет Мэри в Бернем-Торп и она станет его мадонной в мирном сельском Норфолке. Воображение рисовало картину венчания, которое совершит его отец в сельской церкви, и толпу родственников, умиляющихся по поводу этой красивой пары, их идиллическую жизнь. В присутствии же Мэри, очарованный ее красотой, Нельсон был скован и застенчив и никогда не говорил ни о своей любви, ни о дальнейших планах на жизнь».
Спустя месяц после знакомства с Мэри Нельсон объявляет своему новому другу, преуспевающему купцу и судовладельцу Александру Дэвисону, что решил оставить военно-морскую службу и просить руки мисс Симпсон. Александр Дэвисон был почти ровесником Нельсона, но куда более опытным в делах житейских и любовных. Для начала он пытался образумить своего друга Горацио, говоря, что любовь к женщине не стоит любви к флоту. Затем, когда это не помогло, деликатно предложил Нельсону проверить силу своих чувств в разлуке. Однако Нельсон был почти невменяем.
— Что мне теперь флот и что мне теперь карьера, когда я нашел настоящую любовь! — в восторге говорил он Дэвисону. — Я брошу к ногам моей прекрасной Мэри все, что у меня есть!
— Ну а любит ли тебя Мэри? — поинтересовался Дэвисон.
— Вообще-то я не спрашивал! — признался Нельсон. — Но ведь зато я люблю ее!
После долгих уговоров Дэвисону все же удалось уговорить друга отправиться в новый порт приписки «Албемарля» — в Нью-Йорк, а заодно испытать истинность своих чувств.
Расставшись с Дэвисоном, Нельсон нанес прощальный визит Мэри и отправился к себе на фрегат. Там им снова овладело сомнение, и он провел бессонную ночь, вышагивая из угла в угол по своей каюте.
Когда же утром Дэвисон приехал в порт, чтобы проводить друга, отплывавшего на «Албемарле» в Нью-Йорк, то был поражен: от фрегата к берегу спешила шлюпка, в ней при всем параде восседал Нельсон, который ехал делать предложение Мэри. По счастью, Дэвисону удалось перехватить влюбленного и после долгой вразумительной беседы заставить его отказаться от своего опрометчивого решения. В конце концов Нельсон согласился вернуться на «Албемарль» и в самом мрачном состоянии отплыл в Нью-Йорк.
Зимняя Атлантика непрерывно штормила, и вскоре тосковать Нельсону уже просто не было времени. Об этом плавании он впоследствии писал: «Ничего не скажешь — приятная работенка в это время года, когда паруса промерзают до самых рей».
В ноябре 1782 года фрегат бросил якорь в двадцати милях южнее Манхэттена. Познакомившись с нравами нью-йоркской английской общины, Нельсон испытал настоящий шок.
— Их ничего не заботит, кроме денег! Они ничем не интересуются, кроме денег! Они даже не могут говорить ни о чем более, как о деньгах! — с возмущением говорил он своим офицерам. — Боже мой, что это за страна! Дай им волю, они, вероятно, скупили бы весь мир!
В Нью-Йорке «Албемарль» поступил в распоряжение адмирала Дигби, также известного на весь английский флот своей патологической любовью к деньгам. При первой же встрече между новоприбывшим капитаном и командующим произошел следующий диалог.