Повелитель

Люди шли к нам за помощью, будь то сторонники Новых или Нынешних Богов, и мы не разбирали, кто просит, мы шли. Мальчишки Фаттарн и Тенах жгли Храм Благодарения вместе со всеми, но когда поджигатели решили устроить резню в деревне, побежали за нами. По счастью, мы оказались дома, и успели почти вовремя. Избили их потом страшно, Фаттарн потом еще долго хромал.

Матери приходили к нам за хлебом для голодных детей, и мы давали, давали, давали – и хлеб, и молоко, и мед. В уплату Гимар просил только одного: заготовить из нашего добра всяких солений, вялений и маринадов. И они вялили, варили, коптили. Ведь иначе не только мы заживем впроголодь. Иначе зимой нам нечего будет им дать.

И контрабанда! Прежние скудные ручейки ее ныне хлестали водопадами. Оружие и деньги, деньги и оружие для обеих сторон. И не просто честное оружие для честного боя, но и всякие магические пакости. Камешки, которые разносят тебя на куски, если на них наступить. Флакончики жидкости, одна капля которой способна заставить реку течь огненной лавой. Семена заморских цветов, каждый из которых может сделать бесплодной пустыней самые плодородные земли на добрую лигу вокруг себя. И штучки, превращающие человека в камень, а то и во что похуже. Мы разрывались на части, чтоб успеть повсюду, мы сутками не ели, не пили, не спали, но мы держали границу. Однако мы понимали, что ненадолго. Волны грабежей, резни и зверств уже не захлестывали нас, они откатывались назад, и это было дурным знаком. Их уход мог быть вызван только одним: приближалась армия. По слухам, ее передовые отряды уже искали переход через горы. Они перейдут, я в этом не сомневался: непроходимы горы только зимой, а летом всегда можно найти переправу. Наставник Гимар устроил несколько лавин, напрочь уничтоживших безопасные проходы, но надолго задержать армию мы не могли.

Первый отряд появился утром, вскоре после рассвета. Глупо, но вполне понятно: не очень-то и могут равнинные жители ночью переправляться через горы. Заблудятся, потеряются, отстанут в темноте, и в предрассветном тумане выйдут прямиком на засаду.

Засада их уже ждала. Мы с Наставником Гимаром лежали на скалах над узкой тесниной. Здесь и один человек может удержать проход. Исключительно удобная позиция: целый отряд положить можно, а тебя никто и не приметит. Ну, армию, конечно, так нет остановишь.

Я видел, как блестит солнце на остриях их копий. Видел облезлый пятнистый загар новичков и сбитые копыта их коней. Видел шрамы на лицах ветеранов. Видел свежие, не осунувшиеся еще лица людей из недавнего пополнения. Выражение этих лиц было удивительно одинаковым: самоуверенный до наглости. То был передовой отряд победоносной армии. Армии Новых Богов.

Я наложил стрелу на тетиву и задержал дыхание, выбирая мишень. И тут я, наконец, понял, что же я увидел. Эти несколько лиц недаром показались мне знакомыми. Этейр и Габох, мои друзья детства. И один из моих старших братьев. Они ехали в первом ряду.

Мои ладони стали такими мокрыми, что я отложил лук и вытер руки о штаны. Сейчас я буду стрелять. Я должен. Я должен выбрать, кто я – человек или воин. Исполню я человеческий или воинский долг. У меня есть еще немного времени. Несколько мгновений. Когда копыта коней коснутся тени от скалы, именуемой Лысый Барсук, я должен буду сделать первый выстрел.

Я поднял лук и снова положил стрелу на тетиву. И снова я не выстрелил. Мое тело внезапно охватила тугая, давящая боль. Моя душа и разум были опустошены. С трудом я положил лук рядом с собой. Мне было нечем дышать. Воздух куда-то исчез, и утренняя роса серебрилась пеплом на серых камнях.

Наставник Гимар коснулся моего плеча. Я скосил глаза в его сторону и чуть не вскрикнул. Его лицо было пепельно мертвым, серым, как роса, как камни, как исчезнувший воздух.

– Уходим, – беззвучно произнесли его губы.

Я последовал за ним. Мы осторожно отползли от края скалы и принялись спускаться в долину. Нас никто не заметил. Армия совершала свое победное шествие по другую сторону скал.

Боль схлынула так же внезапно, как и накатила, оставив во всех мышцах жуткое недоумение, почти обиду. Рот мой был заклеен тягучей, вязкой слюной, губы пересохли.

– Глотни, – Учитель отстегнул от пояса свою бесценную флягу с водой, одним мощным глотком осушил ее наполовину и протянул мне остальное. Я прикончил остатки воды, и лишь тогда смог сплюнуть едкий тягучий комок.

– Почему, Учитель?..

– Кончено, – тихо ответил Гимар. – Нам больше некого отстаивать. Наши Боги умерли.

– Откуда ты знаешь, Учитель?

– Ты тоже это знаешь, – сухим пепельным голосом ответил Гимар. – Ты тоже почувствовал.

– Да, мне было больно там, на скалах…

– Больно! – фыркнул Гимар. – Да ты на свой воинский знак посмотри.

Я снял с шеи металлический кружочек с надписью на древнем языке «Страж Границы»– гадальную бирку, определившую мою судьбу. Металл был мертв. Он не то, чтобы потускнел, но блеск его был блеклым. И он был тяжел мертвой тяжестью. Он казался тяжелее обычного, как мертвое тело кажется тяжелее живого. Душа ушла из него.

Я снова надел свой знак, и прижал ладонью к груди, словно надеясь оживить его.

– Теперь видишь? – спросил Гимар.

Я молча кивнул.

– Если бы хоть один из Богов остался в живых, был бы смысл задерживать армию. А так…– Учитель пожал плечами, – стоит нам подстрелить хоть одного, и они просто вырежут деревню.

– Думаешь, сейчас они ее не тронут?

– Не особенно. Она им, собственно и не нужна, они идут дальше. Пограбят немного, убьют одного-двоих… Мерзавцы! Подлецы!

– Армия есть армия, – вздохнул я.

– Да причем тут армия! – взревел Гимар. – Я о Богах этих! Поганцы паршивые. Власть им подавай! Задницы у них чешутся. Пока трон к заднице не приложишь, не пройдет.

Я представил себе небесный трон в виде чесоточного пластыря. Дивное зрелище.

– Что теперь начнется, подумать тошно.

– А я считал, что худшее уже кончилось, – искренне удивился я.

– Да ты что. – С Новых Богов гнев Гимара обратился на меня. – Земля теперь снова начнет родить, тут ты прав. Только легче от этого никому не будет.

– Так ведь война кончилась, – попробовал возразить я.