Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 8

– В чем суть вашего открытия? Можно без подробностей, в технике я все равно не разбираюсь! – поспешно добавила я, заметив, как нахмурил брови Мамонтов.

– Мы изобрели «Цифровой леденец»! – тоном заговорщика сообщил мне Белкин.

– Простите?! – я подняла брови.

Я вовсе не лукавила, когда говорила мальчикам, что с техникой не дружу. Да, я могу с закрытыми глазами разобрать, почистить и собрать автомат или любое другое оружие, могу поменять свечи в автомобиле или сменить колесо. Но электроника, тем более всякие цифровые устройства… Нет, ребята, только на уровне пользователя!

Саша снисходительно взглянул на меня. «Женщина, что с нее взять!» – явственно читалось в его взгляде.

– Это электронное устройство позволяет синтезировать… точнее, генерировать любые вкусы, – без всякого превосходства во взоре объяснил Петя.

– Типа пищевых добавок? – я наморщила нос от усердия, стараясь понять, что же там такого напридумывали юные гении.

– Наоборот! – улыбнулся Петя. – Производителям пищевых добавок наше изобретение как раз не понравится!

– Оно грозит им миллиардными убытками! – важно пояснил Саша. – Они останутся не у дел, если «Леденец» пустят в промышленное производство.

– Наше устройство позволяет создавать вкусы прямо на языке, и для этого ничего не надо – ни химических веществ, из которых делают добавки, ни заводов по их производству.

– Здорово! – восхитилась я. – Но как такое возможно?

– Понимаете, все вкусы создаются вкусовыми рецепторами на языке человека, – сказал Саша. – Кончик языка наиболее остро реагирует на сладкое, корень языка – на горькое… ну, и так далее. Каждая зона содержит разное количество рецепторов различного типа. А наше электронное устройство создает импульс и стимулирует рецепторы, создавая вкус прямо на языке, после чего импульс передается в мозг. То есть, если вы настроите «Леденец» на режим «горечь», у вас будет полная иллюзия, что вы едите горчицу столовыми ложками, а на самом деле никакой горчицы и близко нету.

Я с уважением посмотрела на парней. Надо же, такие юные, а способны на научные прорывы! Вместо того, чтобы пить низкокачественное пиво по гаражам и подворотням, день и ночь сидят в лабораториях!

– Ну, это грубая настройка! – отмахнулся Петя. – А более тонкая дает возможность создавать любой вкус. К примеру, черной икры. Или дорогого вина элитных сортов. Да вообще всего!

Вот это да! Мне приходилось по работе бывать в самых неожиданных местах и общаться с самыми странными людьми. Но вкус «Шато-д `Икем» 1987 года я забуду не скоро – я попробовала это вино на яхте в Средиземном море и не прочь как-нибудь повторить…

Это какие же возможности открывает перед человечеством изобретение провинциальных гениев? Не думаю, что этот «Леденец» – такая уж дорогая штука, особенно если будет налажено его промышленное производство… Электроника вообще с каждым годом дешевеет… Значит, довольно скоро каждый человек сможет приобрести устройство и узнать вкусы того, чего в реальности ему не видать, как своих ушей – икры, элитных сыров и вин, настоящего швейцарского шоколада… а ведь есть еще экзотические продукты – ласточкины гнезда, саранча в меду, рыба фугу, наконец… Фугу ядовита, и готовят ее прошедшие специальное обучение повара. Но ведь «Леденец» позволит не бояться яда! Ничего себе! Просто голова кружится, как представишь себе все возможности этого устройства!

Парни внимательно наблюдали за мной. Наконец Петя едва заметно усмехнулся и сказал:

– Вижу, вы оценили перспективы нашего изобретения.

– Оценила. – я помотала головой, отгоняя радужные видения гастрономических оргий, не имеющих последствий для моей стройной талии. Поесть я люблю, поэтому эта тема никогда не оставит меня равнодушной. – А теперь объясните, почему вы пришли с этим ко мне.

Парни в очередной раз переглянулись. Саша Белкин махнул рукой и пробормотал другу:

– Рассказывай ты, Петь. А то я за себя не отвечаю.

Мамонтов вздохнул, сложил громадные руки на коленях и мягко произнес:





– Дело в том, Евгения Максимовна, что наше изобретение хотят украсть. Собственно, уже украли.

– Но-но! – вскинулся Белкин. – Мы этого дела так не оставим! Мы еще поборемся!

– Пожалуйста, расскажите мне все с самого начала, – попросила я.

С самого начала история выглядела так. Три года назад Александр Белкин и Петр Мамонтов познакомились в аудитории Политехнического. Ребята приехали в Тарасов специально для того, чтобы учиться на факультете электронного приборостроения. Петя был родом из Сибири, а Саша из Питера. Понимая, что в МГУ или МАИ им не прорваться, парни и остановили свой выбор на тарасовском Политехе.

Хотя внешне Белкин и Мамонтов составляли комичную пару, устройство мозгов и интересы у студентов оказались схожими. Юные гении подружились и с тех пор не расставались, вместе ставили эксперименты, вместе делали опыты и лабораторные работы. Даже подходы к будущей дипломной работе у них получились схожие – причем независимо друг от друга. С этого и начался проект «Цифровой леденец». Весь третий курс парни посвящали каждую свободную минуту своему детищу. Студенты даже умудрились изготовить прототип – правда, весьма примитивный по сравнению с тем, на что способен «Леденец» в принципе… Но тем не менее это была рабочая модель.

И вот в конце мая, на последней лекции, юных гениев ждал удар – очень болезненный. Профессор Синицын, руководитель кафедры электронного приборостроения, неожиданно заявил, что их однокурсник, Вячеслав Сидоров, изобрел уникальное устройство. После чего вкратце обрисовал принцип работы «Цифрового леденца»…

Парни были в шоке. Казалось невероятным, что Славик Сидоров, безнадежный троечник, едва не заваливший зимнюю сессию, пришел к тому же открытию, что и напарники, независимо от них. Да, в науке такое бывает – когда технологический прорыв близок, когда количество научных знаний подошло к некоему порогу, и уже почти неважно, кто сделает решающий шаг. Так случилось с изобретением паровоза, фотографии, телефона…

Но Славик Сидоров?! Скорее уж ручной хомяк был бы способен совершить научное открытие, чем этот парень!

– Получается, этот Сидоров просто-напросто украл ваше изобретение? – поинтересовалась я.

Петя тяжело вздохнул:

– Получается, что так. Но, понимаете, есть одна проблема. Дело в том, что мы никогда не общались с этим типом близко. Ну, однокурсник и однокурсник… у нас таких пятьдесят человек. Мы его едва знали. Каким образом он получил наши разработки?!

Я пожала плечами:

– Подумаешь! Вы же их не в секретном бункере держали! Оставили сумку в раздевалке, а там чертежи, формулы или что там у вас… Этот ваш Сидоров все-таки к третьему курсу должен как-то разбираться в электронике.

– Мы соблюдали все необходимые меры безопасности! – поджал губы Саша Белкин. – Никаких конспектов нигде не забывали. Мы что, похожи на идиотов?!

– Послушайте! – вдруг сообразила я одну очень простую вещь. – Если вы изобрели этот ваш «Леденец» полгода назад, чего же вы так долго тянули с тем, чтобы его обнародовать? Если бы все на кафедре знали, что это ваше изобретение, никакие воры вам были бы не страшны!

Парни виновато переглянулись. Ответил Петя:

– Понимаете, Евгения Максимовна… мы ведь хотели прежде всего денег.

– Да, – перебил друга Саша, – нам, знаете ли, не нужны были статейки в студенческих журналах и пятерка на экзамене. Мы хотели продать наше изобретение серьезным людям и получить за него нормальные деньги.

– Что-то я не пойму, – задумалась я. – Вы хотели продать само устройство? Или права на него? Кто является правообладателем?

– Пока никто, – поморщился Петя. – Когда случилась вся эта история с Сидоровым, мы решили как можно скорее запатентовать «Леденец». И уже предприняли кое-какие шаги. Но все это требует времени…

– Скажите, мальчики, – я решила взять быка за рога, – почему вы пришли ко мне? Я ведь не являюсь специалистом по патентному праву. Я не юрист. Я телохранитель. О чем мы вообще тут беседуем, а?