Страница 71 из 71
Невесту обычно «закрывали» черной фатой, всю неделю до свадьбы невеста сидит с подругами «завешанная». Обычай «закрывания» невесты считался не только семейным, но и родовым. Суть его, безусловно, охранительная, но этот оберег имел двойственную природу. С одной стороны голова невесты покрывалась – это был оберег самой невесты от внешних враждебных сил. Женщина, если она нарушает этот обычай, навлекает на себя «укоры» вплоть до изгнания из рода.
В. Максимов. Приход колдуна на крестьянскую свадьбу. 1875 г.
Во время свадебной церемонии у славян были отмечены случаи ритуального обмывания (кропления) не только молодых, но и всех, кто присутствовал на свадьбе. Здесь прямая аналогия с «очищением» всех участников похорон.
Смерть, роды и вступление в брак сопровождались особым ритуалом «прощания». Обряды «прощания с умирающим» и «прощание невесты перед вступлением в брак» были опоэтизированы и доведены до высокой степени художественного совершенствования свадебными и похоронными причитаниями.
Всевозможные запреты, налагаемые на невесту, – табу видеть, говорить, есть, физическое удаление невесты от сторонних глаз, саван в качестве свадебного подарка – все это вместе взятое говорит о том, что истоки этих запретов ведут к определенному моменту системы инициации.
Девушка, достигшая половой зрелости, впоследствии в свадебном обряде – невеста, переходила в новую социальную категорию. По древним представлениям, такой переход был возможен только через прекращение добрачного существования, то есть через «умирание».
«Уходом» невесты в «иной» мир заканчивается первый период свадебного обряда. За «временной смертью» следует ее воскрешение в новом качестве. Траурные одежды предсвадебного периода меняются на праздничные, светлые. «Горемычную» поневу замужняя женщина меняет на праздничную. «Срезана» девичья коса, волосы убраны под повойник, у многих народов женщина меняет и свое имя, которое как бы воплощало в себе рождение новой души.
Рождение нового человека (замужней женщины) получило и специфическое обрядовое оформление – «поиски молодой», которую разыскивают на другой день после свадьбы.
Послебрачный ритуал поисков молодой сопоставим с другим обрядом, который носит название «поиски покойника» и представляет собой ритуальный обход жилых и хозяйственных помещений, предшествующий поминальному пиру. (В современности этот обряд проводят уже в упрощенном виде: «Умрет кто – в доме все переворачивают. Ходят везде, и говорят: „Был и нету, был и нету“».
«Родители» и «нечистые»
Умершие делились на две категории.
Это «чистые» покойники, умершие естественной смертью: от болезни, старости, – их называли обычно, безотносительно к возрасту и полу, родителями.
Другие – «нечистые» умершие (мертвяки, заложные), т. е., кто погиб неестественной, насильственной или преждевременной смертью: убитые, самоубийцы, утопленники, опойцы (те, кто умер от пьянства), колдуны.
Отношение к этим двум категориям умерших было также различно: «родителей» почитали, смотрели на них как на покровителей семьи, а «мертвяков» боялись и старались обезвредить.
Если покойник, по народным верованиям, был чем-то обделен во время похорон (например, не был соблюден обычай обязательной жертвы ему), то он «не простит, а свое возьмет».
Поминальный пир
Поминальный пир, в котором возлиянию (поливанию) отводилась одна из основных ролей, был известен почти всем народам мира. Для славянских язычников, если следовать рассказам «Повести временных лет», было характерно его совершение как до, так и после погребения.
Возлияние до погребения служило, по-видимому, символом скорого неизбежного перехода в мир иной. У угорских словенцев, когда человек умирал, ему лили на лицо воду. Во многих местах Старой Руси умирающего омывали заживо, что должно было способствовать легкому и безболезненному переходу из жизни в смерть.
Поминальный пир, который совершался после погребения, был многоплановым по своей сути. Цель его состояла в необходимости отогнать злые силы от живущих. Языческий пир нужно рассматривать прежде всего как оберег. Если допогребальные возлияния должны были облегчить переход в «новую» жизнь (и служили символом этого перехода), то послепогребальный пир способствовал тому, чтобы уберечь живущих от злого влияния мертвых.
Земля, что рожает, была для древнерусского народно-языческого сознания «доподлинной матерью». Ей и мертвым (тем, для кого земля стала новым домом) приносились жертвы. Обрядовая устойчивость «кормления» мертвого и творимых в его честь возлияний, сохранение цели ритуала (дух мертвого нужно задобрить, чтобы получить от него желаемое) характерна для славян.
Обряд «мнимых» похорон
Существовали также обряды «мнимых» похорон, которые часто выполняли матери, у которых болело дитя. Обряд часто заключался во вхождении в контакт со смертью. Этот контакт осуществлялся в разных формах – это могло быть охраняющее действие, слово или песня.
Священный характер имела пляска смерти и ритуальные танцы вокруг нее. Танцуя у колыбели умирающего ребенка, мать вступает в контакт со смертью, отгоняет и убивает ее. У белорусов в момент приступа родимца «мать покрывает дитя белым покровом и, держа над ним зажженную свечу, курит ладаном. Устраивается обстановка, при которой кажется, что кто-то скончался».
Обряд соумирания
Обрядовое соумирание жены с мужем понималось языческими народами как вторичное вступление в брак через смерть. У восточных славян обычай сжигать вдов на погребальном костре существовал начиная со II–III в. н. э.
По обычаям многих народов, славян в том числе, покойника хоронили в венчальном платье. «В чем венчали – в том и хоронят». Вдова в подвенечном платье сопровождала умершего до могилы, где и исполняла «танец смерти», или «танец невесты». Танец вместе с пищей, напитками, музыкой является символом свободы покойного или покойной.
Загробный мир
Чтобы попасть в языческий рай славян, не нужно было никакого искупления грехов и добрых дел.
Туда попадали все, независимо от образа жизни и социального положения. Славянский рай – это загробный мир вообще.
Единственным препятствием, из-за которого душа умершего могла не попасть в рай, являлось неисполнение родственниками или соплеменниками покойного надлежащих погребальных обрядов, и тогда душа его скиталась по земле.
Божеством мира мертвых у славян считался, по всей видимости, Велес. Он – пастырь душ умерших на вечнозеленых райских лугах.