Поведение собак

В жизни и развитии щенка и молодой собаки игры значат много. Их доля в общей активности собак в обычных условиях весьма существенна. Некоторые собаки охотно играют и будучи взрослыми, случается, даже в очень пожилом возрасте. Человек не должен пренебрегать призывом собаки к игре, хотя она имеет возможность часто играть со своими подругами. Играя с человеком, собака научается гораздо лучше понимать смысл употребляемых нами слов и мимики применительно к собственной жизни. С другой стороны, человеку игры собаки позволяют наблюдать за ее поведением. Кроме того, щенок или молодая собака, часто и с удовольствием играющая с хозяевами, через игры сильнее привязывается к тем, кто с ней играет, и к человеку вообще.

Игры животных пытаются охарактеризовать по-разному. Животное в игровом настроении как бы совершает те или иные инстинктивные действия, не проявляя никакого стремления оказаться в ситуации, где бы эти действия обрели свое истинное назначение. Можно сказать, что игра — это серия инстинктивных действий, в которой отсутствуют собственные характерные инстинкты. Вместе с тем животному, находящемуся в игровом настроении, присуще огромное желание оказаться в такой обстановке или отыскать такой предмет, с помощью которого, играя, оно в состоянии удовлетворить свой «игровой» инстинкт. И собака, и ребенок демонстрируют явное стремление оказаться в ситуациях, располагающих к игре, а толчком к этому является тот же игровой инстинкт. Как у человека (часто даже у взрослого), так и у собаки имеются любимые игрушки. Один их вид вызывает стремление к игре; с другой стороны, само желание играть часто приводит к тому, что собака или человек направляется за игрушкой и начинает играть. Собаки охотно играют такими предметами, к которым никогда не обращаются, если уже по-серьезному совершают действия, ранее совершаемые только при игре. К их излюбленным игрушкам относятся кусочки дерева, мячи, обрывки веревки, старая обувь, тряпье и другие предметы, которые животное может легко ухватить И которые даже в самой бурной игре не поцарапают ей, пасть.

Одним из наиболее характерных движений во время игры является сильное встряхивание игрушки. Это движение, по существу относящееся к добыванию пищи, несет в игре наиболее важную нагрузку. Собаки используют его как некое выражение «пробы сил», а также как призыв принять участие в игре. Однако игровое настроение временами переходит в настроение, больше соответствующее издаваемым звукам, например ворчанию. Так, собака, играющая со старой костью, может вдруг проявить ярко выраженную агрессивность. Вероятно, те слабые запахи, которые она почуяла в кости, вызвали перемену в ее настроении. Но настроение может меняться и тогда, когда собака играет с предметом, никак не связанным с пищей. Игровое ворчание неожиданно переходит в ворчание, означающее настоящую угрозу. Тем самым другая собака или человек, к которым собака только что проявляла дружелюбие, убеждаются, что с ними не шутят.

Играя, собака обычно не выходит за рамки сдерживающих комплексов: так, она может играть с рукой человека, не создавая реальной опасности укуса, на коже человека не останется даже следов от зубов. Все жившие у меня собаки, за исключением последних трех такс, чьи сдерживающие комплексы слишком сильны для такой игры, с увлечением играли со мной в следующую игру: я сгибал указательный палец и подносил его к углу рта собаки, предлагая разогнуть его. И, играя, собака точно определяла, какое усилие выдержит мой палец и как можно с ним играть, не нанося повреждений. Но если в той же игре я помещал палец, например, в картонный футляр, собака лишалась возможности регулировать силу укуса и могла, сильно схватив зубами, повредить палец; при этом она не понимала, почему ее за это ругают. Дело в том, что с подобными картонными футлярами она обычно делала что угодно. Когда же я подавал собакам руку в перчатке, сдерживающие комплексы сохранялись, и за палец они меня сильно не хватали.

Небольшая помеха, например почти любой интересующий или немного пугающий звук, заставляет собаку прекратить игру. Так, игры, включающие действия, характерные для агрессивного настроения, или совокупительные движения (последние обычно у щенка), немедленно прекращаются, если собака получит хотя бы небольшое побуждение к другому действию. Запах пищи тоже может заставить ее прекратить игру, она бросится выяснять, откуда он идет, а появление знакомого человека вызовет желание поприветствовать его и т. п. В состоянии настоящей агрессивности или при действительном желании спариваться собака совершенно не реагирует на подобные раздражители, относящиеся к другой сфере деятельности, а продолжает начатое действие до тех пор, пока существует его объект или пока оно не доведено до конца.

Помимо чисто врожденных форм поведения игры собак включают также много такого, что не является обычными инстинктами, но в то же время приводит к ситуации, способной вызвать приятное инстинктивное действие. Бывает, что собака, держа в зубах мяч, вспрыгивает на стул и случайно роняет мяч, который оказывается на полу. Отскоки и вращения мяча вызывают у собаки действия, направленные на то, чтобы снова схватить его зубами. Разумеется, для нее это приятное игровое действие, и в результате животное очень быстро приучается прыгать на стул специально для того, чтобы сбросить мяч на пол и схватить его снова, То обстоятельство, что собака не знает, в каком направлении покатится мяч, упав на пол, является стимулом для повторной игры. Здесь лишь схватывание мяча зубами основано на инстинктивных действиях. Моя такса-дочь даже в возрасте семи лет проделывала этот номер десятки раз подряд, только бы схватить упавший со стула мяч. На ее морде было написано (по крайней мере мне так казалось), что самое привлекательное в этой игре — фактор непредсказуемости. В такой игре можно трясти мячом, т. е. совершать то же движение, что и при удушении мелких грызунов. Эта же такса любила и другую, более оригинальную игру: когда к нам в дом приходил кто-нибудь из хороших знакомых, она приносила мяч (естественно зная, где он находится) и своеобразным неуклюжим движением принималась подбрасывать мяч в воздух, стараясь, чтобы он покатился к ногам гостя. Но она умела еще направлять мяч кончиком морды в сторону человека или другой собаки. Если товарищ по игре возвращал мяч обратно, такса отправляла его назад осторожным движением морды. Конечно, она не могла делать это с большой точностью, но направление движения мяча редко отличалось от требуемого более чем на 30°. Это говорит о точности, вполне достаточной для данной игры, поскольку товарищу по игре не нужно даже трогаться с места, чтобы отправить мяч обратно. Игра простая, но с этологической точки зрения истолковать ее нелегко. Не ясно, является ли движение, направленное на перемещение предметов в заданном собакой направлении, действительно врожденным. Какую пользу принесла бы подобная способность собаке и волку помимо чисто игровой функции?

По-видимому, такой способностью обладает немало собак. Вместе с тем не велось наблюдений за тем, как собака могла научиться выполнять эти движения. А быть может, она способна выполнять их не обучаясь, как, скажем, ориентировочные движения (то есть так же, как, например, гусыня подкатывает к себе яйцо)? Позволяет ли случайное движение мяча в разных направлениях научиться при желании посылать его другой собаке? Нам известно лишь, что собака получает удовольствие от такого умения и что, долго играя, она начинает проявлять признаки психической, а вовсе не физической усталости (последняя при таких незначительных затратах энергии вообще отсутствует).

Следовательно, игры собаки, как и других высокоразвитых животных, могут включать такие компоненты, которые трудно объяснить одними ссылками на инстинктивные действия. Дельфины или морские львы, к примеру, определенно наслаждаются, делая разнообразные балансировочные движения с использованием палок, мячей и т. п. При этом они также совершают действия, не находящие применения в их обычной жизни, но на которые они способны благодаря развитому чувству равновесия. Такая, удивительная способность связана, вероятно, с тем, что эти животные обычно передвигаются в воде, а не по твердому субстрату, и это предполагает наличие высокой способности определять направление силы тяжести, а также контролировать (без информации, передаваемой мышцами) малейшие отклонения тела относительно направления этой силы. Любопытно, что вороны получают удовольствие от игры с раскачивающейся пожарной лестницей: они оттягивают на лету лестницу от стены и отпускают ее, чтобы она с грохотом ударилась о стену. Это свидетельствует о том, что некоторые животные способны играть в довольно сложные игры, но никак не относится к их обычным формам поведения.