Страница 60 из 105
Взглядом попросив разрешения хозяина, Корнелл откупорил бутылку и почти доверху наполнил четыре жестяные кружки и банку из-под варенья.
– А как насчет грога? – вмешалась Дева. – Или пунша? У вас найдется лимонный сок? – обратилась она к Корлиссу. – Есть? Замечательно! – Она устремила свои черные глаза на Дэла. – Эй вы, кухарь! Доставайте вашу миску и тащите сюда котел для горячей воды. Живей! Все за дело! Джек угощает, но без меня ничего не выйдет! Сахар есть, мистер Корлисс? А мускатный орех? Ну, хоть корица? Ладно! Годится! Живее, кухарь!
– Ну, разве она не милашка? – шепнул Корнелл Вэнсу, следя осоловевшими глазами, как она размешивала кипящую смесь.
Но Дева обращала внимание только на инженера.
– Плюньте на него, сэр, – посоветовала она, – он уже почти готов. Он прикладывался к бутылке на каждой остановке.
– Но, дорогая… – запротестовал Джек.
– Я вам не дорогая! – фыркнула она. – Вы мне совсем не нравитесь.
– Почему?
– Потому… – Она осторожно разлила пунш по кружкам и задумалась. – Потому что вы жуете табак. Потому что у вас все лицо заросло бородой. Мне нравятся только молодые люди с бритыми лицами.
– Не придавайте значения ее болтовне, – сказал Корнелл. – Она говорит все это нарочно, чтобы разозлить меня.
– Ну, теперь займитесь лучше вашим пуншем! – резко приказала она. – Это вернее будет!
– За – кого мы выпьем? – крикнула Бланш, все еще сидевшая у плиты.
Все подняли кружки и на мгновение замерли.
– За здоровье Королевы! – быстро произнесла Дева первый тост.
– И Билла! – добавил Дэл Бишоп.
Опять произошла непредвиденная задержка.
– Какого Билла? – подозрительно спросила Дева.
– Маккинли.
Она наградила его улыбкой.
– Спасибо, кухарь. Вы молодец. Ну, валяйте, джентльмены!
– Выпьем стоя за здоровье Королевы и Билла Маккинли!
– До дна! – прогремел Джек Корнелл, и кружки звонко ударились о стол.
Вэнс Корлисс развеселился и почувствовал, что ему становится интересно. Согласно теории Фроны, подумал он с иронией, это называется изучать жизнь и пополнять запас своих знаний о людях. Это была ее фраза, и он несколько раз мысленно повторил ее. Затем он снова вспомнил о ее помолвке с Сент-Винсентом и привел Деву в восторг, попросив ее спеть что-нибудь. Однако она стеснялась и согласилась лишь после того, как Бишоп исполнил несколько куплетов из «Летучего облака». Ее слабенький голосок охватывал не более чем полторы октавы, ниже этого он подвергался странным изменениям, а выше дрожал и срывался. Все же она пропела «Возьмите прочь ваше золото» с трогательным воодушевлением, вызвавшим жгучие слезы у Корнелла, который жадно слушал ее и, по-видимому, испытывал в эту минуту незнакомое ему чувство тоски.
Деву наградили шумными аплодисментами, после чего Бишоп провозгласил тост в честь певицы, назвав ее «Царицей волшебных колокольчиков», а Джек Корнелл без устали гремел: «Пьем до дна!»
Двумя часами позже Фрона Уэлз постучалась в хижину. Это был настойчивый стук, который перекрыл наконец шум, царивший в хижине. Корлисс поспешил к дверям.
Она радостно вскрикнула при виде его.
– Ой! Это вы, Вэнс! Я не знала, что вы здесь живете.
Он пожал ей руку и заслонил дверь своим телом. За его спиной хохотала Дева, и Джек Корнелл ревел:
– В чем дело? – спросил Вэнс. – Что-нибудь случилось?
– Мне кажется, вы могли бы пригласить меня войти. – В ее голосе слышались упрек и нетерпение. – Я провалилась в лужу и отморозила себе ноги.
– Батюшки! – зазвенел за спиной Вэнса голос Девы. Вслед за этим раздался дружный смех Бланш и Бишопа и громкие протестующие крики Корнелла. Корлиссу показалось, что вся его кровь прилила к лицу. – Вам нельзя войти, Фрона. Разве вы не слышите?
– Но это необходимо! – настаивала она. – У меня замерзают ноги.
Он покорно отступил и закрыл за ней дверь. Войдя в освещенную хижину, она на секунду остановилась. Но вскоре она освоилась с ярким светом и сразу поняла, что здесь происходит. Воздух был насыщен табачным дымом, от которого в закрытом помещении мутило человека, пришедшего с улицы. Над огромной миской, стоявшей на столе, клубился пар. Дева отбивалась от Корнелла длинной ложкой для горчицы. Ускользая, она успевала выбрать удобную минуту и усердно мазала его нос и щеки желтой кашицей. Бланш отвернулась от плиты и наблюдала за потехой, а Дэл Бишоп, с кружкой в руках, аплодировал каждому удачному мазку. У всех были разгоряченные лица.
Вэнс бессильно прислонился к двери. Создавшееся положение казалось ему совершенно немыслимым. У него появилось дикое желание рассмеяться, разрешившееся припадком кашля. Но Фрона, чувствуя, как все больше мертвеют ее ноги, шагнула вперед.
– Алло, Дэл! – окликнула она Бишопа.
При звуке знакомого голоса веселье застыло на лице Дэла, и он медленно и неохотно повернул голову. Фрона откинула капюшон своей кухлянки, и лицо ее, свежее и румяное от мороза, показалось на фоне темного меха лучом света в грязном кабаке. Они все знали ее. Кто же не знал дочери Джекоба Уэлза? Дева с испуганным криком выронила ложку, а Корнелл, растерявшись, еще больше размазал по лицу желтые пятна и в замешательстве опустился на ближайшую табуретку. Одна Карибу Бланш сохраняла самообладание и тихо смеялась.
Бишоп заставил себя сказать: «Алло!» – но не нарушил этим воцарившегося молчания.
Фрона подождала минуту, затем произнесла:
– Добрый вечер, господа.
– Сюда! – Вэнс пришел в себя и усадил ее у плиты, напротив Бланш. – Поскорей снимайте вашу обувь и остерегайтесь жары. Постараюсь что-нибудь найти для вас.
– Холодной воды, пожалуйста, – попросила она. – Это лучше всего при отмораживании. Дэл принесет мне воду.
– Надеюсь, это не серьезно?
– Нет. – Она покачала головой и улыбнулась ему, стараясь снять обледенелые мокасины. – Успела промерзнуть только поверхность. В худшем случае сойдет кожа.
В хижине воцарилось гробовое молчание. Было слышно только, как Бишоп наливает воду из кадки в таз да Корлисс роется в своих вещах, стараясь найти самые маленькие и изящные мокасины и самые теплые носки.
Фрона, энергично растиравшая себе ноги, сделала передышку и подняла глаза.
– Я не хочу замораживать ваше веселье из-за того, что сама замерзла, – улыбнулась она. – Пожалуйста, продолжайте.
Джек Корнелл выпрямился и крякнул, а Дева приняла величественный вид; но Бланш подошла к Фроне и взяла у нее полотенце.
– Я промочила ноги в том же месте, – сказала она и, став на колени, начала растирать замерзшие ступни Фроны.
– Думаю, что вы как-нибудь приладите это. Вот! – И Вэнс бросил им домашние мокасины и шерстяные носки, которые обе женщины начали осматривать, тихо смеясь и перешептываясь.
– Но что вы делали ночью одна на дороге? – спросил Вэнс. В глубине души он был поражен тем, как спокойно и смело Фрона справлялась с затруднительным положением.
– Я знаю заранее, что вы будете меня ругать, – ответила она, помогая Бланш подвешивать мокрую обувь над огнем. – Я была у миссис Стентон. Дело в том, что мы с миссис Мортимер неделю гостили у Пентли. Словом, я начну сначала. Я думала уйти от миссис Стентон засветло, но ее ребенок облил себя керосином, а муж ее был в Доусоне, и мы только полчаса тому назад убедились, что ребенок вне опасности. Она ни за что не хотела отпустить меня одну, хотя бояться было нечего. Я только не ожидала, что в такой мороз можно попасть в лужу.
– Чем же вы помогли ребенку? – спросил Дэл, желая поддержать начатый разговор.
– Жевательным табаком. – И, когда смех утих, она продолжала: –Там не было горчицы, и я не могла придумать ничего лучшего. К тому же Мэт Маккарти спас мне однажды жизнь этим же средством, когда у меня в детстве был круп. Но вы пели, когда я вошла. Продолжайте, пожалуйста, – попросила она.