В глубь степей

4

При описании первой полосы — "лесистой и гористой" — Эверсманн подробно характеризует Уральский хребет и часть Общесыртовской возвышенности. Он отмечает разницу в геологическом строении западных и восточных склонов гор, выделяет особенности отдельных хребтов, доказывает связь Уральских гор со "степным хребтом Мугоджарами". Можно сказать, что Эверсманн дал первый подробный геолого-орографический очерк Южного Урала и Общего Сырта.

Очень интересные сведения Эверсманн приводит о растительном покрове "гористой полосы". Он отмечает, что на скалистых холмах "всегда встречаешь редкие и замечательные растения". При этом Эверсманн имеет в виду эндемичный и реликтовый характер флоры Уральских гор.

Главную причину безлесья приуральских степей Эверсманн видел "в чрезвычайной сухости воздуха при сильном летнем зное и собственно в недостатке воды. В горах жара сноснее, — пишет далее ученый, — в земле и в воздухе более влаги, и потому леса там растут хорошо. Где уже есть однажды леса, там всегда более влажности как в земле, так и в самом воздухе; если же еще притом место гористо, или хотя холмисто, то всегда бывают и родники" (12).

Вслед за своим знаменитым предшественником П. И. Рычковым Эверсманн придает большое значение необходимости сохранения лесной растительности в крае: "Если в стране, обильной водою, вырубить и истребить леса, то источники иссякнут; эта давно известная истина в полной мере подтверждается в Оренбургской губернии. Леса поддерживают влажность и, наоборот, влажность питает леса; в степях нет ни того, ни другого…" (13).

Эверсманн обращает внимание на широкое распространение лесов вдоль степных рек и правильно объясняет причины этого: "В Оренбургской губернии и даже далее в Сибири луговые пойменные леса известны под названием уремы; где разливы широки, там и урема бывает немалого объема. Разливы или поемы эти здесь вообще гораздо значительнее, чем в других местах Европы, по той причине, что здесь весна бывает, как говорится, дружнее: снег, накопившийся в продолжение пяти месяцев, растаяв в течение немногих недель, также внезапно превращает небольшие ручьи в стремительные потоки"(14).

Эверсманн высказывает замечательные мысли о разведении лесов в степи: "Если бы когда-нибудь вздумали разводить в степях здешних лес, то, кажется, было бы необходимо засеять степь сперва акацией и спустя уже пять или шесть лет, когда акация порядочно подрастет, может быть, и удалось бы развести по промежуткам, под тенью акации, другие породы деревьев" (15).

Интересные мысли высказал Эверсмаьгн о садоводстве в приуральских степях: "Плодовые деревья вообще в Оренбургском крае растут дурно; причиною этому, вероятно, разные обстоятельства: 1) чрезвычайно знойное лето и засухи; 2) непомерная зимняя стужа; 3) теплая, так называемая дружная весна, при сильных утренниках и 4) необыкновенная сухость воздуха"(16). Вместе с тем Эверсманн считает возможным более широкое развитие садоводства в крае, приводит примеры, когда "неутомимое старание человека превозмогает большие препятствия".

Знакомство с "Естественной историей…" убеждает, что Эверсманн был крупнейшим знатоком природы степной зоны. Он глубоко и тонко чувствовал особенности степных ландшафтов и в их описании достиг совершенства.

Строго научное определение степей, данное Эверсманном, может быть помещено в современную энциклопедию: "Степью вообще мы называем довольно обширное, более или менее плоское и сухое пространство земли, поросшее только низкими в сухменных местах прозябающими растениями. Изредка встречаем и кустарник; но понятие о степи вообще исключает присутствие лесов" (17).

Изучая главный тип почвы степей — чернозем, Эверсманн за полстолетия до В. В. Докучаева пришел к правильным выводам о его происхождении. При жизни Эверсманна широкое распространение имел взгляд на чернозем как на морской ил, или образование, возникшее из болот и тундр. Признавая, что степи в прошлом покрывались морскими бассейнами, он пишет: "По мере того как вода сбывала, илистая почва порастала свойственными ей травами, и именно, прежде всего солянками; вода продолжала более и более сбывать обширные илистые степи, кои в течение веков, а может быть тысячелетий, от ежегодно умирающей и возобновляющейся растительности покрылись слоями тука, или чернозема. Таким образом, почва сделалась способною питать и другие растения; травы начали расти роскошнее, и через это самое образование чернозема ускорилось" (18).

Не осталось без внимания ученого и такое свойство степных почв, как зависимость их мощности от абсолютной высоты" Он первым в литературе отмечает, что с высотой мощность черноземов увеличивается, а в низкой степи, напротив, плодородный слой становится более тонким.

Заслуги Э. А. Эверсманна перед почвоведением, а тем более в деле изучения почв Оренбургского края неоспоримы: "…Работы… проф. Эверсманна в главном настолько верны природе и настолько рельефно передают общий характер почв Заволжского края, что дальнейшие исследования этой территории будут только подтверждать упомянутую почвенную схему и обставлять ее новыми и более детальными подробностями"(19). Эти слова принадлежат великому Докучаеву, который признавал приоритет Эверсманна в установлении зависимости мощности чернозема от абсолютной высоты местности и высоко оценивал его гипотезу наземного происхождения чернозема.

Отличительным признаком "плодоносных степей" Эверсманн считал два вида ковылей — перистый и тырсу. Первый из них, "будучи повиднее, покрасивее, покрывает степи долгим, пушистым пером своим в мае и июне, второй зреет в июле и августе, у него перо простое, непушистое: где только растет ковыль, там должен уродиться и хлеб".

Вслед за степями Эверсманн описывает полупустынную зону Западного Казахстана, которую он называет "голой степью (у кайсаков каткиль)". Главную особенность "голых степей" Эверсманн видит в распространении полыней, которые "растут здесь несравненно реже, не так густо, как на степях северных, стоят в одиночку, почва ими не покрывается, и голый ил или глина придает степи унылый и пустынный вид"(20). Нужно отметить, что именно эти диагностические признаки применяются в настоящее время при выделении зоны полупустынь.

Но Эверсманн не ограничивается простым выделением полосы "голых степей". Внутри этой полосы он подробно описывает ландшафты солонцов, солончаков, которые бывают сухие или мокрые (соры или соленые грязи), песчаных массивов. Здесь же следуют описания соленого озера Индер и Индерских гор, Камыш-Самарских озер, других примечательных ландшафтов края. Особенно ценным является то, что сам Эверсманн неоднократно лично обследовал эти объекты.

Эверсманн первым в литературе обратил внимание на зависимость растительного покрова от состава подстилающих пород. В частности, описывая Рын-пески, он замечает, что песчаные земли богаты водою и сохраняют влагу в течение всего лета: "Когда в остальной части степи все травы давно уже усохли, то они в Нарыне стоят еще в цвету и в зелени".

5

Степи, лежащие к востоку от реки Урал, Эверсманн описывает в отдельной главе. Здесь он характеризует зауральские возвышенности, Мугоджары и бескрайние степи в бассейнах Илека, Сагиза, Эмбы вплоть до Аральского моря. Для обозначения южноуральских разрушенных гор он впервые применяет название "Киргизский Урал". Это название, в современном звучании — "Казахский Урал", нужно признать удачным для обозначения южных отрогов Уральских гор, лежащих в пределах Актюбинской области.

Заслуживает внимания геологическая характеристика земель "кайсаков Малой Орды". Большой знаток южноуральских минералов, Эверсманн отмечает десятки обнажений и других выходов горных пород, по которым устанавливает геологическое строение всего этого обширного края. Он отмечает многие месторождения полезных ископаемых, в особенности строительного камня, известняков, а также открытое им еще в 1820 году месторождение угля в бассейне реки Узунбурт.