Страница 55 из 113
Конечно, даже если она и заинтересуется каким-нибудь парнем в селении, Гаред позаботится, чтобы тот к ней не приближался. Любому мужчине, за исключением Эрни, посмевшему заговорить с Лишей о чем-то кроме целебных трав, тотчас напоминали, что в сознании здоровяка-дровосека она по-прежнему обещана ему. Даже Чайлда Иону бросало в пот, когда Лиша всего лишь здоровалась с ним.
Ее ученичество скоро заканчивалось. Семь лет и один день казались целой вечностью, когда Бруна предложила ей начать обучение, однако годы пролетели очень быстро, и до конца назначенного срока оставалось несколько дней. Лиша уже одна шла к тем, кто нуждался в помощи Травницы. Лишь изредка, в крайнем случае, девушка обращалась за советом к Бруне.
— Герцог судит об умении Травницы по количеству принятых ею детей, а не по числу людей, умирающих каждый год, — сообщила Бруна в первый же день обучения. — Держись середины, и тогда через год обитатели Каттеровой Ложбины перестанут понимать, как они могли обходиться без тебя.
Слова старухи сбылись. С той поры Бруна брала ее с собой повсюду, не обращая внимания на протесты некоторых селян. Лиша заботилась о роженицах и заваривала яблоневый чай доброй половине женщин. Вскоре все они стали относиться к ней с большим уважением и откровенно сообщали обо всех своих физических недостатках.
И все-таки Лиша по-прежнему оставалась изгоем. Женщины разговаривали при ней, словно она невидимка, спокойно выбалтывая все деревенские тайны.
— Такая у тебя доля, — говорила Бруна, когда Лиша пыталась жаловаться. — Ты должна не судить людей, а лечить их. Надев фартук с карманами, ты обязана сохранять спокойствие, что бы ни услышала. Травница должна заслужить доверие поселян. Не вздумай выдавать их секреты, если только это не требуется в лечебных целях.
Итак, Лиша держала язык за зубами, и женщины стали доверять ей. А потом они привели к ней своих мужчин. Только Лиша старалась держаться от них подальше. Она знала, как они выглядят без одежды, но ни с одним не вступила в интимные отношения; а среди женщин, которые хвалили ее и посылали подарки, у нее не было ни одной, с кем она могла бы поделиться своими секретами.
Несмотря на все это, Лиша в последние семь лет была гораздо счастливее, чем во все предыдущие тринадцать. Мир Бруны оказался гораздо шире, чем тот, в котором растила ее мать. Печально, конечно, закрывать умершему человеку глаза, зато какая радость принимать у матери новорожденное дитя, которое после хлопка по попке издает первый громкий крик.
Вскоре ее ученичество закончится, и Бруна навсегда удалится на покой. Старуха не надеется прожить долго после ухода от дел. Эта мысль терзала Лишу.
Бруна — ее щит и копье, ее непроницаемый оберег против всей деревни. Что ей делать, когда она останется без столь сильного охранного знака? Она не такая властная, как старая знахарка, которая громким голосом давала указания и била непочтительных глупцов. Кто без Бруны станет говорить с ней как с человеком, а не Травницей? Кто утрет ее слезы и разгонит сомнения? Ибо сомнения подрывают веру. А люди хотят быть уверенными в своей целительнице.
Тайные мысли тревожили девушку. Каттерова Ложбина становилась слишком мала для нее. Двери науки, открытые Бруной, нелегко закрыть, а без Бруны увлекательное путешествие в страну знаний закончится.
Лиша вошла в дом и увидела Бруну, сидящую за столом.
— Доброе утро. Не ожидала, что ты встанешь так рано; я бы приготовила тебе чай, прежде чем идти в сад. — Она поставила корзину и кинула взгляд на печь, где закипал чайник.
— Я стара, — ворчала Бруна, — однако не слепа и еще вполне могу обслужить себя.
— Ну конечно, — согласилась Лиша, целуя старуху в щеку, — ты могла бы рубить лес вместе с лесорубами. — Она засмеялась над гримасой, которую скорчила целительница, и начала варить кашу.
Годы их совместной жизни не смягчили суровый нрав Бруны, однако теперь Лиша редко обращала на это внимания, слыша лишь привязанность за привычным брюзжанием старухи и отвечая ей добрыми словами.
— Ты рано сегодня пошла на сбор трав, — заметила Бруна во время еды. — В воздухе еще пахнет демонами.
— Но в саду уже царит аромат цветов, — отвечала Лиша, которая и дом украсила нежно пахнущими бутонами.
— Не уходи от темы разговора, — велела ей Бруна.
— Вчера вечером прибыл Вестник, — сообщила Лиша. — Я слышала звук рога.
— Перед самым закатом солнца, — пробормотала Бруна. — Какое безрассудство. — Она плюнула на пол.
— Бруна! — стала выговаривать ей Лиша. — Я ведь просила тебя не плеваться в доме.
Карга взглянула на нее и прищурилась.
— Ты говорила мне, что это мой дом, и я могу плевать, где хочу.
Лиша нахмурилась.
— По-моему, я говорила нечто другое, — задумчиво промолвила она.
— Не старайся казаться умнее, чем ты есть на самом деле, — сказала Бруна, потягивая чай.
Лиша открыла рот, изображая возмущение, однако она и не такое слышала от старухи. Бруна говорила то, что хотела, и никто не мог ее переубедить.
— Так, значит, Вестник разбудил тебя в такую рань, — заметила Бруна. — Надеюсь, он красавчик? Как его зовут? Тот самый, который строит тебе глазки?
Лиша криво улыбнулась.
— У него волчьи глаза.
— И это неплохо! — прокудахтала старуха, ударяя Лишу по колену.
Девушка покачала головой, встала и начала убирать со стола.
— Как его зовут?
— Ты ошибаешься, — отнекивалась Лиша.
— Я слишком стара, чтобы слушать твои выкрутасы. Назови мне его имя.
— Марик, — ответила Лиша, округляя глаза.
— Может быть, стоит заварить яблоневый чай к визиту юного Марика? — спросила целительница.
— Разве только об этом и думают люди? — протестовала Лиша. — Мне нравится разговаривать с ним, вот и все.
— Я не настолько слепа и вижу, что у парня на уме не одни лишь разговоры, — заметила Бруна.
— Ах так? — Лиша скрестила руки на груди. — Сколько пальцев я подняла вверх?
Бруна фыркнула.
— Ни одного, — сказала она, даже не повернувшись к Лише. — Я долго живу на свете и хорошо знаю этот фокус. Мне также известно, что Маверик во время ваших бесед ни разу не взглянул на тебя.
— Его зовут Марик, — поправила ее девушка. — Он смотрит на меня.
— Только если может заглянуть в вырез на твоей груди, — усмехнулась Карга.
— Ты просто невыносима! — вскипела наконец Лиша.
— Нечего тут стыдиться, — успокоила ее старуха. — Если бы у меня были такие груди, я бы тоже выставляла их напоказ.
— Я не выставляю их напоказ! — закричала Лиша, однако Бруна только захихикала.
Неподалеку раздается звук рога.
— Наверное, юный Марик, — предполагает Бруна. — Побыстрее приведи себя в порядок.
— Дело совсем не в этом! — вновь сердится Лиша, однако Бруна отмахивается от нее.
— Поставлю чай на всякий случай, — говорит старуха.
Лиша бросается в нее тряпкой, высовывает язык и идет к двери.
Выйдя на крыльцо, она, сама того не желая, улыбается и ждет Вестника. Бруна, так же как и мать, настаивает на том, чтобы она нашла себе мужчину, только старуха делает это из любви к ней. Она желает Лише счастья, и девушка питает к ней самые теплые чувства. Однако, несмотря на подначивания знахарки, Лишу больше интересуют письма Марика, чем его волчьи глаза.
С самого раннего детства она любила приезды Вестников. Каттерова Ложбина очень мала, но стоит на дороге, ведущей к трем большим городам и дюжине деревушек. Лес и бумага вносят большой вклад в экономику округи.
Вестники посещают Ложбину по крайней мере дважды в месяц. Большая часть почты остается у Смита, а несколько писем идут лично к Эрни и Бруне. Вестники зачастую ждут от них ответов. Бруна переписывается с Собирателями целебных трав в Форт-Ризоне, Анджире, Лактоне и нескольких селениях. По мере того как зрение знахарки слабело, Лише приходилось все чаще читать письма и писать ответы на них.
Даже на расстоянии Бруна вселяла людям уважение к себе. В самом деле, большинство Травниц в то или иное время являлись ее ученицами. У нее просили совета, когда не хватало опыта для лечения определенных заболеваний. Каждый Вестник привозил предложения прислать к ней учеников. Никто не хотел, чтобы знания целительницы исчезли после ее смерти.