Скандальные наслаждения

Он видел похожих на нее женщин сотни раз, и все же… что-то в леди Геро было особенным. Уже одно то, что большинство дам ее сословия просто оставили бы его в гостиной самостоятельно разбираться в той ситуации, куда он угодил. А она пошла против своих строгих моральных правил и спасла и его, и Беллу. Она что, сделала это из сострадания к двум незнакомым ей людям? Или у нее такие глубокие этические устои, которые вытеснили ее отвращение к происходившему в гостиной?

Музыка утихла, и танец закончился. Ему следует отвести ее обратно к нудному Томасу. Он сопроводит ее к жениху, разумеется, но… чуть-чуть повременит.

Гриффин поклонился и с покорным видом предложил ей руку.

– Печально, не так ли?

Геро подозрительно на него взглянула, но этикет не позволил ей отказаться. Гриффин в душе торжествовал.

– О чем вы? – спросила она.

– О, о том, что такая благовоспитанная женщина, как вы, вынуждена смириться с обществом такого отпетого негодяя, как я. Исключительно из-за светских условностей.

Геро высоко подняла подбородок, а он медленно повел ее сквозь толпу.

– Я сознаю свой долг.

Гриффин выкатил глаза.

– Это вам зачтется. Мое постоянное присутствие в вашей жизни, несомненно, приведет вас к святости.

От его внимания не укрылось, как слегка дрогнули мягкие розовые губы. Ей-богу! Леди Совершенство обладает чувством юмора! Гриффин увидел улыбку, хотя лицо осталось неподвижным. А какой будет настоящая улыбка на ее лице? А что будет, если она рассмеется от души?

Он наклонил к ней голову, вдыхая запах цветов.

– Если вы выходите за моего брата не из-за его титула, тогда почему?

Широко раскрытые серые глаза с удивлением посмотрели на него. Она находилась так близко, что стоило ему наклониться чуть ближе, и губы коснулись бы ее губ. А если бы ее губы разомкнулись под его языком, то он ощутил бы их вкус – обволакивающий вкус меда.

О Боже! Гриффин резко поднял голову. К счастью, леди Геро не заметила его замешательства.

– Что вы имеете в виду?

Он со вздохом отвернулся. Они почти пересекли залу и теперь двигались в противоположную сторону от того места, где стоял Томас. Он играет с огнем, но его всегда привлекала опасность.

– Почему вы выходите за Томаса?

– Мой брат и он – друзья. Максимус настоятельно советовал мне вступить в этот брак.

– И это все?

– Нет, конечно. Мой брат не стал бы рассматривать Мэндевилла как подходящего мужа для меня, если бы тот не пользовался уважением, не был добрым и состоятельным человеком. – Она выложила все доводы брата, словно перечисляла достоинства породистого барана.

– Вы его не любите? – спросил Гриффин не ради праздного любопытства.

Геро непонимающе сдвинула брови, словно он перешел на шведский язык.

– Я не сомневаюсь, что когда-нибудь полюблю его.

– Не сомневаетесь… – пробормотал Гриффин, снова почувствовав дурацкое удовлетворение. – Как, к примеру, любимого спаниеля!

Геро остановилась как вкопанная, и он подумал, что она вполне могла бы упереться руками в бока подобно разозлившейся торговке рыбой.

– Мэндевилл не спаниель!

– Тогда датский дог?

– Лорд Гриффин…

Он потянул ее вперед и повел к другой стороне залы.

– Просто я всегда думал, что было бы приятно…

– Что?

– Быть влюбленным в жену… или в вашем случае – в мужа.

Ее лицо на мгновение потеплело, серые глаза чуть затуманились, а нежные губы приоткрылись. Гриффин не мог оторвать от нее глаз. Неужели он увидел подлинную леди Геро?

Но она тут же снова превратилась в леди Совершенство, с прямой спиной, плотно сжатыми губами и непроницаемым взглядом. Перемена была удивительной. Что стало причиной такого перевоплощения?

– Как романтично, – произнесла она скучающим и невыразительным светским тоном, а Гриффин едва не заскрежетал зубами, – думать, что любовь хоть как-то связана с браком.

– Почему?

– Потому что брак для нашего сословия – это соглашение между семьями, и вам это хорошо известно.

– Но разве это не может быть чем-то большим?

– Вы намеренно притворяетесь, – нетерпеливо произнесла Геро. – Не мне объяснять вам законы светского общества.

– У моих родителей это было.

– Что?

– Любовь, – ответил Гриффин. – Они любили друг друга. Я знаю, какая это редкость, но это вполне возможно.

– Мои родители тоже любили друг друга.

– Что? – От неожиданности он даже смутился.

Геро склонила голову, и он видел только ее рот с печально опущенными уголками.

– Я знаю, что между моими родителями была глубокая привязанность.

Гриффин вдруг с ужасом вспомнил, что ее родителей убили. Это преступление было у всех на устах лет пятнадцать назад: герцог и герцогиня Уэйкфилд, выходя из театра, погибли от рук лондонских бродяг.

– Простите, мне очень жаль.

Геро вздохнула и подняла на него глаза, такие беззащитные.

– Ничего. Почти никто не говорит со мной о них. Словно они никогда не существовали. Я была еще маленькой девочкой – еще не вышла из классной комнаты, когда они умерли, но я немного их помню… до того, как это случилось.

Он кивнул, почувствовав к этой гордой, колючей женщине нежность и желание защитить ее. Они замолчали. Гриффин время от времени здоровался кое с кем, но не останавливался, продолжая вести Геро по зале.

– Вероятно, вы правы, – сказала она. – Брак по любви – это действительно прекрасно.

– Тогда почему довольствоваться меньшим?

– Любовь между мужем и женой может возникнуть и после свадьбы.

– Но может и не возникнуть.

Геро повела плечом – вид у нее был задумчивый.

– Все браки в какой-то мере азартная игра – пытаешься сделать разумный выбор, выбрать мужчину, который всем нравится, который добр и вышел из хорошей семьи.

– А в семье Рединг нет сумасшедших, так что за родословную можно не беспокоиться, – пробормотал он.

Геро наморщила нос:

– Вы бы предпочли, чтобы я вошла в семью, где в роду были сумасшедшие?

– Нет, что вы. – Гриффин пытался объяснить себе, почему ее хладнокровное решение выйти за его брата так его взволновало. Уж что-что, а сердечные дела Томаса его не волновали. – Вы сами признали, что брак по любви прекрасен. Почему не подождать такого брака?

– Я ждала. Я выхожу в свет уже шесть лет.

– И все это время вы искали подлинную любовь?

– Вероятно. – Геро пожала плечом, явно раздосадованная. – Или что-то похожее на настоящую любовь. Сколько, вы считаете, мне следует еще ждать? Месяцы? Или годы? Мне двадцать четыре. Я обязана выйти замуж, и выйти замуж должным образом. Я не могу ждать вечно.

– Обязаны… – повторил он. Это слово ему было неприятно, хотя мысль не нова. Разве все леди ее положения не обязаны сделать хорошую партию?

Геро покачала головой:

– Ждать, встречу ли я свою настоящую любовь в шестьдесят лет? Что, если я никогда не встречу? Нет никакой уверенности, что это произойдет. Вам бы больше понравилось, останься я старой девой, питая слабую надежду?

Гриффин с любопытством посмотрел на нее.

– Вы верите в одну-единственную настоящую любовь?

– Возможно, не в одну-единственную, но совершенно определенно во что-то похожее. Да, я думаю, что мы все способны влюбиться – даже сильно – и что где-то есть человек, который ответит на эту любовь. – Геро вдруг смутилась и сморщила нос. – Вы, разумеется, считаете разговор о настоящей любви глупым.

– Вовсе нет. Я твердо знаю, что романтическая любовь существует. Я наблюдал ее, в конце концов.

– И такой развратник, как вы, тоже мог бы потерять голову от любви к одной-единственной женщине? – Она спросила это совершенно серьезно.

– Возможно. – Гриффин повел плечом. – Хотя… чертовски неприятно попасть в такое положение.

– Значит, вы никогда не влюблялись?

– Никогда.

Геро кивнула:

– Как и я.

– Жаль. – Гриффин сжал губы, потом произнес: – Интересно, что это за ощущение? Быть одержимым страстью? Отдать все за единственного человека на свете?