Страница 31 из 67
А если не сумеют?.. Виктор неожиданно разволновался, и ему захотелось побежать к Батыгину и спросить у того, верит ли он, что сигналы будут приняты… Но Виктор никуда не побежал. Он просто разыскал глазами Батыгина. Зал имел полукруглую форму, и ряды кресел ступеньками спускались к центру зала, туда, где в первом ряду сидел Батыгин. Виктор видел его широкие застывшие плечи, высоко поднятую, немного откинутую назад голову, большие руки, лежавшие на подлокотниках… И Виктору подумалось, что разум, волю, желания всех сидящих в зале Батыгин сейчас вобрал в себя, что он могуч, как никогда раньше, и все по силам ему… Нет, никакой случайности не произойдет. Пейзажи Марса непременно появятся на экране…
А в зале стояла ничем не нарушаемая напряженная тишина. Ни вздоха, ни скрипа кресел. Все не отрываясь смотрели на темный экран.
Лютовников и Костик застыли у аппаратов. Экран словно вздрогнул, и светлая узкая полоска прошла по нему снизу вверх. Лютовников что-то сказал Костику. Тот молча кивнул. По экрану прошла вторая светлая полоса, потом третья, четвертая, полосы вдруг расплылись, замелькали одна за другой со все возрастающей скоростью, наконец экран посветлел, но затем снова потемнел и принял странный синевато-фиолетовый оттенок. Лютовников и Костик возились с регуляторами, но цвет экрана не изменялся. В зале было нежарко, но с Лютовникова и Костика от волнения градом лил пот. Прошло довольно много времени. Картина не изменялась.
— Не направлены ли объективы телеаппаратов в небо? — спросил Батыгин; он произнес это тихо, для Лютовникова, но услышали все, и вздох облегчения пронесся по залу.
— Конечно! — воскликнул кто-то на задних рядах. — Просто объективы направлены в небо!
Лютовников и Костик одновременно ухватились за регулятор. Тишина стала еще напряженней, еще невыносимей… На экране по-прежнему виднелось синевато-фиолетовое марсианское небо. Но вдруг оно словно поплыло перед глазами зрителей, и на экране, в его левой нижней части, появилось красно-бурое пятно с белыми полосами — поверхность Марса. Как по команде, все зрители сразу наклонились в сторону экрана, и было странно, что крик восторга не потряс стены, что люди не сорвались со своих мест, не бросились вперед…
Виктор сидел, судорожно стиснув кулаки, глотал воздух пересохшим от волнения ртом, хотел и не мог закричать «ура!» Не смея оторваться от экрана, он ощупью нашел чью-то руку и крепко стиснул ее…
А на экране перед зрителями расстилалась равнина с грядами невысоких пологих холмов — заснеженная, безжизненная. Вероятно, звездоход стоял на вершине одного из холмов, и потому так хорошо была видна вся местность.
— Снег, — раздался в абсолютной тишине голос Батыгина; Виктор на секунду отвел глаза от экрана и увидел, что Батыгин сидит теперь, откинувшись на спинку кресла, и плечи его не кажутся больше застывшими.
— В северном полушарии, где приземлился наш звездолет, сейчас лето, — продолжал Батыгин. — Значит, он опустился в районе полюса. Это очень удачно. Мы направим астролабораторию на юг и сможем проследить, как изменяются природные условия. Пусть звездоход повернется вокруг собственной оси, — обратился Батыгин к Лютовникову. — Хотелось бы увидеть с этого холма как можно больше.
… Изображение на экране сдвинулось, и перед глазами зрителей медленно поплыли заснеженные пространства.
— Снег неглубокий, — сказал Батыгин. — Глубина его не больше десяти сантиметров. Обратите внимание — кое-где проступают из-под снега красно-бурые пятна грунта, особенно на южных склонах холмов…
— Никаких признаков жизни! — вздохнул кто-то в зале. — Никаких!
Батыгин узнал голос Светланы и улыбнулся.
— А в Антарктиде много бы вы обнаружили признаков жизни?.. Потерпите, вот спустимся южнее…
Снова стало очень тихо, слышалось только легкое потрескивание аппаратов, автоматически переносивших марсианские пейзажи с экрана на кинопленку.
С негромким щелканьем включился микрофон, и голос астроклиматолога, дежурившего у приемных аппаратов, произнес:
— Получены первые сведения о погоде. Температура два градуса тепла, ветра нет, штиль…
Микрофон выключился.
— А недавно был сильный ветер, — сказал Виктор. — Видите заструги?.. Ветер дул с северо-востока.
Сделав полный оборот, звездоход остановился.
— Начинайте путешествие на юг, — распорядился Батыгин.
Снова на экране медленно поплыли заснеженные пространства. Это продолжалось час, два, три, пять, шесть часов. У наблюдателей затекли спины, до рези устали глаза, но никто не покидал зал, каждый боялся пропустить тот момент, когда на экране покажется что-нибудь неожиданное, живое…
Но, сколько ни вглядывались астрогеографы, на мертвой поверхности планеты не удавалось обнаружить никаких признаков жизни.
Изображение на экране рывком сдвинулось вверх, и сине-фиолетовая полоска неба исчезла.
— Звездоход пошел под уклон, — пояснил Лютовников.
Да, звездоход действительно шел под уклон. Это продолжалось около получаса, а потом он принял горизонтальное положение, но небо так и не появилось на экране.
— Наверное, загораживает противоположный склон! — неожиданно громко сказал Свирилин, геоморфолог, ставший специалистом по рельефоведению — науке о формах поверхности планет. Свирилин тотчас умолк и смущенно потер рукою подбородок.
— Что же вы?.. Продолжайте, — подбодрил Батыгин. — Вам, как говорится, и карты в руки.
— Мне ка-а-жется, — сказал Свирилин, и лоб его страдальчески наморщился, — что звездоход спустился на дно большой тектонической долины. Да, да! — осмелел он. — На склонах видны выходы коренных пород.
На далеком противоположном склоне, наконец появившемся на экране, действительно виднелось что-то, очень напоминающее сильно растрескавшиеся красноватые скалы.
— Ни кустика, ни травинки! — опять вздохнула Светлана.
Включился микрофон.
— Температура опустилась до нуля, — сообщил невидимый астроклиматолог. — Ветра по-прежнему нет. Штиль.
— Наступает ночь, — пояснил Батыгин. — Ночь, конечно, относительная, потому что в это время года в околополюсном районе северного полушария стоит полярный день.
Кто-то в зале не сдержал тяжелого вздоха:
— Н-да, и уйти — не уйдешь, и высидеть — не высидишь. У нас тоже ночь?
— Двенадцатый час. И, пожалуй, нам всем пора отправляться по домам, — сказал Батыгин. — Будет еще много таких напряженных дней, и, надо полагать, самое интересное — впереди. Аппаратура переснимет пейзажи, и потом мы просмотрим кадры…
Свет в зале не зажигали, но все стали понемногу расходиться.
— Я останусь, — сказала Светлана. — А ты? — она тронула за руку сидевшего рядом Виктора.
— И я останусь.
Виктор посмотрел на те места, где сидели Денни Уилкинс и Надя.
— Крестовин ушел. И Надя с ним.
Светлана быстро, предупреждая дальнейшие разговоры, приложила теплую ладонь к губам Виктора. Это было так неожиданно и так хорошо, что Виктор забыл и о Марсе и о марсианских пейзажах. Светлана тотчас убрала руку, но губы еще долго сохраняли это удивительное ощущение — нежное, теплое, и он никак не мог заставить себя сосредоточиться…
6
Придя в институт, Батыгин первым делом спросил, имеются ли вести от Джефферса. Ему ответили, что ничего нового нет.
Батыгин молча прошел в демонстрационный зал. Там еще почти никого не было. Лютовников и Костик стояли у аппарата, но астротелевизор не работал.
— Временно прекратили прием передач и остановили звездоход, — объяснил Лютовников. — Можно настраиваться на прием?
В зал вошла большая группа сотрудников института и среди них Безликов. Сейчас он был настолько увлечен наблюдениями за Марсом, что забыл о философии, хотя его портфель и пополнился новыми справочными изданиями. Безликов сел в первом ряду, солидно положив ногу на ногу.
— Начинайте, — попросил Батыгин, обращаясь к Лютовникову.
Экран еще оставался темным, но в зале послышались странные звуки, напоминающие скрип полозьев по снегу и хруст мерзлого грунта под гусеницами трактора.