Человек перед Богом

В Записях отца Александра Ельчанинова (не помню, в той ли части, которая опубликована, или в рукописи) в одном месте говорится, что мы не должны допустить ни секунды промедления между благой мыслью и ее исполнением, иначе тут же закрадется мысль: а правильно ли это? Нужно ли это действительно? Не сделать ли это когда-то позже? Не сделает ли это кто-то другой? Стоит ли делать вообще?.. И дело остается не выполненным. Решимость к действию должна быть незамедлительной, чтобы не дать себе увильнуть от исполнения. Но при этом должна быть и выучка, которая поможет нам выполнять начатое дело с постоянством.

Одна из проблем в отношении молитвы — это рассеянность. Возникла ли молитва от чувства сиротства — того, что мы воспринимаем как отсутствие Бога, или наоборот, потому что мы отозвались на чувство Его присутствия, но в результате того, что мы привыкли реагировать на видимое, невидимое присутствие Божие постепенно как бы бледнеет, становится неуловимым.

И вот, чтобы бороться с этим, духовные наставники из столетия в столетие учат нас воспитывать в себе внимание, собранность. Возьмите короткую молитву, всего несколько слов, которые вы сможете удержать в хрупких рамках своего внимания, и произносите их. Соберите все свое внимание, понуждая себя отзываться на эти слова всем сердцем, потому что изначально они родились из вашего же собственного сердечного порыва.

Мой духовник учил меня так выполнять вечернее и утреннее молитвенное правило: встань перед Богом, закрой глаза, зная, что Он невидимо тут и что никакие видимые подпорки не помогут, а наоборот, рассеют внимание; постой безмолвно в Его присутствии, сознавая Его величие, но также и Его любовь; затем перекрестись со всем вниманием, исповедуя свою веру этим крестным знамением (попутно напомню здесь, что православное знамение креста делают, сложив вместе три первых пальца в исповедание нашей веры в Святую Троицу и согнув к ладони другие два пальца в память Божественной и человеческой природ во Христе). Обычно мы исповедуем свою веру Богу, ангелам, святым и самим себе. Но бывают обстоятельства, когда крестное знамение перед лицом ненависти к Богу — единственное, что мы можем сделать; и тогда оно означает, что мы берем на себя крест. И вот: перекрестись — и постой спокойно; затем произнеси одну фразу молитвы, неслышно, собранно, не стараясь возбудить в себе никаких эмоций, но со всем убеждением, отзываясь сердцем на произносимые слова: Благословен Бог наш… Затем снова постой спокойно, потом положи земной поклон, произнося эти же слова, встань и произнеси эти слова снова. И так — все утренние и вечерние молитвы. Потому что цель молитвы — запечатлеть эти слова так, чтобы они пронизали все наше существо, и произносить их со всей правдой, на которую мы способны. Вы скажете, что если молиться так, то утреннее и вечернее правило станут бесконечно долгими. Не бесконечно, но — да, долгими! Но тут можно обратиться к совету Феофана Затворника; он говорит, что если у тебя время ограничено, то отведи молитве определенное время. Заведи будильник и молись, не думая о времени, не заботясь ни о чем, кроме того, чтобы произносить слова молитвы со всем трепетом, со всем благоговением, со всей убежденностью, на которые ты способен. И сколько бы ты ни прочитал молитв, пока не прозвонит будильник, считай, что ты выполнил утреннее или вечернее правило, потому что единственное, что важно, это чтобы слова молитвы, мысль, которая в них содержится, чувство, которое оно пробуждает, дошли до самых глубин нашего сознания. Очень важно научить свой ум быть совершенно устойчивым и собранным.

Но он не может быть ни устойчивым, ни собранным, если мы пытаемся уловить Божественное присутствие вне самих себя. И тут, мне кажется, тоже очень важно не говорить Богу неправдивых слов; не только таких, которые не выражают нашего чувства или нашего опыта, но и таких слов, в которые мы не можем поверить, что они — правда. И некоторые духовные писатели советуют произнести такие слова, а затем остановиться и сказать Богу: Господи, я произнес слова, которые превосходят меня; они, конечно, правдивы, потому что они выражают опыт людей, которые больше меня, но я не могу отождествлять себя с ними. Прости мою нечуткость, мою слепоту, помоги мне понять их… И если мы знаем, который из святых отчеканил слова той или иной молитвы, мы можем обратиться к нему и сказать: я говорил твоими словами, они выражают твой опыт Бога и самого себя, который далеко превосходит мой опыт. Помолись обо мне! Если можешь, просвети мое понимание. Прими эту мою молитву и принеси ее Богу… И если мы будем так молиться, не беспокоясь о том, прочитали ли мы все положенные молитвы, вероятно, окажется, что мы прочитали всего несколько срок. Но когда-то однажды мы обнаружим, что подлинно погрузившись так в одну молитву за другой, мы слились с ними, они стали нашей правдой… Это также предполагает, что, если мы прочитали только небольшую часть правила, на следующий день мы начнем с того места, где остановились вчера. И так, день за днем — или месяц за месяцем, это совершенно неважно, — мы пройдем через все молитвенное правило. Главное — запечатлеть слова молитв в своем уме, запечатлеть их в своем сердце, научиться справляться с физической и с общей неустойчивостью так, чтобы в конце концов можно было стоять перед Богом часами, не замечая времени.

У Иоанна Лествичника есть замечательные слова. Он говорит: если твое внимание отвлеклось от слов молитвы, верни его в ту точку, где ты потерял молитву, и повтори эти слова. И повторяй их, пока не сможешь произнести их от всего ума и сердца. И он говорит — и, я думаю, это следует помнить, — что рассеянность может быть вызвана отсутствием у нас выучки, но она может быть и искушением извне. Но, — говорит он, — если мы проявим постоянство, то даже искушение научит нас молиться гораздо усерднее.

Вот один из способов, которым можно собрать свой ум и сердце, и волю и воссоединить их с нашим физическим существом, так что не только какая-то доля нас самих, но все наше существо предстоит Богу и поклоняется Ему. Как апостол Павел говорит, чтобы мы прославляли Бога и в душах наших, и в телах наших (1 Кор. 6, 20).

И далее — верность, которой Христос ожидает от нас как от Своих учеников, постоянство в нашем делании, верность заповедям, которые Он дал нам. Не законническая верность — будто мы будем судимы за само нарушение заповедей или невыполнение их; но если Его заповеди не станут для нас вторым естеством, если они не вытеснят постепенно нашу первую падшую природу и не станут для нас нашей новой природой, мы никогда не станем способными действовать заодно с волей Божией изнутри самих себя. Иначе говоря, настолько слиться с Божественной волей, Божиими мыслями, Божиим сердцем, чтобы стать едиными с Богом во Христе.

Вот, в каком-то смысле, простой способ научиться молиться и научиться жить убежденно, преданно и устойчиво. Остальное — Божие дело. И в этом заключается наша надежда. Наша надежда не в том, что мы можем так выдрессировать себя, что достигнем невозможного: общения с Богом, единства с Ним. Настроить музыкальный инструмент еще недостаточно, нужна еще рука, которая играла бы на нем. И рука эта — рука Божия. Наше дело — настроить инструмент настолько совершенно, насколько можем, и тогда исполнится и в нас слово, переданное апостолом Павлом: достаточно тебе благодати Моей; сила Моя проявляется, действует в немощи (2 Кор. 12, 9). Не в расслабленности, не в малодушии, не в лени или беспечности, но в такой гибкости нашего человеческого естества, которая может быть наполнена силой Божией.

И вот, люди, держащиеся не-христианской веры, идут путем, который им указали их учителя и наставники. Мы же сделали христианство сводом нравственных законов, которые и нарушаем постоянно. И когда дело доходит до покаяния, мы каемся на этом уровне. Но не на этом уровне Бог ожидает нас и мы можем ждать встречи с Ним. В отношениях любви все дело в верности, в единстве ума и сердца, а не в выполнении или невыполнении чего бы то ни было.