Страница 29 из 57
Флот под командованием Балтоглу имел приказ блокировать побережье, чтобы город не мог получить какой-либо помощи со стороны моря. Вдоль берега Мраморного моря постоянно патрулировали турецкие корабли, так что ни одно, даже мелкое судно не могло приблизиться к небольшим прибрежным гаваням. Однако главная задача Балтоглу состояла в том, чтобы прорваться через заграждение, препятствующее доступу в Золотой Рог. Сам он расположился на Босфоре недалеко от причала, известного под названием Двойные Колонны, где теперь находится дворец Долмабахче. Там через десять дней после начала осады к нему присоединилось несколько крупных судов с тяжелой артиллерией на борту, прибывших из портов Северной Анатолии[179].
Когда император увидел турецкие войска, собравшиеся перед стенами, он предложил Тревизано, чтобы его матросы — почти тысяча человек — прошли, одетые в свою форму, парадным строем по всему периметру стен, чтобы у султана не оставалось сомнений в том, что среди его противников находятся и венецианцы. Те охотно исполнили эту просьбу[180]. Султан, со своей стороны, в соответствии с законами ислама направил в город парламентеров под белым флагом с последним посланием. В нем говорилось, что согласно закону мусульман султан сохранит жителям города жизнь и имущество, если они сдадутся ему добровольно; в противном случае пощады не будет. Но константинопольцы, которые уже мало верили его обещаниям, не проявили желания предать своего императора[181].
Как только эта формальность была выполнена и орудия заняли боевые позиции, турки начали жестокую бомбардировку городских стен. Когда стали сгущаться сумерки этого первого дня военных действий — 6 апреля, часть городской стены в районе Харисийских ворот была уже серьезно повреждена. Непрерывный обстрел в течение следующего дня превратил ее в руины; однако, воспользовавшись ночной темнотой, защитники города сумели ее восстановить. Тогда Мехмед решил дождаться момента, когда он сможет сосредоточить против уязвимых участков стены значительно большее количество орудий; пока же солдатам было приказано засыпать большой ров, с тем, чтобы они могли немедленно штурмовать брешь, которую артиллерии удалось пробить в укреплениях. Султан также распорядился рыть подкопы под стены там, где почва окажется для этого подходящей. В то же время Балтоглу было приказано проверить крепость заграждения через залив. По-видимому, уже 9 апреля турецкие корабли повели свою первую атаку в сторону залива. Однако успеха они не имели, и Балтоглу решил подождать подхода черноморской эскадры[182].
Во время этого вынужденного ожидания султан решил, взяв часть отборных войск и несколько орудий, захватить два небольших форта, расположенные за городскими стенами, гарнизон которых сохранял верность императору. Один из них находился в Ферапии, на холме, возвышающемся над Босфором, другой — в деревне Студиос, вблизи побережья Мраморного моря. Замок Ферапия сопротивлялся два дня, пока его стены не оказались разрушенными в результате бомбардировки, а бóльшая часть гарнизона перебита. Оставшиеся в живых 40 человек сдались на милость победителя, и все были посажены на кол. Меньший по величине форт в Студиосе разрушили за несколько часов. 36 уцелевших защитников были захвачены на развалинах форта и также посажены на кол. Казни совершались таким образом, чтобы их можно было видеть с городских стен и осажденные поняли бы, какая участь ожидает тех, кто сопротивляется султану. Балтоглу в это время был послан захватить Принцевы острова в Мраморном море. Только самый большой из этих островов — Принкипос — попытался оказать сопротивление. На самой высокой точке острова, рядом с его главным монастырем, находилась мощная башня, построенная монахами для защиты от пиратов, вероятно, в то время, когда территорию империи опустошали отряды Каталонской компании. Немногочисленный гарнизон башни из 30 человек сдаться отказался. Балтоглу захватил с собой несколько пушек, однако их ядра были бессильны повредить толстые каменные стены башни. Тогда турки, собрав большую массу хвороста, подложили его вплотную к башне и, когда подул благоприятный ветер, подожгли, добавив в огонь серы и дегтя. Вскоре пламя охватило башню. Часть защитников погибла внутри нее; те же, кому удалось вырваться из огня, были схвачены и казнены. Затем Балтоглу согнал мирных жителей острова и продал всех в неволю — в наказание за то, что они допустили сопротивление султану на своей земле[183].
11 апреля султан снова был в своем шатре против стен Константинополя, в месте, где по его повелению уже была сосредоточена вся тяжелая артиллерия. На следующий день началась бомбардировка, которая беспрерывно и монотонно продолжалась более шести недель подряд. Пушки были довольно громоздки и их было очень трудно удерживать в нужном положении на платформах из камней, покрытых досками: они постоянно скатывались в грязь, образовавшуюся в результате апрельских дождей. Наиболее тяжелые орудия, в том числе урбановский монстр, требовали столько возни, что из них удавалось выстрелить не более семи раз в день. Зато каждый такой выстрел производил огромные разрушения. Пушечные ядра, вырываясь из жерл в облаках черного дыма, с оглушительным грохотом перелетали через ров, ударялись в стену и разлетались на тысячи осколков, так что каменная кладка не могла против них устоять. Осажденные пытались ослабить удары ядер, вывешивая на стены большие куски кожи и тюки шерсти, однако это не приносило большой пользы. Менее чем за неделю наружная стена над руслом Дикоса была во многих местах полностью разрушена, а ров перед ней почти засыпан, так что восстанавливать ее было делом весьма трудным. Тем не менее Джустиниани со своими людьми сумел соорудить в разрушенных местах заграждения. Жители города, мужчины и женщины, каждый вечер с наступлением темноты приносили туда доски, бочки и мешки с землей. Заграждения делались главным образом из дерева, а бочки, наполненные землей, клались сверху, образуя амбразуры. Подобные сооружения были шаткими и ненадежными, однако они давали обороняющимся хоть какую-то защиту[184].
С заградительной цепью на заливе дела у осажденных обстояли лучше. 12 апреля, как только прибыли черноморские подкрепления, Балтоглу направил к цепи свои самые крупные корабли. Когда они приблизились к охранявшим цепь судам, стоявшим на якоре, на тех с турецких кораблей посыпались тучи стрел и пушечные ядра. Подойдя уже совсем вплотную, турецкие моряки стали бросать на корабли христиан пылающие головни, в то время как другие пытались перерезать якорные канаты, а третьи — взять корабли на абордаж с помощью крюков и лестниц. Однако большого успеха они не добились. Ядра их пушек летали недостаточно высоко, чтобы повредить высокие христианские галеры. Мегадука Лука Нотарас был послан со своим резервом на подмогу обороняющимся. Все действия последних были хорошо организованы. Передавая из рук в руки ведра с водой, христианские матросы потушили огонь. Их стрелы и копья, посылаемые с более высоких палуб и мачт, были значительно эффективнее турецких, а метательные снаряды наносили туркам значительный ущерб. Воодушевленный успехом и руководимый более искусными капитанами, чем у турок, христианский флот перешел в контратаку, стремясь окружить подошедшие наиболее близко к цепи корабли противника. Спасая корабли, Балтоглу прекратил атаку и ушел на свою стоянку к Двойным Колоннам[185].
Это поражение султан воспринял как оскорбление. Со свойственной ему быстротой реакции он сразу осознал, что, до тех пор пока его пушки не смогут стрелять по более высоким целям, от них мало толку в сражениях против высоких кораблей христиан.
179
Кгit., с. 42; Phrantz., с. 240; Barbaro, с. 21. Двойные Колонны (Диплокион) изображены на плане Константинополя, составленном Буодельмонте в 1422 г. Они указаны на нем в долине пересыхающего ручья между нынешними пл. Таксим и ул. Мачка, приблизительно там, где расположено юго-западное крыло дворца Долмабахче.
180
Barbaro, с. 19—20.
181
Krit., с. 40—41.
182
Barbaro, с. 18—20.
183
Кrit., c. 47—48.
184
Barbarо, c. 21; Кrit., с. 48—49; Phrantz., с. 238—239; Ducas, XXXVIII, с. 339; Laоn., с. 386—387.
185
Barbaro, с. 21—22; Krit., c. 50—51. По мнению Критовула, этот бой произошел после первого штурма стен; однако правильную дату приводит Барбаро. По-видимому, Критовул спутал это нападение на заграждение с атакой меньшего масштаба, произведенной Балтоглу 18 апреля.