Страница 31 из 228
время не зря.
Следующий рассказчик — Мераб Квиташвили, очевидец того, каким Сталин бывал в
неформальной обстановке, во время Тегеранской конференции 1943 года.
Сам Квиташвили оставил Грузию в 1919 году и уехал в Англию на учебу. В 1943 году в
Иране он, уже в чине капитана британской армии, отвечал за безопасность премьер-министра
Англии Черчилля и президента США Рузвельта.
«Папа не хотел публиковать мемуары, которые закончил в конце жизни, — рассказывала
его дочь, Элисо Квиташвили. — Записи он делал на английском языке для нас, членов семьи.
Он вообще не любил вспоминать о своем прошлом разведчика. И если и рассказывал что-то, то
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
60
только о Грузии и о том, как инженером объездил весь мир».
По прошествии лет Элисо Квиташвили позволила мне при работе над этой книгой
использовать отрывки из воспоминаний ее отца.
«В среду, 24 ноября 1943 года, в 10 утра я работал в своем кабинете в посольстве
Британии в Иране, когда ко мне подошел полковник Райен. Первым делом он предупредил, что
все, что он собирается мне сказать, находится под грифом «совершенно секретно». И далее
сообщил, что в ближайшие дни в Тегеране должна состояться встреча на высшем уровне. Всеми
вопросами безопасности занимается он, а меня назначает своим адъютантом.
Все участники должны были приехать в Тегеран 27 ноября. Длительность конференции не
знал никто. Все было в тайне.
Вскоре в английское посольство явились советский генерал-майор Аркадьев и два
офицера. Военный атташе Британии генерал-лейтенант Фрейзер, который дружил с моей
родственницей Кето Микеладзе и был влюблен в нее, прислал их ко мне. Так как только я мог
говорить по-русски, именно мне предстояло переводить.
«Вы, наверное, понимаете, что если что-то случится с Черчиллем или Рузвельтом, то
допустившего это офицера будут судить и накажут, — обратился ко мне Аркадьев. — Но если
что-то произойдет со Сталиным, то нас расстреляют на месте».
И он сделал красноречивый жест — поднес руку к горлу.
Я отвечал за все. Поначалу приходилось сложно, так как не было субординации. Однажды
американские и английские офицеры чуть не перестреляли друг друга. Звучало много жалоб, в
основном — на меня. Хуже всех себя вели советские офицеры, они все время смотрели на нас с
подозрением. Единственным нормальным человеком был генерал Шалва Церетели, начальник
охраны Сталина. Очень воспитанный, он произвел на всех хорошее впечатление.
Он был очень интересным человеком, намного голов выше остальных советских
офицеров, которые находились в Тегеране. Один из них, генерал-майор Начхепия, был
человеком гигантской высоты, но у меня было впечатление, что он все время чего-то боится.
Один раз я увидел, как Берия ругал его. Это было очень жалкое зрелище. Начхепия был
генералом, а Берия вел себя, будто перед ним находился раб. Вообще Берия очень унижал своих
подчиненных.
На глазах британских офицеров кричал и материл советских генералов и не считал их за
людей.
Ко мне Берия относился вежливо и даже по-дружески. Он был экстраординарной
личностью, настоящим лидером, которого боялись и ненавидели, но в то же время уважали.
Черчилль и британская делегация приехали в Иран 27 ноября. За премьер-министром
отправили три машины одной и той же марки, окна которых были нарочно испачканы грязью.
Это сделали для того, чтобы нельзя было разглядеть, кто в них находится. Никто не знал, в
какой именно машине будет Черчилль.
У советской стороны никаких проблем с организацией безопасности не было. Они
привезли в Тегеран батальон солдат, который перекрыл проход Сталина и в результате к нему
никто не мог подойти.
А президент Рузвельт был в ужасе от того, как обстояло дело с обеспечением его
безопасности. В то время посольство США в Тегеране находилось в старом районе, и попасть
туда можно было только продвигаясь по узким улицам, заполненным народом. По дороге из
аэропорта машину Рузвельта даже пришлось остановить, чтобы пропустить людей.
Американский президент посчитал, что его жизни грозит опасность. И это так и было — любой
мог бросить в него лимонку. Рузвельт был так возмущен, что, прибыв в посольство, тут же
освободил от должности посла США. И отказался там останавливаться.
Сталин, узнав про решение Рузвельта, предложил ему переехать в посольство СССР,
которое было самым большим по размеру. Рузвельт согласился и был благодарен Сталину за
заботу. Черчилль же интерпретировал это по-своему: «Советские больше волновались за себя,
чем за безопасность американцев. Ведь Сталину для того, чтобы встретиться с Рузвельтом,
самому бы приходилось приезжать в посольство США по той узкой и опасной дороге.
…29 ноября Черчилль должен был передать Сталину меч за победу в Сталинградской
битве. На церемонии должно было присутствовать только несколько человек. Мое имя внесли в
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
61
список в последний момент.
Черчилль сказал тогда, что он восхищен проявленной доблестью советских солдат в битве
за Сталинград и по поручению короля Англии передает русскому народу меч. Сталин достал его
из ножен, поцеловал, а затем передал Ворошилову. Тот чуть не уронил меч, его едва успели
поймать.
Во время одной из встреч я видел, как Черчилль поднялся из-за стола после предложения
Сталина расстрелять 50 тысяч немецких офицеров. Черчилля настолько возмутило предложение
Сталина, что он вышел в соседнюю комнату и сел в кресло. Я все это видел своими глазами.
Сталин в ответ тоже поднялся из-за стола, подошел к Черчиллю, положил руку ему на плечо и с
улыбкой сказал, что пошутил и что ему и в голову не придет расстрелять стольких людей. Он
произнес это так, будто в Советском Союзе с его ведома не расстреливали миллионы невинных.
Переводчик Павлов так растерялся, услышав эти слова, что еле смог их перевести. А стоявший
рядом с ними Молотов улыбался: «Мы просто шутим».
…30 ноября Черчиллю исполнилось 69 лет. На свой день рождения Черчилль пригласил
всех участников конференции. Обед должен был состояться в британском посольстве.
В назначенный час начали приходить гости. Черчилль лично встречал их. Президент
Рузвельт попал в здание в инвалидной коляске через специальный вход. Вскоре появились
Молотов, Ворошилов и Сталин.
Сталина охраняло двенадцать человек личной охраны, все были грузины. Таких мерзких
людей я не видел — они были похожи на убийц, а может, и были ими на самом деле. Сталин
вышел из машины и пошел к лестнице, где его ждал Черчилль.
Они тепло встретились, пожали друг другу руку и вошли в здание. Я вошел внутрь с
Церетели, а Начхепия остался снаружи. Всего на банкете было 30 человек: послы, маршалы,
генералы. Среди них центральной фигурой был грузин: Сталин-Джугашвили.
Обед прошел удачно. Черчилль был в хорошем настроении, и все были довольны. Среди
гостей присутствовала только одна женщина — дочь Черчилля леди Сара Черчилль Оливер. Она
и ее брат Рандольф не были приглашены, но все равно пришли, хоть и с опозданием. Когда
Сталину представили леди Сару, он галантно поцеловал ей руку, что меня удивило.
Звучало много тостов. Тост Черчилля заключался в том, что Сталин не только для России,
но и для всего мира является одним из самых великих людей. И потому заслуживает права
называться «великим Сталиным». Сталин ответил, что титул «великий» принадлежит не ему, а
русскому народу. И руководить такой нацией несложно.
Во время обеда Черчилль несколько раз прошел по залу, чтобы со всеми чокнуться. В
конце вечера гости и он несколько раз заходили в комнату, где находились мы с Церетели.