Страница 121 из 139
А потом и вовсе стало не до признаний и откровений: нерушимое спокойствие театра нарушила чья-то злая воля. Мстящие от обиды Йорки или нет – неважно, он решил оставаться для дочери кем угодно, кроме родного человека. По крайней мере, можно было притвориться, уберегая её от неведомых врагов и неудачного папаши. Особенно от папаши.
Судьба, однако, не собиралась считаться с планами, сделав новый причудливый виток. Последний едва не стоил жизни Дэну, подвёл театр Гордона к пышной премьере, разбудил страсти под маской и усыпил бдительность. Старая фотография потревожила столь же давнюю рану, превращая отшлифованную жизнью личность в растерянное существо. Несостоявшееся начало оборвалось неумелыми руками.
«Всё кончено», - сказала Эрика Рубинштейн, сбегая по ступенькам загородного дома тихой апрельской ночью.
«Всё кончено», - согласно ответило сердце Джимми-Алекса ей вслед.
Примечание к части [78] Американский актёр русского происхождения, особенно популярный в 1950-60-х г.г.
[79] Одна из известнейших моделей солнцезащитных очков.
[80] Демонический персонаж повести Роберта Стивенсона «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда».
[81] Средневековая немецкая легенда, вдохновившая многих писателей, поэтов, композиторов и режиссёров.
[82] Театрально-концертный зал в Нью-Йорке, где проводится вручение многих премий, включая «Тони».
Глава 17. Истхиллский мост
Где-то за спиной быстро открылась и закрылась дверь. Негромкий тревожный шёпот нарушил паузу, а на обоих этажах послышались торопливые шаги, двигавшиеся в его сторону.
- Алекс? Пардон за мой французский, но какого хрена ты там делаешь, да ещё в таком виде? – пренебрегавший ночным дресс-кодом, но помнящий об этикете Дэн успел влезть в парадные чёрные брюки и выглядел забавно. Следом, поправляя сползающие с носа очки, плёлся менее категоричный Абрахам в сине-полосатой пижаме.
- Что произошло? Мне снился шум-гам, а тут и в реальности чепуха…
- Простите, а где Эрика? – с лестницы боязливо выглядывала Николь, кутаясь в длинный тёмный пеньюар.
- Эрика? В каком смысле?
- Разве она не с тобой?
- Нет, я проснулась – и ни её, ни вещей. В комнате пусто.
Мужская часть компании уставилась на актрису, а затем синхронно перевела взгляды на друга. Последний, развернувшись, медленно вошёл в холл, сопровождаемый тремя недоумёнными взорами.
- То есть, мне не приснилось? – Эйб вопросительно изогнул бровь, не зная, к чему готовиться. Дэн посмотрел на лестницу, по которой спускалась Николь.
- Она что, убежала? Что-то стряслось или…, - он вновь повернулся к режиссёру, недоверчиво и испуганно, - Алекс, пожалуйста, скажи, что ты не сделал ничего такого, что могло бы…
- Бога ради, ребёнок, - хозяин дома со вздохом захлопнул дверь, - я, может, и старый, но точно не извращенец, чтобы подкатывать к собственной дочери.
- К дочери?!
Короткое слово произвело эффект разорвавшейся бомбы. За ним повисла тяжёлая тягучая пауза, нарушаемая лишь цокотом собачьих когтей – Октава, спохватившись, что осталась одна, сбежала со второго этажа, оглядела ошарашенную компанию и приблизилась к Алексу. Тот рассеянно погладил доберманью морду, будто впервые осознав, как именно с ней обращаются.
- К дочери, - подтвердил он, поражаясь спокойствию собственного голоса, - к Эрике Рубинштейн, проработавшей с нами несколько месяцев… Это не шутка, не метафора и не бред, а всего лишь правда.
Шершавый нос Октавы обнюхал его ладонь и исчез – коротко тявкнув, собака уселась возле хозяйской ноги. Николь, завязывая на талии шёлковый пояс, опомнилась первой, мудро и деловито:
- Пожалуй, я сварю всем кофе. И вообще побуду в кухне.
- Спасибо, - машинально отозвался Алекс, благодарный за понятливость. Не то, чтобы девушка была ему неприятна – скорее наоборот, но знакомство ещё не продлилось достаточно времени, чтобы переходить к неформальным секретам.
Когда актриса ушла, молчание вновь затянулось.
- Это действительно не бред и не шутка? – переспросил Абрахам под звуки кухонной возни. - Как же так могло случиться?
Наверное, он был единственным, кто продолжал мыслить рационально. Дэн переживал сказанное по-своему: молча и всё ещё с недоверием в глазах.
- А как что-либо случается в юности? - буркнул режиссёр, пожимая плечами. - У каждого человека имеются тайны и беспечная молодость. Проблема в том, что о своих я никогда не рассказывал.
Из кухни послышался плеск воды и приглушённый щелчок дверцы холодильника – быстро адаптировавшаяся Николь честно старалась избежать неловкой сцены. Алекс по привычке глянул на наручные часы и тут же вспомнил, что снял их накануне.
- Вряд ли нам придётся ещё спать сегодня, ребята, - заключил он секунду спустя, - а я должен вам кое-какие объяснения…
* * *
- Остановите здесь, пожалуйста, я выйду раньше.
- Да, но вы сказали…
- Я передумала, что такого? Остановите вот на углу, меня он вполне устраивает.
Ворча себе под нос, таксист покорно выполнил требование – в нём явно говорило профессиональное занудство от уменьшения счёта. Эрика оплатила поездку, убрала в карман скомканные влажные салфетки, которыми пыталась привести лицо в порядок и, взявшись за длинный ремень сумки, вышла из автомобиля. Тот, заразившись бурчанием от водителя, демонстративно развернулся и уехал, оставив девушку в полном одиночестве где-то на Блик стрит. Именно Блик стрит? Ну да, стоило пожить в Эйвери-маунтин месяц-другой, чтобы научиться понимать хитросплетение его улиц. Кажется, за поворотом находится выход к центру и одна из облагороженных площадей с рядами скамеечек… А ещё дальше – станция метро, ветка аж до Соммер-гарден.
Выбросив салфетки в ближайшую урну, Эрика пошла вперёд. Город в пять утра был сонным, но не спящим – он бодрствовал и при закрытом метро с пустыми улицами. Излучал комфорт, столь необходимый душе, но недоступный. Слёзы давно высохли, их остатки стёрлись, и лицо наверняка представляло жалкую картину, но собственная внешность не заботила. Дорожная сумка шлёпала по бедру, отмеряя быстрые шаги, и девушка охотно занялась их подсчётом.