Страница 2 из 21
Последовала некая пауза, после которой В. Б. Шкловский сказал: «Ведь, вот как получается, дорогой товарищ: я звонил многим в Москве, и никто, кроме вас, ответить мне не сумел. Теперь я вижу, что не только вы собрали книги, но и книги собрали вас...»
Эта мысль В. Б. Шкловского заслуживает внимания.
Книга щедро расплачивается за любовь к ней. Книга учит даже тогда, когда вы этого и не ждете, и, может быть, не хотите. Власть книги огромна.
У ПОЛКИ СТАРЫХ КНИГ
Полка старых, старых книг. Тех самых книг, о которых иногда говорят: «Читать эти книги невозможно — устаревший язык, устаревшие мысли».
Что касается языка — не спорю. Обороты речи в годы Радищева, Новикова, молодого Крылова были тяжеловаты. Однако ни у кого из них нельзя было найти и таких «шедевров», какими блеснул недавно один наш современный киножурнал, напечатав чей-то литературный сценарий, в котором герой в одном месте «разглядывает поджатые губы дочери, опускает глаза в тарелку и ест», а в другом—«поднимает глаза к небу, свертывает набок бугристый нос»2.
В книгах даже времен Петра Первого не ели собственные глаза, опущенные в тарелку, а если и сворачивали набок бугристые носы, то не сообщали об этом читателям.
Кстати, начиная с книг времен именно Петра I, давайте с вами и посмотрим — во всякой ли старой книге устаревшие мысли. Вот, что это, например, такое? Читаем заглавие: «Новая манера укреплению городов, учиненная чрез господина Блонделя, генерала-порутчика войск короля французского». Книга была впервые напечатана в Париже в 1683 году, переведена же на русский и напечатана в Москве «в лето 1711-ое» .
По содержанию эта старая книга представляет собою нечто вроде учебника фортификации —военно-инженерной науки, чрезвычайно интересовавшей Петра.
Метод собирания материалов для этой книги французским генерал-поручиком, на сегодняшний взгляд, был чрезвычайно своеобразен, так как автор предварительно объездил, полмира, изучая военные укрепления различных государств, в том числе и России.
Для нас особо интересны его высказывания о московском государстве времен 1657—1660 годов.
Блондель пишет: «...я хотя и не видал Казани и Астрахани, однако ж знаю, что они не имеют иных фортификаций, разве простую кирпичную ограду с башнями».
Указав таким образом на слабейшие места в обороне древней Московии, генерал-поручик Блондель счел необходимым сделать тут же и некое предупреждение своим соотечественникам: «А по Днепру крепости, кои я сам видел, — таковы ж и для того зело удивляюсь мужеству народа сего, как он в таких некрепких городах — Киеве, Могилеве и Смоленске — мог выдерживать долговременные осады и погубить много тысяч неприятелей, обороняя себя».
Как видно, автор книги «господин генерал-поручик» Блондель кое-что соображал и не только в вопросах фортификации крепостей.
Через сто с небольшим лет после выхода его книги французский император Наполеон пренебрег предупреждением господина Блонделя и, понадеявшись исключительно на то, что русские города «не имеют иных фортификаций, разве только кирпичную ограду с башнями», — разбил свое войско и свою славу о несокрушимое мужество русского народа, который, несмотря на отсталость в укреплении городов, и на этот раз сумел «погубить много тысяч неприятелей, обороняя себя».
И еще через сто с лишним лет о мужество советского народа разбились полчища Гитлера. Это же несокрушимое народное мужество является и сегодня главнейшим «секретным оружием» Советского государства, которое, борясь за мирную жизнь на земле, не позволяет разговаривать с собой языком диктата или с пресловутой «позиции силы».
Следует добавить, что сегодня и речи нет об отсталости советского народа не только в фортификации, но и в некоторых других областях. Какая уж тут отсталость! В ясную погоду советские «спутники» и космическая ракета наблюдались в небе из многих городов земного шара.
Спора нет, что на Западе есть тоже не мало хороших вещей и есть чему поучиться. Все дело в верном критическом отборе и кое в чем другом, более глубоком.
А нет ли об этом в стареньких книгах? Что вот это такое? «Трутень» — сатирический журнал, издания 1769 года. Его издавал один из славнейших просветителей 18-го века, русский сатирик и публицист Николай Иванович Новиков. Уже самый эпиграф журнала говорит о направлении его сатирического жала: «Они работают, а вы их труд ядите». «Они» — это крепостные крестьяне, а «ядящие их труд» — дворяне-помещики4.
Журнал поднимался до подлинных сатирических высот, не стесняясь намекнуть, что главным «трутнем» была сама Екатерина II.
Издатель журнала был сатириком-патриотом и, смело выступая против российского рабства и крепостничества, беззаконий и безобразий, ни на миг не забывал, что страна, о которой он пишет,— его родина. Он едко высмеивал людей, которые, побывав за границей, раболепно преклонялись перед иностранными обычаями.
На одной из страниц журнала можно найти такое, например, объявление: «Молодого российского поросенка, который ездил по чужим землям для просвещения своего разума и который, объездив с пользой,— возвратился уже совершенной свиньей,— желающие смотреть могут его видеть безденежно по многим улицам сего города».
Сатириком-патриотом был и молодой Иван Андреевич Крылов. В своем журнале «Почта духов» в 1789 году Крылов беспощадно бичевал дворян-помещиков, фаворитов императрицы, лихоимство, взяточничество и многое другое .
Достанем с полки этот журнал и полистаем. В письме девятом «Почты духов» мы находим слова, из-которых видно, что молодой Крылов в равной степени презирал и тех писателей, которые представляли из себя «льстецов, сокрывающих пороки своих одноземцев», и тех, которые «ругают свое отечество без всякой другой причины, как только чтобы показать остроту своего пера».
Позвольте, позвольте, когда это напечатано? Почти сто семьдесят лет назад? А не кажется ли вам, что, будь это помечено сегодняшним числом,— мысли Крылова отнюдь нельзя было бы считать устаревшими?
Не будем делать никаких выводов: они ясны. Мне хотелось только доказать, что иногда и очень старые книги могут быть самыми современными собеседниками.
В ГОРОДЕ КНИГИ
Москва — город книги. В Москве стоит памятник первопечатнику Ивану Федорову, который в 1564 году напечатал «Апостол», первую на Московии русскую датированную книгу. Проходя по бывшей Никольской улице (ныне улица 25-го Октября), можно увидеть причудливое здание «Печатного двора»,— когда-то типографии, в которой набирался и печатался «Апостол».
Разумеется, вид здания с годами изменился, так как «Печатный двор» горел, восстанавливался, расширялся и перестраивался.
Из этой типографии в 1703 году вышла первая русская печатная газета «Ведомости о военных и иных делах». Отсюда в 1708 году вышли первые две русские книги, напечатанные новым гражданским шрифтом, введенным царем Петром Первым. До этого книги печатались древними церковно-славянскими литерами.
Новые книги назывались «Геометрия» и «Приклады, како пишутся комплименты разные». «Приклады» были первым русским письмовником, содержащим образцы для написания писем «поздравительных», «заступительных», «просительных», «сожалительных», «утешительных» и других.
В последней четверти 18-го века в Москве развернул свою издательскую деятельность один из первых русских просветителей Николай Иванович Новиков.
В Москве вышел первый русский сельскохозяйственный журнал «Сельский житель» (1778), под редакцией Андрея Болотова, и первый русский журнал по вопросам искусства—«Журнал изящных искусств» (1807), под редакцией И. Буле, профессора Московского университета.
В Москве родились Пушкин и Лермонтов, Грибоедов и Достоевский, Герцен и Островский.
В Москве Гоголь напечатал первую часть «Мертвых душ» и в Москве же, в припадке безумия, сжег вторую часть этой бессмертной поэмы.
В Москве — дом Льва Толстого. В Москве жили и умерли — Максим Горький, Алексей Толстой и Владимир Маяковский.
Москва — колыбель русской печатной книги и русской литературы. Может быть поэтому в Москве так много любителей и собирателей книг. В книжных магазинах Москвы — толпы народа. За подписными изданиями — очереди.