Страница 48 из 65
Как только у Дебры и Фрэнка накопились проблемы, каждый создал собственную имплицитную теорию того, как другой разрушает их брак. (Эти теории называются «имплицитными», т. е., неявными, потому что люди часто не осознают, что они у них есть). Имплицитная теория Дебры: Фрэнк во взаимоотношениях и в общении неуклюж и пассивен; а теория Фрэнка заключается в том, что Дебра — тревожная и неуверенная, и не может принять себя и его такими, какие они есть. Проблема в том, что после того как люди создали свои имплицитные теории, начинает работать «ошибка подтверждения», и они перестают замечать факты и доказательства, противоречащие этой своей теории. Как отметил психотерапевт Фрэнка и Дебры, Дебра сейчас игнорирует или преуменьшает значение тех случаев, когда Фрэнк вовсе не неуклюж и не пассивен в общении с ней и другими людьми, тех моментов, когда он весел и обаятелен или помогает другим. Со своей стороны, Фрэнк сейчас игнорирует или преуменьшает свидетельства психологической устойчивости Дебры, ее стойкость и оптимизм, несмотря на разочарования. «Каждый из них думает, что виноват другой, — замечает их психотерапевт, — и таким образом они выборочно запоминают и фокусируют внимание на тех эпизодах своей совместной жизни, которые поддерживают их собственную точку зрения» [208].
Есть две версии наших имплицитных теорий того, почему мы и другие люди ведем себя определенным образом. Мы можем сказать, что так происходит из-за каких-то факторов ситуации или окружающей обстановки: «Кассир в банке нагрубила мне, потому что она очень много работала сегодня, а в банке недостаточно служащих, чтобы справиться с очередями». Или мы можем решить, что причина в данном человеке: «Тот кассир нагрубила мне, просто потому что она грубиянка». Когда мы объясняем наше собственное поведение, самооправдание позволяет нам льстить себе: мы приписываем свои хорошие поступки нашим личным качествам, но оправдываем свои дурные поступки влиянием ситуации. Когда мы, например, делаем что-то, что ранит других, мы редко говорим: «Я поступил так, потому что я — жестокий и бессердечный человек». Мы вместо этого говорим: «Меня спровоцировали; любой поступил бы так же, как я»; или «У меня не было выбора»; или «Да, я наговорил ужасные вещи, но это был не я — это все потому, что я был пьян». Но, если мы проявили щедрость, помогли кому-то или совершили смелый поступок, мы не скажем, что поступили так, потому что нас спровоцировали, или мы были пьяны, или у нас не было выбора, или парень, с которым мы говорили по телефону, вызвал у нас чувство вины, и поэтому мы сделали взнос в благотворительный фонд. Мы поступили так, потому что мы щедрые и великодушные.
Супруги в успешных браках прощают и оправдывают друг друга, так же, как мы прощаем и оправдываем сами себя: они прощают ошибки партнера, списывая их на неблагоприятную ситуацию, но отдают им должное за любовь и заботу. Если один супруг сделал что-то необдуманное или раздражен, го другой склонен объяснять это влиянием неблагоприятных событий и не обвиняет мужа или жену: «Бедный муж, он переживает сильный стресс»; «Я могу понять, почему она нагрубила мне: у нее болит спина все эти дни». Но если один из них сделал что-то особенно хорошее, другой приписывает это доброй натуре и замечательному характеру супруга: «Мой милый подарил мне цветы без всякой причины, — говорит жена, — он самый нежный и замечательный».
В то время как счастливые супруги не спешат объяснить проступок партнера его дурными намерениями, несчастливые супруги именно так и поступают [209]. В несчастливых семьях, если супруг делает что-нибудь хорошее, это просто удачная случайность или повлияла ситуации: «Да, он подарил мне цветы, но только потому, что все остальные мужчины в его офисе дарят своим женам цветы». Если супруг делает что-нибудь необдуманное или раздражающее, так происходит исключительно из-за его/ее личных недостатков: «Она наорала на меня, потому что она — стерва». Фрэнк не говорит, что Дебра вела себя взбалмошно, преследуя его по всему дому и требуя поговорить с ней, и он не признает, что она действовала так настойчиво, так как ощущала разочарование из-за того, что он не поговорил с ней — он называет ее взбалмошным человеком. Дебра не говорит, что Фрэнк отказывался разговаривать с ней после того ужина, потому что он устал и не хотел начинать спор на ночь глядя — она называет его пассивным человеком.
У имплицитных теорий важные последствия, потому что они влияют, кроме всего прочего, на то, как пары спорят, и даже на саму цель спора. Если пара спорит, исходя из предположения, что каждый из супругов — хороший человек, который сделал что-то плохое, но исправимое, или кто-то из них сделал глупость из-за того, что к этому вынудила ситуация, есть надежда все исправить и найти компромисс. Но опять же, несчастливые пары выворачивают наизнанку это предположение. Из-за того, что оба супруга — эксперты в самооправдании, каждый из них обвиняет другого в нежелании устранять свои личные недостатки, но находит оправдание для собственного нежелания измениться, поскольку считает себя образцом добродетели. Если они не хотят соглашаться с тем, что они не правы или изменять привычку, которая раздражает или расстраивает их супруга, то они говорят: «Я ничего не могу поделать. Это естественно — повышать голос, когда злишься. Такой я человек». Вы можете смело считать эти слова самооправданиями, потому что они, разумеется, могут что-то сделать. У них ведь это получается всякий раз, когда они не повышают голос на полицейского, своего работодателя или раздражающего их незнакомца на улице, если его вес за 140 килограммов.
Сорвавшийся на крик супруг, заявляющий: «Уж такой я человек!», к сожалению, редко склонен предоставить и супругу право на подобные самооправдания. Наоборот, такая попытка оправдываться, вероятно, приведет его или ее в бешенство: «Да уж, ты такой же, как твоя мать!». Обычно, это высказывание не относится к превосходным пирогам, которые печет ваша мать или ее таланту танцевать танго.
Это значит, что вы, как ваша мать, от рождения и безнадежно неисправимы; и с этим ничего нельзя поделать. И когда люди понимают, что не могут ничего с этим поделать, то чувствуют, что их обвиняют несправедливо, как будто их критикуют за слишком малый рост или за обильные веснушки. Социальный психолог Джун Тангни обнаружила, что, если людей критикуют за то, какие они, а не за то, что они сделали, это вызывает у них глубокое чувство стыда или беспомощности и им хочется спрятаться, исчезнуть [210]. Поскольку испытывающий стыд человек не может избежать гнетущего чувства унижения, как выяснила Тангни, этот супруг склонен тоже отвечать па обвинения не менее злыми нападками: «Ты заставил(а) меня почувствовать, что я совершил(а) отвратительный поступок, потому что я жалкий(кая) и некомпетентный(ая). Так как я не думаю, что я жалкий(ая) и некомпетентный(ая), то это ты — жалкая персона, раз ты пытаешься унизить меня подобным образом».
К тому времени, когда супруги в своих спорах скатываются до взаимных оскорблений и обвинений, сама цель их ссор меняется. Это уже больше не попытка решить проблему или даже убедить другого изменить его (или ее) поведение — теперь их цель лишь ранить, оскорбить, одержать верх. Вот почему тог, кого стыдят, снова и снова пытается оправдать себя, отказывается идти на компромисс, и во взаимоотношениях супругов может появиться самое разрушительное чувство: презрение. Психолог Джон Готтман в своем новаторском фундаментальном исследовании более 700 супружеских пар, которые он наблюдал на протяжении ряда лет, сделал вывод, что презрение — критика, пронизанная сарказмом, оскорблениями и насмешками — один из самых серьезных сигналов того, что отношения покатились под откос [211]. Готтман приводит такой пример:
[208] Christensen and Jacobson, «Reconcilable Differences», p. 9; примеч. 2.
[209] Есть много исследований, посвященных тому, как заключения, которые семейные пары делают относительно поступков друг друга, влияют на их чувства и брак. См., например, Adam Davey, Frank D. Fincham, Steven R.H. Beach, and Gene H. Brody (2001), «Attributions in Marriage: Examining the Entailment Model in Dyadic Context», Journal of Family Psychology, 15, pp. 721–734; Thomas N. Bradbury and Frank D. Fincham (1992), «Attributions and Behavior in Marital Interaction», Journal of Personality and Social Psychology, 63, pp. 613–628; and Benjamin R. Karney and Thomas N. Bradbury (2000), «Attributions in Marriage: State or Trait? A Growth Curve Analysis», Journal of Personality and Social Psychology, 78, 295–309.
[210] June P. Tangney, Patricia E. Wagner, Deborah Hill-Barlow, et al., «Relation of Shame and Guilt to Constructive versus Destructive Responses to Anger Across the Lifespan», Journal of Personality and Social Psychology, 70, 797–809.
[211] John Gottman (1994), Why Marriages Succeed or Fail. New York: Simon Schuster. О Фреде и Ингрид читайте на с. 69.