Страница 72 из 97
Глава 18
«Редут смерти», или «могила» тяжелой французской кавалерии!
Наполеон обрушил на защитников «батареи Раевского» лучшие силы Эжена де Богарнэ и кавалерии Мюрата (до 35 тыс. человек?) и огонь 150 (или чуть ли не 300?!) орудий. После взятия Бородина, Семеновских флешей, деревни Семеновское центр русской позиции – Курганная высота – оказался под огнем с трех сторон. Гранаты и ядра сыпались плотным дождем, бороздили землю рикошетом, крушили все на своем пути. Случалось всякое! Так, одно французское ядро ударило прямо в жерло… дула русской пушки, но… внутрь не проскочило, а отскочило назад и бессильно закрутилось на земле. Окровавленные и черные от пороховой гари, русские канониры громко схохмили: «Видать, не по калибру пришлось… (здесь мы пропустим соленое солдатское словцо) … нашей «девки»!!!»
…Кстати, характер наступления французов на центр русской позиции был сродни тому, что обрушился на них на Семеновских флешах. Точно так же, как действовали тяжелые батареи Сорбье и Фуше против войск Багратиона, теперь заработали и дальнобойные орудия из корпуса пасынка Наполеона принца Евгения. Находясь на высоте западнее Бородина – почти в полутора верстах от Курганной батареи, т. е. на предельной для эффективного огня дистанции, орудия д’Антуара принялись методично поливать ее смертоносным огнем. Вскоре к ним присоединилась артиллерия гвардейского генерала Сорбье. Будучи одним из лучших артиллерийских начальников той богатой на военные таланты поры, он быстро перенацелил с Семеновских флешей подчиненные ему 85 дальнобойных орудий на Курганную высоту. В результате огневой шквал французов был еще сильнее, чем против Багратионовых флешей. Постоянными атаками на батарею Раевского Наполеон заставлял русских наращивать здесь свои силы и держать в развернутых порядках большие массы войск. Сведенные в большую батарею дальнобойные орудия его пасынка вместе с орудиями Сорбье прямо как в «тепличных условиях» учебного полигона безнаказанно уничтожали сгрудившиеся войска русских. Выдвинутое положение Курганной высоты лишь облегчало задачу французских канониров: их перекрестный анфиладный огонь был максимально эффективен. Все, что не попадало в батарею, накрывало плотно стоящие сзади и по бокам русские войска. В сложившейся ситуации то, что русские самоотверженно отражали пешие и конные атаки врага на редут Раевского, мало что меняло. Ведь чем дольше они держались на Курганной батарее и вокруг нее, тем больше росли их… потери, в первую очередь от французского артобстрела, значительно превосходя французские потери и меняя тем самым общее соотношение сил в пользу Бонапарта. Противодействовать французским батареям отодвинутые назад к Семеновскому оврагу русские батареи не могли – сектор обзора перекрывался Семеновскими высотами с их полуразрушенными флешами. Итак, на Курганной батарее в усиленном варианте повторялась поистине дьявольская задумка Последнего Демона Войны, воплощенная им на Семеновских флешах: оставаться на позиции означало для русских обескровливание их армии французской артиллерией; отход с французами «на плечах» (трудно себе представить, как это можно было бы проделать, когда на тебя наседают огромные массы пехоты и кавалерии противника?!) грозил катастрофой – прорывом центра обороны и полным поражением; самим атаковать французов, имеющих превосходство во всем, смерти подобно! Снова, как и на Багратионовых флешах, русским приходилось: «Стоять и умирать!» «Наполеон, – говорил потом Барклай де Толли, – хотел уничтожить нас своей артиллериею!» Командир гвардейского Измайловского полка Кутузов потом докладывал: «Истребляя ряды наши, неприятельский огонь не производил в них никакого беспорядка. Ряды смыкались и были поверяемы с таким хладнокровием, как бы находились вне выстрелов». Вот она во всей своей красе «загадочная русская душа»: «Умом Россию – не понять! Аршином общим – не измерить!..В Россию можно только… верить!»…
Начать атаку Курганной высоты после жесточайшего артобстрела поручили пехоте. Три стрелковые колонны будут «отвлекать» внимание защитников кургана, ломясь на него с фронта. Слева – дивизия Бруссье с 9-м линейным полком во главе. В центре – дивизия барона Ж.-П. Ланабера (сменившего раненого Морана), который сам поведет 17-й линейный полк. Справа – дивизия Жерара (бывшая гюденновская) с 21-м линейным полком в авангарде. Тем временем 2-й кавкорпус лучшей – после смерти легендарного Лассаля – сабли легкой кавалерии французов, чернобородого храбреца Л.-П. де Монбрена постарается обойти его с фланга. В подзорную трубу красавец Луи-Пьер разглядел, что Курганный редут, на самом деле «люнет», т. е. не закрыт сзади, и решил воспользоваться этим «нюансом». «Прикрывшись» штурмом пехоты, он собрался обогнуть высоту справа по лощине и оврагам и прорваться в люнет по проходимому для его кавалеристов некрутому склону. Наполеон с Мюратом дали добро на такой маневр Монбрена. Но герой кровавых сражений испанской кампании не успел отдать приказ к задуманной им атаке своим всадникам: …невесть откуда прилетело русское ядро, срезавшее его с коня словно бритвой! Рассказывали, что, сраженный в бок, смельчак якобы еще успел восхищенно воскликнуть что-то типа бравого: «Какой замечательный выстрел!» или «Вот это попали!!!»
Пока решали, кому поручить столь ответственную и опасную задачу вместо трагически павшего героя, опять шло время. Только в 14 часов дня (либо даже позже?) пехотинцы Богарнэ при поддержке кирасир и карабинеров Ватье де Сент-Альфонса и Дефранса, под началом сменившего убитого Монбрена, не менее отважного кавалериста Огюста де Коленкура – брата генерал-адъютанта (обер-шталмейстера) Наполеона Армана де Коленкура – вновь атаковали батарею Раевского. «Вы меня увидите там тотчас же, живого или мертвого!» – бравировал служивший в кирасирах с 1792 года лихой рубака Огюст! И он выполнит свое обещание…
Но лишь к 16 часам (по другим данным – примерно на час раньше) батарея Раевского была окончательно взята французами ценой колоссальных потерь. Так, один из лучших наполеоновских полков, 9-й пехотный, составленный исключительно из уроженцев Парижа – авангардный в своей колонне – потерял во фронтальной атаке 1068 рядовых и 42 офицера! Заменивший Морана гвардейский бригадный генерал барон Ланабер, шедший первым в своей колонне, погиб! Курган вырос в высоту на несколько метров за счет… наваленных друг на друга трупов русских и наполеоновских солдат! Исход кровавой схватки за этот «редут смерти», как его называли французы, решили десятки эскадронов знаменитых «железных людей» – кирасир. Когда истекающая кровью пехота Богарнэ поднялась на земляной вал, они ударили русским сзади! Страшна была атака этой сверкающей в лучах солнца стальной лавины. Головной шла тяжелая дивизия Ватье де Сент-Альфонса – 5-й, 8-й, 10-й кирасирские и 2-й шеволежерский полки. Могучие всадники в желтых латунных кирасах и касках, с поднятыми длинными палашами, на огромных конях (адъютант Милорадовича Ф. Н. Глинка даже сравнил их с медведями!), под развевающимися знаменами неслись за Мюратом, который пытался в полном смысле этого слова задавить русских всей массой своей тяжелой кавалерии.
…Между прочим, ударная сила французской кавалерии – кирасиры – постоянно находились «на острие копья», решая самостоятельные задачи. Но эта победа дорого стоила Наполеону. «Бородино стало могилой французской кавалерии (по разным оценкам, погибло от 12 до 25 тыс. лошадей и 16 тысяч всадников – это чуть ли не половина кавалерии Мюрата) – лучшей в Европе!» – писали позднее французские участники Бородинской битвы, и большая часть ее, в основном кирасиры, нашла эту могилу на Курганной батарее. Мюрат, да и сам Наполеон так и не осознали, что время лихих кавалерийских атак на полевые земляные укрепления, защищенные орудийными батареями, уже прошло. «Табуны лошадей без всадников, ошалелых от грома орудий и беспрерывной стрельбы, с окровавленными седлами и чепраками носились по Бородинскому полю». Сколько тогда с обеих сторон положили лошадей, уму непостижимо! Кони в полной мере понимали всю опасность своего положения. Под громом и стуком сражения они стояли почти неподвижно, но временами вздрагивали всем телом и едва передвигали ноги. Человек уничтожал человека, а они, бессловесные, не имевшие дара слова, когда надо, слушались поводьев и послушно следовали за движением руки, часто бросавшей их в самый разгар сечи и… гибели…