Гений войны Кутузов

Очевидно другое – по наблюдениям современников, после аустерлицкого фиаско характер российского императора «заиграл новыми красками» (раскрылся по-новому или все же проявил свою истинную суть?): «до того он был кроток, доверчив, ласков, а тогда сделался подозрителен, коварен, строг до безмерности, неприступен и не терпел уже, чтобы кто говорил ему правду». Такое тоже бывает, особенно после серьезнейших потрясений, а провал под Аустерлицем, безусловно, таковым для самонадеянного Александра I и был.

Сам Кутузов счел возможным прокомментировать поражение под Аустерлицем лишь в 1812 г., когда Великая армия Наполеона уже ретировалась из России, а ему попалось на глаза захваченное у французов знамя с горделивой надписью «За победу при Аустерлице»: «…я не виноват в Аустерлицком сражении». Возможно, оно и так?

А своей жене он уже после поражения под Аустерлицем написал: «Могу тебе сказать в утешение, что я себя не обвиняю ни в чем, хотя я к себе очень строг». Более того, когда в ходе Русско-турецкой войны 1806–1812 гг. он вместе со стариком-фельдмаршалом А. А. Прозоровским наблюдал, как из 8 тыс. русских солдат, брошенных на штурм крепости Браилов, 5 тыс. уже погибли и главнокомандующий Прозоровский «рвал и метал» (даже плакал!), то Михаил Илларионович философски констатировал: «Не такие беды бывали со мной, я проиграл Аустерлицкое сражение, решившее участь Европы, да не плакал».

Так или иначе, но фиаско под Аустерлицем породило недоверие к Кутузову со стороны Александра I – прямого виновника сложившейся трагедии. Не решившийся навязать молодому и амбициозному царю свое мнение, Кутузов оказался заложником своей «царедворской» дипломатичности. Отныне с именем Кутузова у императора – так стремившегося войти в историю как император-полководец – всегда ассоциировалась одна из самых больших его военных неудач, а сам генерал от инфантерии попал в опалу и пребывал вдали от столицы.

…Кстати, оказавшись не у дел в ходе следующей войны с Бонапартом в 1806–1807 гг., Кутузов подметил непростительный с его точки зрения промах командовавшего русской армией под Эйлау генерала Л. Л. Беннигсена. После ничейного исхода побоища, он первым отошел с поля боя к Кёнигсбергу, тем самым дав Наполеону «юридическое» право объявить Эйлау своей победой или, как очень емко и ехидно выразился его министр иностранных дел Талейран: «Это сражение, которое мы немного выиграли!» На самом деле под Эйлау не все было так однозначно: Леонтий Леонтьевич на тот момент израсходовал все свои резервы, а у Бонапарта еще были в запасе его Старая гвардия (пешая и конная), свежий корпус Нея и на подходе корпус Бернадотта. При таком раскладе сил Беннигсен – «победитель» непобедимого Бонапарта (!) – предпочел не рисковать и «не гоняться за журавлем в небе», когда у него уже «была синица в руках»…

И в то же время именно после Аустерлица судьба уготовила Михаилу Илларионовичу Кутузову совершенно иную «ипостась» бытия: вскоре он станет Спасителем Отечества, а затем и Иконой (второй после Александра Васильевича Суворова) Русского Полководческого Искусства. Кто-то может с этим согласиться, а кто-то – нет: «о вкусах не спорят»…

Часть II

Судьба после Аустерлица: нелюбимый, но нужный

Глава 1

Турецкая война: задунайские маневры Кутузова

И все же после почти двухлетней «опалы» в виде генерал-губернаторства в Киеве (1806–1808) многолетний бесценный боевой опыт Кутузова пригодился его злопамятному императору снова. Русско-турецкие («екатерининские») войны 1768–1774 гг. и 1787–1791 гг. не разрешили острых противоречий между Оттоманской Портой и Российской империей, и в 1808 г. его направляют на очередную войну с турками, оказавшуюся тягуче-затяжной – 1806–1812 гг. После понесенных Россией тяжелых поражений под Аустерлицем и Фридляндом Турция рассчитывала отвоевать у нее все Северное Причерноморье. Тем более что Бонапарт пообещал султану Селиму III всевозможную помощь: французских инструкторов, советников и даже 25-тысячный корпус своего старого сподвижника Мармона.

И вот генерал от инфантерии Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов снова «на фронте»: именно его большой опыт боевых действий с турками должен был помочь переломить ход затянувшейся войны. Здесь он в качестве командующего корпусом оказывается под началом у сменившего в армии внезапно скончавшегося победителя «маркиза» де Пугача генерала от кавалерии Ивана Ивановича Михельсона – хорошо знакомого ему 77-летнего главнокомандующего генерала-фельдмаршала A. А. Прозоровского – еще одного «орла славной Екатерининской эпохи» и конкурента в полководческой славе с самим «русским Марсом».

Кутузов и Прозоровский по-разному смотрели на ведение войны с Турцией. Первый считал необходимым энергичное наступление, не распыляя сил на осаду крепостей. Второй, наоборот, полагал, что победы можно достичь, только взяв все вражеские крепости. Но после преждевременного, неудачного штурма по приказу главнокомандующего крепости Браилов – «солдатушек – бравых ребятушек», как это водилось у русских военных, положили без меры и без толку – они ссорятся. Им не удалось согласовать время и направление главного удара со временем и характером «ложной атаки»: Кутузов предлагал сделать это не ночью, а на рассвете и поменять «атаки» местами – сразу же начать главную атаку, а ложную – вслед за ней, чтобы отвлечь основные силы турок от направления главного удара, но Прозоровский воспротивился и штурм провалился. Тогда под благовидным предлогом произошедшего фиаско Прозоровский удаляет «старого собрата по оружию» из армии. По крайней мере, так посчитал сам Кутузов. Его снова ждет «почетная ссылка»: назначение в Вильно генерал-губернатором (1809–1810).

…Между тем, готовясь к очередной, уже третьей по счету войне с Наполеоном, император Александр I постепенно забирал из противостоявшей туркам Молдавской армии дивизию за дивизией, перебрасывая их на «пожароопасное» западное направление. Ослабленной русской армии предстояло решить задачу: поскорее добиться выгодного мира, дабы во всеоружии встретить непобедимое «корсиканское чудовище» на необъятных просторах своего Отечества. «Гроза 1812 года» уже маячила на горизонте…

Но война с Турцией затягивается: сменивший умершего Прозоровского Багратион по ряду причин не справляется с поставленной задачей победоносно «закруглить войну» в кратчайшие сроки. Ввиду угрозы со стороны наполеоновской Франции именно Кутузов – досконально знавший как врага, так и театр военных действий – 7.03.1811 г. становится очередным главнокомандующим. Он сменил тяжело заболевшего 33-летнего генерала от инфантерии Н. М. Каменского 2-го – младшего сына знаменитого «екатерининского орла» Михаила Федотовича Каменского, обещавшего, но так и не успевшего стать крупным полководцем. А ведь он блестяще начинал под крылом Александра Васильевича Суворова – главного антагониста своего отца – в легендарных Итальянском и Швейцарском походах 1799 г. Тогда за отличие при штурме Чертова Моста довольный им Суворов дал полковнику Николаю Михайловичу прозвище «Чертов генерал» и представил к этому званию! И хотя потом ходили упорные слухи о его отравлении, но, судя по симптомам, у него могла быть «возвратная лихорадка», от которой страдала почти вся Молдавская армия, сведшая и его в могилу. Успевший повидаться с ним Михаил Илларионович писал своей супруге: «Вчерась первый раз был у Каменского… Обрадовался очень, и оба мы заплакали… Пока у него был – беспрестанно: «дядюшка» и руки целует… Только припадки его все худы… Доктора называют эпилептические обмороки, и это очень опасно…»

…Кстати сказать, царь очень рассчитывал на него – человека «новой формации», близкого ему по духу – в грядущей войне с Наполеоном, полагая, что именно Николай Михайлович сможет сказать новое слово в военном искусстве. Но судьба распорядилась иначе, и, возможно, даже к… лучшему! Горячий приверженец суворовской, сугубо наступательной манеры ведения войны, Каменский 2-й наверняка сразу же после начала войны ввязался бы в решительное сражением с Бонапартом, а тому, как известно, по словам генерала И. Ф. Паскевича – крепкого профессионала во всех отношениях, – очень трудно было противостоять в открытом поле. Последствия для русской армии были бы очень плачевны, и благополучный исход войны оказался бы под большим вопросом…