Страница 24 из 97
Не желая брать на себя ответственность за тот или иной поступок, он уже послал унтер-офицера предупредить командующего о грядущем высоком визите. Только-только он это сделал, как перед ним снова возникли важные визитеры. На этот раз это были известные офицеры Великой армии – выходец из Гаскони, адъютант Наполеона генерал Анри-Грасьен Бертран (1773–1844) и начальник конной артиллерии кавалерийского корпуса Мюрата Муассель. За ними «крадучись», насколько это было возможно, двигались… четыре конных полка (два гусарских и два драгунских) с тремя пушками. Пока словоохотливый, как все гасконцы, Бертран ловко забалтывал ошарашенного лейтенантика, французы попытались взломать замок на опущенной мостовой решетке. В начавшейся суматохе австрийские гусары открыли стрельбу и понеслись назад по мосту к своему начальству с призывами к бою. Срочно подъехавшему австрийскому полковнику Герингеру Бертран категорично объявил, что он, как адъютант самого Наполеона, ответственно заявляет о заключении последним с генерал-лейтенантом Гиулаем договора о приостановлении боевых действий и скорейшем подписании мира! При этом подписание мира напрямую зависит от непременной сохранности Шпицкого моста – за него головой ручался не только Гиулай, но и обер-камергер граф Врбна! Полковник всячески упирался, отказывался пропустить французов на переговоры с Ауэрспергом. Бертран нажимал, австрийцы потом уверяли, что он даже дал честное слово офицера, что переговоры на самом верху уже вовсю идут! В конце концов Герингер «сломался» под нажимом «сладкоголосого французского дуэта» и пропустил Бертрана с Муасселем на переговоры со своим командующим…
Все трое неторопливо пересекли Дунай по мосту и поехали искать генерала Ауэрсперга, который в тот момент пребывал в своем штабе в 4 км от Шпицкого моста. Напрасно генерал Кинмайер – заместитель Ауэрсперга – убеждал своего начальника не поддаваться на все провокации наглых французских хлыщей и немедленно отдать приказ взорвать все мосты. Вальяжный придворный генерал отмел все доводы своего недоверчивого подчиненного: он предпочел сыграть свою роль до конца и поехал лично посмотреть обстановку…
Тем временем два самых знаменитых гасконца в наполеоновской армии – маршалы Мюрат и Ланн (оба на время забыли о глубокой взаимной неприязни) – при полном параде (первый вообще слыл самым главным пижоном в окружении Бонапарта!) преспокойно подходили к Таборскому мосту в окружении… гренадерской дивизии Удино! Граф Врбна попытался было остановить французских маршалов, но те «ласково» подхватили его под руки и увлекли оживленной, как это умеют только гасконцы, беседой по Таборскому мосту к входу на Шпицкий мост. Французские гренадеры, естественно, неотступно сопровождали своих маршалов…
В дело подключился еще один гасконец, начальник штаба кавалерийского резерва маршала Мюрата генерал Огюстен-Даниэль де Бельяр (1769–1831/32). Гасконское трио знало свое дело настолько крепко, что пока австрийцы, обалдевшие от их невиданной наглости, не знали как им быть, оно, мило беседуя с австрийскими офицерами, прошло весь Шпицкий мост и оказалось на австрийском берегу. Двигавшийся за их спинами авангардный взвод быстро уничтожал заложенные австрийцами средства уничтожения мостов. В какой-то момент все чуть не «рухнуло в тартарары»: кто-то из австрийских офицеров рискнул взять на себя ответственность за решительные действия и отдал команду открыть огонь по спокойно занимавшим мост французам. Солдаты уже схватились за оружие и навели свои пушки на врага, но маршал Ланн и Бельяр схватили «бунтаря» за шиворот с двух сторон и принялись трясти и перекрикивать, чтобы его солдаты не поняли, в чем дело. Суматоха улеглась: появились генерал Бертран… под ручку с генералом Ауэрспергом. Последний пожелал получить объяснения всего происходящего у маршала Мюрата. Галантный Ланн лично препроводил к нему австрийского командующего, попутно громко жалуясь тому на абсолютную недисциплинированность его подчиненных, чуть не сорвавших своими неадекватными действиями столь динамично и эффективно протекавшие «переговоры» на Таборском и Шпицком мостах, причем в присутствии самого Ауэрсперга!!! Заверив австрийского командующего, будто подписано перемирие, расточая комплименты и любезности, лихие гасконцы настолько увлекли его живой, остроумной беседой о красоте венских и парижских дам (уж им-то, признанным ловеласам, было, что вспомнить!), что старый дамский угодник князь Ауэрсперг (вспомнив молодость!) забыл о своем прямом воинском долге. Пока продолжалась поглощавшая все его внимание беседа с любезными французскими военачальниками, колонна французских гренадер уже проскочила мост и оказалась на австрийском берегу Дуная…
Стоявший вблизи австрийский артиллерийский капрал закричал Ауэрспергу, что их предают и надо срочно взорвать мост. Он даже попытался это сделать. Маршалы выразили изумление недисциплинированностью капрала, который осмелился указывать своему начальнику. Раздосадованный князь приказал немедленно наказать его. Эта комедия длилась всего несколько минут. Когда Ауэрсперг понял, что его обманули, было уже поздно: неприятель без единого выстрела захватил мост.
Дело было сделано: оба венских моста оказались в руках французов, причем без боя! Ауэрсперг попытался было выразить Мюрату все свое негодование на случившееся, но тот в исключительно галантной форме отмел все претензии в наглом обмане. При этом он не преминул сообщить одураченному Ауэрспергу, что если его подчиненные не прекратят «бузу», то будут тут же разоружены. Лучшим для них исходом будет уйти восвояси «ввиду переговоров, которые велись в этот момент»…
Гасконский трюк прошел! Он стал фактом истории. Под покровом запутанности политической ситуации заминированные, вроде бы тщательно обороняемые стратегически наиважнейшие мосты через Дунай были захвачены без боя с помощью примитивной комбинации хитрости и наглости! Так бывает. По крайней мере, раз в сто лет! Военный трибунал приговорил Аэурсперга, на которого возложили основную вину за случившееся «чудо Венского моста», к расстрелу, но австрийский император (кесарь) счел возможным старого начальника придворных гвардейцев помиловать. Кесарю – кесарево…
…Впрочем, в иных, менее «заковыристых», более «гладких» версиях гасконского подвига детали авантюры не совпадают с приведенными, но суть везде одинакова: три французских простолюдина объегорили одного австрийского аристократа! Это было замечательным достижением, и французский император, узнав о том, как все прошло, не только долго и от души хохотал, но и простил подвергшегося было опале за промахи под Ламбахом и Амштеттеном «короля храбрецов» Мюрата…
«Гасконское чудо» состоялось! Пребывавший в восторге от наглости своих маршалов и генералов Наполеон остановился в загородном Шенбруннском дворце. Он не стал терять времени и тут же переправил вслед за гренадерами на левый берег Дуная дивизию Сюше. Биваки австрийских и французских полков кое-где оказались рядом, и войска свободно общались друг с другом, откровенно разговаривая о грядущем перемирии. Вот таким «экивоком» обернулось «гасконское чудо» для австрийской армии. Тогда как для отнюдь не столь миролюбиво настроенной русской армии Кутузова – большими проблемами: ей снова надо было немедленно «уносить ноги» на восток!
Глава 22
Голлабрунн – Шенграбен – Грунд – Гунтерсдорф: быль и небыль…
Русские, к которым наконец присоединилась «многострадальная» 6-я колонна числом в 8,7 тыс. человек, покинули Кремс и форсированным маршем направились на Цнайм. С учетом всех «утрусок и усушек» у них было порядка 38 тыс. штыков и сабель. Для противостояния почти что 100-тысячной Великой армии этого было явно недостаточно. Наполеон знал об этом, и вдогонку Кутузову по той же дороге – через Маутерн и Кремс – был отправлен корпус Бернадотта. А вот Мюрату он приказал не теряя времени перерезать ему путь. В авангарде шли гусарская бригада Трейяра (Трольяра) и драгунская дивизия Вальтера, за ними пехотные дивизии Удино и Сюше, затем кирасиры Нансути и д’Опуля, потом – пехотные дивизии Леграна и Вандамма. Поддержать их мог и корпус Даву, но пока Бонапарт придержал его… «для исправления ошибок»? Если русских отягощали большие обозы, то у Мюрата было много быстроногой кавалерии. К тому же если путь, по которому шла армия Кутузова, был совсем не лучшего качества, то французскому маршалу выпало идти по очень хорошей дороге.