Страница 25 из 32
В июне 1942 года в Майданеке, между полями75 1 и 2, вступил в строй собственный крематорий (фирмы «Кори»). На сжигание одной закладки трупов уходил час: в реторту помещалось от двух до пяти трупов, дневная производительность одной печи – 100 трупов, а печей было две76.
Крематорий обслуживала «зондеркоммандо» в составе нескольких (от трех до шести) советских военнопленных из «старой» команды и одного капо: им был сначала один словацкий еврей, чье имя не сохранилось в источниках, а за ним немецуголовник Ганс Фишер из Вены, имевший фиксированный срок пребывания в концлагере. Члены первых «зондеркоммандо» жили в обыкновенных бараках, вместе с другими узниками. В 1943 году их изолировали и перевели в помещение при крематории. Там же, но отдельно жил и Зейтц, заместитель Мусфельдта, а сам Мусфельдт жил в общежитии СС77. Позднее для «зондеркоммандо» был построен отдельный барак межу полями 5 и 6, недалеко от нового крематория.
Замечу, что первоначально в обязанности похоронной команды входила не только кремация, но и исполнение функции палачей. В мертвецкой было два или три крюка, на которых вешали обреченных на казнь узников. Как правило, это были не проштрафившиеся здоровяки, а доходяги, которых приводили на казнь блокфюреры.
После того как осенью 1942 года один из военнопленных из этой команды сбежал, всех остальных ликвидировали. Вместо них в 1943 году в «зондеркоммандо» работали около 20 французских и немецких евреев и трое советских военнопленных. Плюс капо-немец – поначалу все тот же Фишер, а после него другой. О нем дополнительно известно лишь то, что он был еврейским студентом-медиком из Вены.
В феврале 1943 года комендант Майданека Флорштед командировал Мусфельдта в Аушвиц узнать, как они там сжигают трупы в открытом поле. Хëсс препоручил его заботам шутцхафтлагерфюрера Амье и начальника политотдела Грабнера.
Понадобилось же это для того, чтобы – в рамках «Акции 1005» – начать выкапывать и сжигать трупы застреленных в Крепецком лесу. Чтобы они лучше горели, трупы обливали метанолом. За один раз можно было сжечь до 100 трупов. В лесу тогда сожгли около 6000 «старых» трупов, а за 5-м полем – около 3000 «новых», но это, вероятно, сильно заниженные цифры. Немец Бруно Хорн исправлял другую «ошибку»: открывал полуразложившимся трупам рты и извлекал из них для рейха золотые зубы.
В конце октября 1943 года за полями 5 и 6 усиленно копали рвы. В Майданек прибыли около сотни эсэсовцев отовсюду, в том числе и 12 человек из Аушвица, среди них Молль и Хëсслер. 4 ноября 1943 года около рвов было расстреляно 17–18 тысяч евреев – одна из рекордных цифр для единовременных расстрелов где бы то ни было вообще!
Расстреляли и евреев из «зондеркоммандо» Мусфельдта. Тот якобы ходил к новому коменданту лагеря Туманну и просил оставить «его» евреев, но Туманн отказал. Он ссылался на то, что Франк настаивает на том, что в Люблине пора уже обходиться и без евреев. И Мусфельдту пришлось набирать себе новую «зондеркоммандо» – и снова из советских военнопленных: эти работали на сжигании трупов вплоть до Рождества 1943 года.
В ноябре 1943 года за полем 5 той же фирмой «Кори»78 был запущен новый крематорий. Его строительство закончилось еще в июне, но до января 1944 года он эксплуатировался с перебоями, причем обслуживала его та же команда из советских военнопленных, что до этого сжигала «старые» трупы.
Когда 6 апреля Мусфельдта перевели в Биркенау, он попросил у Мартина Вайса, нового коменданта Майданека, разрешение прихватить с собой эту «двадцатку», чтобы они могли и в Биркенау «нормально» работать – ничего другого они не умеют. Вайс даже написал письмо коменданту лагеря Аушвиц оберштурмбаннфюреру СС Либехеншелю, в котором просил о «работе» для этой двадцатки.
Мусфельдт лично или сопровождал этот необычный транспорт, прибывший в Биркенау 16 апреля, или по крайней мере встречал его на рампе.
Транспорт этот зафиксирован во всех трех хрониках событий – в обеих майданекских и в аушвицкой. Во всех трех упоминаются советские военнопленные – члены «зондеркоммандо», а вот остальные сведения на удивление не стыкуются друг с другом.
Тем не менее приведем их. Согласно Софье Лещинской, первому хроникеру Майданека, 13 апреля в Аушвиц ушел огромный эшелон в 4200 узников, в том числе 1288 женщин. В нем находились и три советских генерал-майора – Тимофей Яковлевич Новиков, Георгий Васильевич Зусманович и Дмитрий Михайлович Карбышев, а также советские военнопленные из «зондеркоммандо». Последних, а также женщин в Аушвице, согласно Лещинской, убили79. В другой хронике, 1991 года, говорится о численности эшелона в 2566 чел., из них 1239 мужчин, 1287 женщин и 40 детей80.
Наконец, в аушвицкой хронике Д. Чех за 16 апреля встречаем данные, хорошо совпадающие с тем, что рассказывал на суде Мусфельдт: транспорт из Майданека привез 299 евреек (у Мусфельдта: 275), двоих детей и 20 зондеркоммандовцев (1 немецкий узник + 19 советских военнопленных), причем последних не убили, а зарегистрировали81.
Встречал эшелон и Либенхеншель, комендант Аушвица, переадресовавший Мусфельдта к начальнику лагеря в Биркенау Харенштейну. Тот заявил, что оставление их в живых невозможно, поскольку новоприбывшие зондеры – носители важной гостайны. Не найдя понимания и у шутцхафтлагерфюрера Шварцхубера, Мусфельдт попрощался с каждым из «своих» зондеркоммандовцев за руку и уехал к себе в Люблин за вещами.
Но когда через 3–4 дня он вернулся в Биркенау, его ждала неожиданность. Хëсс, в то время начальник гарнизона, направил его к коменданту крематориев в Биркенау Крамеру. Тот поставил его начальником над крематориями IV и V, но это решение было подкорректировано: шарфюрер СС Петер Фосс, командофюрер всех газовых камер и крематориев, и Отто Молль, начальник всех крематориев по сжиганию (он-то и был непосредственным начальником над «зондеркоммандо»), назначили Мусфельдта начальником крематориев II и III.
На крематориях IV и V он неожиданно натыкается на «своих» зондеркоммандовцев – целых и невредимых82. И уже тут Мусфельдт настоял на переводе их всех к «себе» – на крематории II и III. Когда всю «зондеркоммандо» перевели на крематории, то советских военнопленных распределили примерно поровну между крематориями II, III и IV (крематорий V был нежилой).
Последние селекции
Выяснить имена членов этой двадцатки до сих пор не удалось83. Но вот догадаться, почему их оставили в живых, не слишком-то и сложно.
Все дело в том, что начиная с середины мая 1944 года в Аушвиц массово начали поступать венгерские евреи. Численность «зондеркоммандо» в связи с этим увеличилась до 873–874 человек, не считая 30, занятых на разгрузке угля или дров (из них 450 венгерских, 200 польских, 180 греческих84, 5 немецких, 3 словацких и 1 голландский85 еврей, а кроме того, 19 советских военнопленных, 5 польских уголовников и 1 немец-капо)86.
Всего в Биркенау в разгар «венгерской акции» было четыре полуавтономных «зондеркоммандо», посменно (дневная и ночная смены) и круглосуточно занимавшихся сжиганием трупов. Каждая численностью приблизительно в 170 человек, и каждая под своим номером: 57-я работала на крематории II, 58-я – на крематории III, 59-я – на крематории IV и 60-я – на крематории V. При этом в июне 1944 года их жилые помещения неожиданно перевели поближе к «работе»: тех, кто обслуживал крематории II и III, разместили буквально на печах – на чердачных этажах, а тех, кто обслуживал крематории IV и V, разместили еще более символично: в одной из раздевалок перед газовой камерой крематория IV!
Между зондеркоммандовцами, обслуживавшими четыре крематория, были отличия, зафиксированные цепким глазом патологоанатома: Миклош Нижли отметил, что на крематории IV, например, большинство составляют польские, греческие и венгерские евреи, тогда как на крематории V – польские и французские87.