Страница 3 из 48
ГЛАВА 4
Из дома Джуни Мун, насвистывая сквозь зубы, вышел очередной клиент лет двадцати, с торчащим ежиком светлых волос и в черной спортивной куртке. Мы с Конклином смотрели из патрульной машины, как молодой человек обходит полквартала, делая крюк через Левенворф, и услышали негромкий писк, когда он отключил сигнализацию у своего «БМВ» последней модели.
Когда задние фары «БМВ» мелькнули и исчезли за углом, мы с Конклином направились по дорожке к «раскрашенной леди»,[6] викторианскому особнячку пастельных тонов, краска на котором шелушилась, взывая о ремонте. Я нажала кнопку звонка у двери, подождала и нажала снова.
Дверь открылась, и перед нами предстала Джуни Мун, вся как есть, без прикрас.
С первой же секунды я поняла, что Джуни не заурядная шлюха.
В ней ощущалась такая росистая свежесть, каковой мне не случалось встречать у тружениц панели. Ее волосы были влажными — видимо, принимала душ; шапка светлых кудряшек заканчивалась тоненькой косичкой. Глаза у Джуни Мун были большие, темно-серого, дымчатого цвета. Тонкий белый шрамик пересекал верхнюю губу чувственного рта. Она, несомненно, была красавицей, но что меня особенно поразило, так это обезоруживающе детская внешность Джуни Мун.
Она потуже затянула на тонкой талии поясок золотистого шелкового халата.
Рич показал свой значок и представился:
— Отдел убийств. Не против, если мы войдем?
— Убийств? И вам нужна я? — Голос Джуни Мун идеально соответствовал внешности — не просто молодой, но сладкий своей невинностью.
— У нас есть несколько вопросов по поводу пропавшего человека. — Рич пустил в ход широкую улыбку дантиста.
Джуни Мун пригласила нас в дом.
В комнате пахло чем-то сладким, цветочным, вроде лаванды с жасмином. Слабые лампочки под шелковыми абажурами источали мягкий свет. Конклин и я присели на бархатный диванчик для двоих, а Джуни уселась на оттоманку, обхватив колени. Она была босиком. Ногти на ногах выкрашены лаком бледно-кораллового оттенка, какой бывает внутри раковин.
— Красиво тут у вас, — сказал Конклин.
— Спасибо. Я сняла этот дом уже с обстановкой.
— Вы когда-нибудь видели этого человека? — Я показала Джуни Мун фотографию Майкла Кэмпиона.
— Вы имеете в виду, вживую? Это же Майкл Кэмпион?
— Да.
Большие глаза Джуни Мун стали еще огромнее.
— Я никогда в жизни не встречалась с Майклом Кэмпионом.
— О’кей, Мун, — сказала я. — Тогда у нас к вам пара вопросов, которые мы хотим задать в полицейском участке.
ГЛАВА 5
Вторая беседа с Джуни Мун проходила у нас в комнате двенадцать на двенадцать футов, выложенной серой плиткой, с металлическим столом, такими же стульями и видеокамерой под потолком.
Я дважды проверила, что кассета есть и камера работает.
Джуни облачилась в ажурно-прозрачный розовый кардиган поверх лифа с кружевным краем, джинсы и мокасины. Она была не подкрашена и — клянусь, не преувеличиваю — выглядела не старше десятиклассницы.
Конклин начал беседу с того, что зачитал Джуни Мун ее права в мило-небрежной, но уважительной манере. Она без возражения поставила свои инициалы в конце листка — мол, со своими правами ознакомлена. Я тихо кипела внутри. Джуни Мун не арестована, вовсе не обязательно знакомить ее с правами задержанного, если мы хотим просто побеседовать. Для чего Конклин забегает вперед? Весь этот цирк может запросто отбить у девушки желание сообщить нам что-нибудь важное. Но я проглотила досаду. Что сделано, то сделано.
Джуни попросила кофе и сделала маленький глоток из картонного стаканчика. Я еще раз просмотрела записи в ее карточке и напомнила Джуни о трех арестах за проституцию. Мун ответила — с тех пор как она сменила имя, ее еще ни разу не арестовывали.
— Я стала другим человеком, — добавила Джуни.
И действительно, на ее предплечьях не было каких-либо заметных следов вроде синяков, характерных для подобного рода профессии. В чем же подвох?
Но так или иначе, почему настолько красивая девушка стала профессиональной проституткой?
— Я взяла имя из старого фильма с Лайзой Минелли, — беседовала между тем Джуни с Конклином. — Он назывался «Скажи, что любишь меня, Джуни Мун». Многие клиенты просят им это говорить. — Она невесело улыбнулась.
Конклин отбросил назад темно-каштановую челку, падавшую на карие, с огоньком, глаза. Я видела, что Рич и фильм не смотрел, и роман не читал.
— Правда? — покачал он головой. — Круто.
— А что, Джуни, — начала я, — большинство ваших клиентов — ученики частной средней школы?
— Скажите правду, сержант Боксер: нужно мне вызывать адвоката? Похоже, вы пытаетесь сказать, что я занимаюсь сексом с несовершеннолетними мальчиками, а это не так.
— Неужели вы просите клиентов показать водительские права, прежде чем снимаете трусы?
— Нас не интересует ваш, гм, досуг, Джуни, — вмешался Конклин. — Мы хотим поговорить только о Майкле Кэмпионе.
— Я же сказала, — ее голос чуть дрогнул, — я никогда с ним не встречалась. Думаю, его бы я узнала.
— Поймите, — снова вступила я, — мы вас ни в чем не обвиняем. Но Майкл был болен. Может, его сердце не выдержало, когда он был с вами?
— Он не являлся моим клиентом, — настаивала Джуни. — Я была бы польщена, но этого ни разу не случалось.
Конклин выключил свою ослепительную улыбку:
— Джуни, будете с нами сотрудничать, оставим вас с вашим бизнесом в покое. Начнете утаивать важную информацию, полиция нравов прижмет вас к ногтю.
Так мы играли в ладушки часа два, испробовав все методы допроса, описанные в учебниках. Мы обещали полную безопасность. Подавшись вперед, мы вдохновенно лгали, убеждали и угрожали. Джуни по-прежнему упорно отрицала знакомство с Майклом Кэмпионом. В отчаянии я разыграла последнюю оставшуюся карту, ударив ладонью по столу для пущего эффекта.
— А у нас есть свидетель, готовый подтвердить, что он видел Майкла Кэмпиона входящим в ваш дом в ночь на двадцать первое января! Вам будет интересно узнать, что этот свидетель ждал Майкла, потому что должен был подвезти его домой?
— Но так и не отвез, потому что Майкл больше не вышел из вашего дома, Джуни.
— Свидетель? Но это невозможно! Это наверняка ошибка.
Я из последних сил тянула за жалкую единственную ниточку, но мы не продвинулись ни на шаг. Мне уже начало казаться, что анонимный звонок — дело рук очередного сумасшедшего, и я серьезно подумывала разбудить Джейкоби и сказать ему пару соленых фраз, когда Джуни вдруг опустила повлажневшие глаза и ее лицо исказила горестная гримаса.
— Вы правы, вы правы, я больше не могу это выносить. Выключите ту штуку, — она кивнула на потолок, — и я вам все расскажу.
Мы с Конклином пораженно переглянулись. Первой из ступора вышла я. Дотянувшись до видеокамеры, я ее выключила.
— Вы правильно решили рассказать нам правду. — Я, стараясь справиться с неровно стучавшим сердцем, подалась вперед, положив на стол локти и скрестив руки.
И Джуни начала рассказывать.
ГЛАВА 6
— Все произошло в точности как вы сказали, — говорила Джуни, подняв на нас глаза со страдальческим выражением, в котором мне почудились страх и боль.
— Значит, Майкл все-таки умер? — спросила я. — Сейчас он мертв?
— Можно, я сначала сама все расскажу? — спросила Джуни у Конклина.
— Конечно, — позволил Рич. — Торопиться некуда.
— Понимаете, я сперва не знала, кто он. Когда Майкл позвонил, чтобы назначить… свидание, он представился другим именем. А когда я открыла дверь и увидела его на пороге — Господи, ко мне пришел Парень из пузыря![7]
— А что было дальше? — осторожно спросила я.
— Он очень нервничал. Переминался с ноги на ногу. Поглядывал на окно, словно за ним могли следить. Я предложила ему выпить. Он отказался, сказал: не хочет ничего забыть из того, что произойдет. Майкл признался, что он девственник.
6
«Раскрашенная леди» — так в США называют особняки Викторианской и Эдвардианской эпох, раскрашенные в три и более цвета с целью украсить их или выделить архитектурные детали.
7
В одноименной комедии (2001) режиссера Б. Хэйса мальчик, родившийся без иммунитета, вынужден был жить в специальном пластиковом пузыре.