Атаман Альтаира

На планете Звездный Акапулько, как это часто бывает у потомков латиноамериканцев, последние пятнадцать условно-земных лет власть принадлежала военной хунте, именовавшей самое себя «честными офицерами». Впрочем, и ранее власть принадлежала военной хунте, но только в другом составе и под другим названием – прежняя хунта именовалась «гордыми маршалами». Не удивлюсь, если на смену «честным офицерам» когда-нибудь придут «порядочные фельдфебели» или «бескорыстные интенданты». В любом случае, общественное устройство в виде военной хунты вполне отвечает менталитету потомков латиноамериканцев. Военные всегда поддерживают относительный порядок, ходят в галунах и лампасах, чем веселят глаз креольских красавиц. Кроме того, они периодически разгоняют митинги оппозиции и расстреливают лидеров последней. Оппозиционеры стоически переносят всяческие поношения и гонения, сочиняют надрывные песни, в которых пеняют хунте за ее произвол и призывают народ исполнить гражданский долг. Акапулькские граждане в ответ увлеченно пьют текилу с легкими синтетическими наркотиками и с интересом следят за тем, чья же возьмет. Оппозиция на планете Звездный Акапулько в эпоху правления «честных офицеров» достигала численности (чтоб только не соврать!) четырнадцати или даже пятнадцати взрослых мужчин. Если к ним приплюсовать неполовозрелых юнцов и незамутненных истеричных девушек с немытыми волосами и ломкими ногтями, то эту цифру можно было бы смело удвоить.

Я все это успел рассказать Натс, пока мы проходили регистрацию на выходе из зоны прибытия космопорта. Едва мы спустились к подземному перрону, откуда в столицу отправлялись монорельсовые поезда, как подали очередной состав.

Монорельсовый поезд оказался по-настоящему роскошен – со стеклянной крышей, с бесплатной раздачей всевозможных напитков. Последними, правда, мы не воспользовались, поскольку поездка быстро закончилась. За те десять минут, что мы летели над саксаулом в монорельсовом вагоне, Натс вроде бы окончательно успокоилась. Она постоянно крутила головой, рассматривая песчаные холмы, поросшие живописными кактусами, задавала уточняющие вопросы и вообще сделалась необычайно деловита.

Сотню километров монорельс преодолел буквально за десять минут. Мы прибыли на вокзал имени Фарабундо Марти в самом центре Звездного Акапулько и отправились на розыски офиса компании «Тихуана-Пердольпек». Город порадовал своим видом. Сразу стало ясно, что последние годы военная хунта усиленно и притом весьма эффективно ковала деньги. Пара дюжин шикарных небоскребов, украшенных мрамором и всяческими хрустальными закорюками, образовывали деловой квартал. К нему примыкали районы пониже, но также застроенные прекрасными зданиями. Кругом чистота, порядок. Движение на улицах плотное, но упорядоченное. Самодвижущихся экипажей множество, и все – весьма дорогие модели. Пешеходов немного, все вполне респектабельны, никаких люмпенов и недобитой сволоты с татуировками на лбах. Похоже, «честные офицеры» с толком использовали золотой поток, пролившийся на планету за годы их правления.

Нужная нам компания по торговле недвижимостью оказалась местным отделением крупной фирмы, работавшей на всех планетах галактики. Офис «Тихуана-Пердольпек» располагался на десятом этаже здания в деловой части Звездного Акапулько. Нас ждали, сразу же пригласили в комнату для переговоров, выходившую в тихий сад с фонтаном и большим световым окном. Впрочем, окно могло быть просто имитацией, точно установить это можно было, лишь выстрелив в потолок. Формальности удалось утрясти очень быстро – уже через полчаса я перевел необходимую сумму с одного из многих своих счетов, и мы благополучно покинули риэлтеров.

Мы перешли улицу и очутились в главном местном банке, Первом Национальном, если не ошибаюсь. Там я открыл для Натс три счета и перечислил на них в общей сложности десять миллионов УРОДов – этого должно хватить на достойную одинокой девушки жизнь и безбедную старость. Попутно объяснил ей правила использования денег с этих счетов; Натс старательно кивала, укрепляя меня в мысли, что понимает сказанное. Я, однако же, решил, что периодически буду проверять состояние открытых счетов. Для этого я оформил на самого себя соответствующую доверенность, но Натс ничего об этом не сказал. Пусть меньше ломает голову над разными банковскими умностями и больше лежит на пляже.

Последнее, что мы сделали, – посетили автомобильный салон. Там я выбрал для нее светло-голубую «магдалену» с реактором на тепловых нейтронах и мощным днищевым вентилятором, позволявшим осуществлять вертикальный маневр. Для девушек, не имеющих навыка вождения, такой экипаж являлся одной из лучших и безопаснейших моделей. Мы уселись в это чудо техники и покрутились по городу. Натс довольно быстро освоилась с голосовым управлением, и по ее команде машина резво осуществляла разнообразные перестроения. Мне показалось, что Натс моментально влюбилась в мой подарок. Что ж, значит, будет повод вспоминать меня добрым словом.

Она предложила проехаться до купленного бунгало, но я отказался. Эта поездка могла растянуться, а я планировал не задерживаться в Звездном Акапулько. В конце концов, Натс повезла меня в космопорт.

В диспетчерской службе заверили, что опорные башмаки поставлены. Я оплатил работы и время стоянки корабля. Оставалось еще около получаса, и мы зашли в ресторан с прекрасным видом на летное поле. Подруге я заказал шампанского с ягодами партаглиона, себе, как полагается, две сотки «потной гориллы» и опилки пыхадорского дерева. Донской казак должен быть зол и вонюч, а имиджу надо соответствовать во всем. Натс, впрочем, носик не морщила, делала вид, будто не замечает вони из моих чекушек. Может, так оно и было?

– Послушай, Сэмми, – сказала она, – мне кажется, ты от кого-то бежишь. Уж не от себя ли?

– Твои слова, дорогая Натс, отдают фрейдизмом, – ответил я. – Если ты всерьез станешь объяснять поведение людей учением этого умственно неполноценного человека, то обречешь себя на серьезные ошибки. Прими совет старого дроромана: наплюй на Фрейда.

– Почему ты хочешь от меня отделаться?

– Я от тебя не отделываюсь. Я же пообещал, что буду держать тебя в поле зрения и время от времени появляться. Тебе ничего не грозит.

– А я не в смысле угрозы. Я просто хочу понять, какую такую обузу создаю тебе? Ты женат?

– Институт брака упразднен уже более трехсот лет. Кто-то по старинке венчается в церквах, но никаких юридических последствий это за собою не влечет. Так принято везде, даже в тех мирах, что заселены выходцами из некогда мусульманских стран.

– Так почему же ты не хочешь, чтобы я летела с тобой?

Натс по мере употребления шампанского все более смелела. А я как будто начинал робеть.

– Потому что ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей жизни. И я не имею права тащить тебя в такое болото, которое тебе, может, совсем не понравится.

– Почему ты так решил? Я и в самом деле ничего не знаю о тебе, но ведь и ты ничего не знаешь обо мне.

– Если ты заметила, я никогда ни о чем тебя не расспрашивал. Не задавай вопросов – не услышишь лжи. Скажем так, я уважаю твое право на тайну…

– А может быть, эти тайны не надо беречь? Может, следует пренебречь «правом на тайну», как ты говоришь?

– Тайна – это то немногое, что действительно принадлежит тебе. Как и память вообще. Так что не надо спешить отказываться от тайн, они этого очень не любят. И очень часто мстят.

Натс кусала губы, не находя слов для возражения.

За стеклянной стеной ресторана Лабаха закатывалась за горизонт. Детали архитектуры космических кораблей, стоявших примерно в полукилометре от здания космопорта, в закатных лучах низкой звезды выступили вдруг необычно зримо, объемно.

Пауза затягивалась. Наконец, Натс хлопнула ладошкой по столу и проговорила досадливо:

– Болтун, запутал меня… Не могу с тобой спорить… И видеть тебя не могу…

– Пойдем тогда, проводим меня, – опрокинув в рот вторую стопку «потной гориллы», я оттолкнул стул.

Ноги скользили по гладкому хризолитовому полу, захмелевшая Натс висела у меня на локте. Мы оба, должно быть, выглядели здорово напившимися. Неужели так можно набраться за четверть часа?