Бука

— Здравия желаю, тащь майор.

— Здравствуй, Шкребень! А ты, я гляжу, на своих ногах, да ещё и с красавицей под ручку. Вот уж не думал, что… впрочем, ребята говорили и про хороший уход, и про чудесные силы молодого организма.

— А я и не знал, что вас тоже подранило — далеко был. А тут гляжу — и вас зацепило.

— Садись, сержант. Впрочем, принеси-ка из кухни… там справа в шкафчике…

— Я принесу, — спохватилась Наталья. — И закусить соображу, как следует, — она быстренько выскочила за перегородку.

Через минуту на кухне звякнуло стекло, а потом и сковорода заскворчала.

— А от меня жена ушла, как только ногу отняли, — рассеянно пробормотал бывший комбат.

— Квартиру-то городскую, небось, ей оставили? — сообразил Филя.

— Ну да. Она иногда привозит сына на выходные, но редко — всё, говорит, времени нет.

— А я ведь по делу, тащь майор. Хочу сделать вам предложение.

— Что? Почку купить? — вскинулся Тимофеев. — Ты не смотри, что я без ноги — руки-то у меня при себе.

— Тихо-тихо, Вадим Сергеич. Нафиг мне сдалась ваша почка, когда у меня свои есть?

— Да, заходили тут, предлагали хорошие деньги. А только я думаю, рано мне пока на погост — я вот за бухгалтерский учёт взялся, — отставной майор показал на книги перед собой.

Наталья вошла с дощечкой, которую положила на стол — книги, будто сами собой отодвинулись в сторону и сложились стопочкой. Поверх доски встала бескрайняя сковорода:

— Вот, овощное рагу с постной свининкой. Вам как, Вадим Сергеич, вера позволяет закусывать свининой?

— Позволяет. А это что за бутылка такая?

— Напиток заморский. Проверено — на вкус хорош и похмелья от него не бывает, — Филипп открутил пробку и налил в стопочки тёмной, насыщенного цвета, жидкости.

Наталья поставила корзиночку с хлебом и миску нарезанных помидоров. Села рядышком с хозяином и взяла его за локоть: — угощайтесь. Это мы издалека привезли. Ну, давайте, за здоровье.

— А вы?

— А нам нельзя, — Натка погладила уже очень немаленький животик. — Да и вам, считайте, на целую неделю предстоит сухой закон. Нога будет отрастать и сильно чесаться. А вам нужно будет жрать в три горла. И штанину-то подогнутую распустите, а то и вовсе походите в труселях. Кстати, чесать можно, но только очень тихонечко, не повреждая кожу — это даже способствует регенерации.

— Она инопланетянка, — ответил на вопросительный взгляд бывшего командира Филя. — Ещё по одной? Да вы на закусь налегайте — процесс уже запущен, так что вам на всю голень и стопу нужно материалу наесть.

— Инопланетянка? Не смеши меня, Шкребень.

— Не стану спорить — уже через пару часов вы и так поверите. Она, кстати, принцесса и запросто откликается на «Ваше Высочество». То есть долго даже слышать ничего подобного не хотела, но потом смирилась — против подданных не попрёшь! Ну, давайте по третьей, пока не началось.

— Что не началось?

— Так зуд при восстановлении культи — Санька Малышев буквально по полу катался и ржал, как ненормальный — ему и больно и смешно.

— А ты на какое обращение откликаешься, — насмешливо изогнул бровь майор.

— Сержант. Хотя, когда не бойцы окликают, а прислуга или придворные, то «Ваше Сиятельство». Ну, вам-то, наверное, придётся со «Светлости» начинать… как там, Нат, ты не смотрела по этикету?

— Уймись, Филя, наливай по последней, да я побегу следующую сковородку еды готовить.

— Не надо сковородки, вот пельмешков отвари пару килограммов, — Филипп открыл сумку-холодильник. — А то они таять начнут.

— Вы что, со своей едой в гости приехали? — удивилась вошедшая мать Вадима Сергеича.

— Так в него сейчас столько всего войдёт, что вам просто не наготовить, — ухмыльнулась Наталья. — И вы не говорите никому, что у товарища майора нога отрастает, а то у нас могут быть крупные неприятности.

Глава 25

Дома

Ольга бродила по зимнему Колупаевску — навещала живущих здесь беженцев с Хорды. Разносила письма. Обычные письма в конвертах. Белый снег, морозец градусов восемь, тихо, солнечно — просто волшебство какое-то. Красота.

На центральной площади рабочие снимали украшения с ёлки — она тут всегда растёт, и каждый раз к Новому Году её наряжают. Но теперь, когда праздники закончились, пришла пора возвращать красавице первозданный вид. Зато ледяной городок продолжал радовать сверканием своих скульптур, резными башенками крепости и, конечно, горками. А за стеной оголённых ветвей сирени подмаргивала цветными огоньками вывеска её чебуречной. Сейчас, в ярких лучах зимнего солнца, это почти незаметно, но вечером будет красиво.

В небольшом зале сидело всего двое посетителей — рыночные торговцы чаёвничали. Знакомые лица. А работницы всё те же. Поздоровалась, порасспросила о том, как идут дела (по-прежнему, особых новостей нет), угостилась рогаликом с мандариновой начинкой.

Хорошо дома — всё вокруг привычное, всё вокруг своё. Даже ханурик, проверяющий урны по периметру площади на предмет пустых бутылок, и тот, как родной. Хотя, на Хорде тоже неплохо. И, главное, там очень интересно. Ой, что это за мужик такой столичного вида?

— Здравствуйте. Позвольте присесть? — незнакомец повесил пальто на крючок, вделанный в стену, и устроился напротив. — Вы ведь уроженка этого городка? Не ответите на несколько моих вопросов?

— Отчего же не ответить? Спрашивайте, — расслабившаяся после прогулки по свежему воздуху, Ольга даже не насторожилась.

— Я, собственно, интересуюсь инопланетянами. Пришельцами, как их иногда называют. Вам не встречались такие?

— Сёма! — позвала девушка мысленно. — Тут дядька какой-то про наших спрашивает.

— Секунду, — отозвался муж из дома прямо со стремянки. — Ха, это же тот Макар Степаныч, шеф Костика. Я в его мозги залезу — буду страховать. И настучи ему по голове, как следует. А я уже бегу к тебе, и Натку кликну для поддежки.

— Натку в роддом увезли — оставь её в покое, бедной и без тебя страшно. Сами справимся, — и «вернулась» в чебуречную. — Так вот, Макар Степанович! Живут в городе уроженцы далёкой Хорды. Есть среди них и представители правящей династии. Знают про это и некоторые земляне. Но люди они все хорошие, можно сказать, душевные. Вы же, как я понимаю, заинтересованы в том, чтобы поставить их со всеми знаниями и умениями на службу тутошнему правительству. Я угадала?

— Более чем. Вы, как я понял, даже мысли читаете — это очень полезное умение для тех, кто отвечает за безопасность государства. И мне видится прекрасная возможность получить некоторые услуги в обмен, скажем так, на вашу безопасность.

— На первый раз я прощаю вам эту невинную угрозу. Точнее, намёк на неё, — расставила всё на свои места Ольга. — А теперь слушайте отказ в два аргумента:

— Во-первых, Земля — карантинный мир. Последствия нашего вмешательства в здешние дела ни к чему хорошему не приведут — многие космические цивилизации будут крайне недовольны, если… ну, вы меня поняли.

Во-вторых, можно было бы рискнуть ради хорошего дела и помочь людям, желающим изменений к лучшему. Да вот только никакого доверия к тем, кто сейчас у власти в нашей стране, пришельцы не испытывают. И, даже, если эту власть поменять, то, простите за прямоту, неизвестно, кто окажется лучше — уж очень мутные личности нынче, хоть у кормила, хоть вообще в верхах. Даже яблочники, кажущиеся самыми разумными, и те напрягают своей неубиенной уверенностью в торжество экономических подходов.

— Вот уж не думал, что вы интересуетесь политикой, — Степаныч сделал изумлённое лицо.

— Я сама делаю её, — «проговорилась» Ольга. — Но не здесь, а там, где меня об этом попросил человек, которому можно доверять. А домой я рожать прилетела. К маме. Обойдёмся без демонстрации моих возможностей?

— Отчего же, я бы с удовольствием посмотрел.

Проследив за взглядом девушки, Макар Степаныч увидел, как к чебуречной подкатили два «Паджеро» и запачканный от брюха ляпами грязного снега фургончик. Из них высыпали молодые люди, построились в две редких шеренги и принялись выполнять комплекс утренней гимнастики.