Страница 31 из 46
Гена лежал и задумчиво смотрел в окно. За окном шуршал дождь, погода решила объявить туристам перерыв в солнечных ваннах и вот уже несколько дней полоскала Севастополь дождями. Глядя на бегущие капли по стеклу, он вспоминал длинные светлые волосы русалки, а переводя взгляд на серое с мелкими просветами небо, вспоминал ее молящие и перепуганные глаза. Где она теперь? Что с ней? Наверное, уплыла как можно дальше, помогает своему другу, и не помнит о глупом студенте из Севастополя… Да и так лучше для нее и для всех… Только вот так хочется ее увидеть снова. И память снова и снова заставляет слышать обещание в коротком перепуганном «да». Вот только оно невыполнимо… И он это прекрасно понимал, но все равно так хотел верить…
Один раз приходил Иван, выразил удивление и одобрение, что Гена не накатал на него «заяву» в милицию, неуклюже сожалел о случившимся.
- Не сдержались парень. Ты нам такую свинью подкинул! Если б ты знал, сколько за эту «рыбу» предложил американец! Но в принципе он и за фотки прилично отвалил, только пришлось ему соврать, что ранил русала кто-то другой. Так что если он до тебя доберется - не проколись. В принципе это тебе и не нужно, ведь если что - все спихнем на тебя, а так смотришь, на рассказе про девчонку что-то заработаешь. Он дотошный... Словно эти русалки у него как минимум десять лимонов украли.
Гена досадливо поморщился как от зубной боли. Иван в своем репертуаре. Деньги, деньги, деньги… А он не хотел ничего рассказывать о светловолосой русалке! Это была его личное чудо, его личная сказка. Шансов ее вновь увидеть, не было и оттого, ценней были эти воспоминания кратких удивительных моментов. Они были чем-то сугубо личным, и потому он ни Ивану, ни позже американцу ничего не сказал, ссылаясь на плохую память после «нападения хулиганов». Маленький сухонький американец в очках в тонкой оправе, который пришел даже к нему в больницу, смешно коверкая слова и явно ожидал чего то от Гены. Гена только пожимал плечами и отмалчивался.
И его все-таки оставили в покое. Иван больше не приходил. Дни летели за днями, дождливые, солнечные, наполненные непонятной тоской и ощущением странной радости от того, что хоть однажды прикоснулся к чуду. Переломы потихоньку срастались, спустя полтора месяца его выписали с кучей ограничений. Все заработанное и даже больше ушло на лечение, компенсации за побои естественно никто не предложил. Ну и черт с ними. Он нашел небольшую подработку, в сентябре начались занятия в институте… Жизнь снова входила в привычную колею.
На дворе была середина сентября, но в Севастополе осень еще не ощущалась. Гена получил деньги за подработку и с приподнятым настроением решил устроить себе импровизированный праздник. Однако, когда уже собрался звонить друзьям с предложением «по пивку», его взгляд упал на море за окном, и сердце сжала тоска. Желание идти с друзьями в бар резко отпало, вместо этого он забросил свой небольшой походной рюкзачок за спину и пошел на маршрутку до голубой бухты, красивого и относительно удаленного места от самого города. В это время там уже почти нет отдыхающих, а моря, скал и пространства для полета мысли и фантазии - предостаточно. Хотелось побыть наедине с морем… Подальше от людей, поближе к сказке.
Туристов и правда было уже гораздо меньше, пора отпусков заканчивалась. Бархатный сезон это на ЮБК популярно, в Севастополе это не так актуально. Город только осваивался в качестве курортного, привыкал к неожиданной свободе после статуса военного и закрытого. Люди еще не знали, что сюда можно ехать как на курорт.
Спустившись к морю, Гена пошел вдоль кромки воды по скалам подальше от редких людей. Они все же были здесь, не смотря на сентябрь. Местные любители моря и скал. Уйдя за несколько изгибов скалы, где кромка прибрежных камней у воды почти сошла на нет, он уселся под естественным козырьком и задумчиво смотрел на воду. По идее здесь было не безопасно, но постоянные обвалы, о которых предупреждала грустно покосившаяся одинокая деревянная табличка, его не волновали. Как не волнуют в принципе никого, пока не обвалится на голову. Местный менталитет…
Над морем носились чайки, было ветрено, но относительно тепло. Волны с шумом бились о камни. Поэтому Гена не сразу среагировал на крик откуда-то сверху и сбоку.
- Помогите! Кто-нибудь! Помогите, ребенок упал!.
Гена выскочил из укрытия и побежал на крик. На обрыве, практически над ним стояла немолодая женщина и, заламывая руки кричала, не отрывая взгляда от воды. Здесь недалеко проходила дорога и они наверное шли на автобус, когда ребенок по какой-то причине пошел к краю. В воде, которая здесь заходила прямо под скалу, недалеко было видно что-то цветное. Похоже, ребенка быстро оттащило от берега волна. Гена, сбросив рюкзак, не раздумывая кинулся в воду.
Вода оказалась на удивление холодной, а сильные волны мешали плыть, так и норовя швырнуть об скалы. Гена все же довольно быстро, хоть и не без усилий доплыл до цветной тряпочки - это была кепка ребенка, но его самого видно не было. Гена начал нырять, стараясь рассмотреть что-то на дне, но здесь было темно от тени скалы и глубоко, да и воздуха буквально спустя пару минут, катастрофически не хватало. Вдруг на десятом или двенадцатом нырянии, когда в голове уже шумело от недостатка кислорода, а надежда найти ребенка таяла на глазах, сбоку что-то блеснуло. Что-то до боли знакомое. Гена кинулся туда и нос к носу столкнулся с русалочкой, которая тащила к поверхности бесчувственного мальчика лет семи. Она быстро плыла на поверхность, но увидев Гену, инстинктивно дернулась назад. Он приложил палец к губам показывая, что будет молчать и протянул руки к ребенку. Девушка осторожно подала ребенка и, вильнув хвостом, мгновенно исчезла в глубине.
Вынырнув с ребенком, Гена закашлялся и погреб со всех сил к берегу, где сверху собралась уже приличная толпа, а по камням со стороны бухты бежали еще люди. Вытащив мальчика, он передал его мужчине, который сказал, что он врач. Сам Гена в тот момент забыл не только, что учится на медика, а и собственное имя. Плачущую женщину увели, видимо повели спускаться в обход, спустится на прямую в этом месте было нельзя – обрыв скал был высотой метров десять.
Мальчик, спустя некоторое время благодаря манипуляциям врача закашлялся и начал дышать, его укутали полотенцами и кто-то уже даже поил чаем. Мальчонка перепугано хлопал глазами и спрашивал где бабушка. Гену тоже кто-то одобрительно хлопал по плечам, предлагал чай, накрывал полотенцами. После холодной воды на ветру было очень даже не жарко, однако всего этого Гена почти не замечал. У него перед глазами стояло лицо русалочки тащившей ребенка. Значит, она не уплыла! Вскоре ребенка и бабушку сострадательные туристы забрали в больницу, предлагали и Гене, но он отказался, сказал - что в норме. Однако врач, который откачал ребенка, с этим не согласился, констатировал переохлаждение, что-то там еще и несколько приличных ссадин, полученных видимо о камни. Сам Гена их заметил, только когда ему показали окровавленную сбоку рубаху – пришлось тащиться в больницу. Уже уходя, он бросил тоскливый взгляд на море, и за одним из камней увидел голову прячущейся русалки. Она смотрела на него умоляющими глазами, приложив палец к губам. Он незаметно кивнул. Конечно, он никому не скажет. Только бы она здесь еще раз оказалась, только бы не уплыла…
§§§
Ольга задумчиво складывала купальник, разминала немного надавленную ракушками спину, укладываясь спать в небольшой, найденной ею лично подводной полупещерке на дне моря. Два наклонно стоящих больших камня образовывали своеобразный навес на небольшом гранитном выступе над песчаной поляной местами покрытой водорослями. Водоросли были и под камнями. Они служили отличным мягким ложем и одеялом, а наготой некого уже было смущать. После происшествия с Тамазом, Ольгаа боялась прибрежных пещер, как бы соблазнительно они не выглядели. Но далеко от побережья мало удобных скал в «живой» части моря, а заживо консервироваться, даже не смотря на обще-убийственное состояние души, Ольга не планировала. И она, найдя нечто терпимое, как показала практика спать просто на песке все же хуже чем в пещере, регулярно приплывала к побережью. Осматривала издалека осторожно скалы, пещеры. Но сегодняшнее происшествие ее, почти успокоившуюся и радующуюся уменьшению людей у моря, опять выбило из колеи.