Страница 70 из 76
Конечно, Ваня казался хозяину усадьбы странноватым: забывал, о чем говорил только что, по нескольку раз спрашивал об одном и том же; уходя из дому, тут же возвращался, — вместе со своей рыжей подругой, — отсылая по делу мальчика–олигофрена, как будто от него мог быть какой‑то толк… Но то, что ребята вернули им дочь, — да не просто вернули домой, а потихоньку возвращали к жизни, — стоило того, чтобы держать их в доме и помогать им. (Про будущего внука коммерсант старался не думать.) Не говоря уж о том, что, приобретя у них загадочный кинжал, Николай Соколов совершил очень и очень недурную сделку… Впрочем, он честно расплатился с ребятами: ведь, связываясь с чеченцами, он страшно рисковал, причем не только деньгами, — теперь это были деньги мальчика, — но и головой. Николай договорился с армейскими товарищами, которые обещались отвезти его на встречу с Бароевым, он должен был отдать чеченцу выкуп, — и если всё пойдет без обмана, — чеченцы должны были в указанное место привезти капитана.
И вот наступил долгожданный день: Николай Соколов накануне отправился на встречу с Бароевым, и сегодня должен был возвратиться. Ваня со Стешей страшно переживали, они никак не могли попасть в коттедж — потому что те весь день не выходили из дому. Вдруг есть какие‑то известия, ведь Соколов мог позвонить… Удалось ли ему выкупить капитана, всё ли идет как надо, — а вдруг чеченцы деньги‑то взяли, а дяде Коле вместе с капитаном головы–те отрезали… Всяко ведь может быть…
Деньги у ребят подошли к концу, и весь вчерашний день они, с помощью куколки Лели, как могли, зарабатывали. Отправились на другой конец города, подальше от этих мест, где о кукле–вещунье могли быть наслышаны, и заработали достаточно для своих планов.
И вот Ваня увидел, как из красных ворот выходит Анюта, небось за продуктами… Первыми ее словами были:
— А вы чего ж это капитана своего бросили?!
Запыхавшиеся ребята так и замерли! Стеша даже рот раскрыла и за сердце схватилась, и вырвалось у нее: — А разве он уже… — хорошо вовремя спохватилась и быстро нашлась:
— А ты чего его бросила?..
— Как «чего»? Я ж по делу…
— И мы по делу! — воскликнул Ваня.
— Мы тебе поможем! — сказала десантница.
— А чего мне помогать, я и сама справлюсь… — пожала плечами Анюта. — Да уж ладно, коль так, хоть не скучно будет…
Некоторое время шли молча, ведь даже ничего не спросишь — Анюта‑то думает, им всё известно… Хорошо, на их счастье, женщина любила поговорить… Дескать, вот ведь — страшной такой, на капитана‑то и не похож вовсе, оно, конечно, в плену‑то не сахар… И мы бы, небось, сами на себя перестали походить, когда б в яме на цепи год просидели; хозяин говорит, это уж постригли его, побрили, а то, дескать, бородища была — во! Хорошо хоть бороде‑то было на чем расти… да добрые люди помогли с выкупом, а то бы… поминай как звали! Дескать, она, конечно, недолго видела его и не говорила с ним совсем — провели капитана к вам в башню, а он‑то вам чего‑нибудь рассказывал али нет?
— Нет, — покачала Стеша головой.
— Оно и видно, не до разговоров ему сейчас… Нет бы отлежаться у нас, в себя прийти…
Тут только ребята заметили, что идут не в сторону рынка и магазинов, а на остановку… Но спрашивать — куда направляются, не решились, вдруг ее при тех посылали по делу (по какому такому делу?)? Тут Анюта, отдалившись от темы «капитана», принялась ворчать, дескать, нанималась в горничные, а сделали девочкой на побегушках: Анюта пойди туда, Анюта сбегай сюда, вот как безответный характер–от иметь, заездят!
Только когда сели в автобус, идущий на «вокзал», ребята догадались, по какому делу послали Анюту… Степанида Дымова, притворившись недотепой, спросила:
— А на какой день билеты‑то будем брать?
— Как «на какой» — на завтрашний, я ж и говорю, чего так рано надо было уезжать, хоть бы оклемался маленько, и хозяин то же говорит — дак нет: капитан ваш уперся, поедем, мол… И вы туда же! Ну, езжайте…
Ваня со Стешей переглянулись. В кассы были очереди, но Анюту они не касались, она подошла к нужному окошечку, а там ее уж дожидались билетики — видать, у коммерсанта везде имелись нужные люди. Только женщина собралась спрятать билеты, как Стеша, — со страхом глядевшая на исчезающие в портмоне зеленоватые купоны, — попросила поближе взглянуть, ведь всё равно, дескать, это наши билеты‑то…
Так вот ребятам и стал известен № поезда и вагона, а также места будущих пассажиров.
Ребята распрощались с Анютой, дескать, нам надо еще кое–куда заскочить — но потом, де, мы тут же обратно в коттедж… Ваня сказал:
— Спорим, мы еще раньше тебя дома будем?
— Да уж, конечно, у вас ноги‑то молодые, — проворчала Анюта, которой едва минуло тридцать. А Стеша решила следы за собой подчистить: дескать, нас ведь подругому делу‑то послали, так ты уж не говори никому, что мы с тобой на вокзал поперлись…
— А чего поперлись? — удивилась Анюта, потом плечами пожала: — Вот уж секрет какой, никто и спрашивать не станет… Ладно — спросят, дак не скажу… Чего мне… Всё у них тайны какие‑то…
Отделавшись от Анюты, ребята бросились к кассам — для них‑то никто ведь билеты не приготовил, пришлось выстаивать очередь. Ой, как хорошо, что они заранее о деньгах позаботились — а то бы что сейчас делали!
Пока Ваня в очереди маялся, Степанида Дымова купила в ближайшем ларьке парфюмерию, намалевалась, как фурия, чтоб за взрослую сойти, — и раздобыла‑таки билеты… В кассе сказали, что ей крупно повезло: кто‑то сдал, вот ей билетики и достались, еще и купейные… Целых четыре штуки!
Глава 12. Стоянка поезда 15 минут!
На следующий день ребята, ко всему (ну, или почти ко всему) готовые, при полном камуфляже: в кепках, черных очках — стояли возле своего вагона и поглядывали на соседний. Им и вправду крупно повезло — вагон тех был 8–й, их следующий, 9–й. Нумерация вагонов с головы поезда…
Стеша опять была размалевана сверх всякой меры, за спиной у ней красовался новенький красный рюкзак, очень похожий на прежний, и возвышалась десантница на таких каблучищах, что время от времени ее покачивало, будто стояла она не на платформе, а на палубе, и для устойчивости девочке то и дело приходилось опираться на Ванино плечо.
И вот наконец те проявились в пассажирской толпе… Их провожали все Соколовы, и даже Анюта с Любой притащились на вокзал. Ваня среди толчеи провожающих-отъезжающих вначале и не разглядел капитана: он оказался невысоким, белобрысым, похож на парнишку, а не на взрослого мужика, наверно, исхудал в плену, и еще Егор Туртыгин прихрамывал… Ну, а так ничего — улыбается… Вещей у капитана не было — очень хорошо…
— Хромает, — пробормотала Стеша, и на удивленный Ванин взгляд торопливо ответила, что, дескать, про хромоту в приметах капитана Туртыгина, которые были в деле, не указано, небось, это… последствия плена. Мальчик кивнул.
Ребята никак не могли понять, каким образом те собираются везти в поезде Березая, ненавидящего всё железное, теперь увидели как… Лешачонок был похож на голкипера: в трениках, в футболке с длинными рукавами, в бутсах и перчатках… Ну да, теперь лешак мог разве только носом зацепить гвозденье…
А в котомке у Нави не было Кровохлебки — Ваня уж и так, и этак заглядывал… Потом понял, что растение кому‑то подарили, скорей всего, гостеприимной хозяйке…
Соколовы распрощались с теми, все перецеловались меж собой. Лина о чем‑то долго говорила с Адинапетс («Как будто это она рассказывала девушке истории, а не я», — шепнула ревниво Стеша); капитан пожимал руку Николаю Соколову; Ирина Михайловна потрепала по волосам Нави, потом поддернула Березаю перчатки — значит, была в курсе злой аллергии — и вот отъезжающие полезли в вагон. Поезд тронулся — и Ваня со Стешей уже на ходу вскочили на подножку.
Ребята отправились в свое купе; на платформе черноусый проводник лишь мельком глянул в билеты — всё таращился на Стешу: так уж она поразила его своим изысканным видом. Они заняли целое купе, против всяких правил купив четыре билета на двоих, но до проверки билетов было еще время…