Единственная и неповторимая

Что означало:

Сообщение получено

Доктор прячется под маской обыкновенного человека

Вступайте в контакт

Я поняла что пытался сказать Кодкод. Непросто прятаться под маской «простого человека», прикидываться рядовым гражданином без особых примет. Есть в этом что-то наивное и скромное. Иногда люди сознательно не афишируют свою индивидуальность.

Я должна была убедиться, что это — он, похитить его и переправить в безопасное место. С утра я позвонила в клинику и пожаловалась на общую слабость, и тошноту. Секретарша назначила время визита на вторую половину дня.

26

Сабрина: Я провела все утро, готовясь к встрече с «Ангелом Смерти». Я изучала его дело, стараясь не пропустить ни одной детали. Я перечитывала отчет Зоей Рахмилевич. Оттуда я почерпнула информацию о том, что доктор любил властных женщин. Ему нравилось подчиняться. Зося писала, что до самого последнего момента, когда Красная армия уже была у ворот лагеря, доктор ни разу не пропустил свидания. Каждый день на закате он являлся к ней. Она уже стояла посреди комнаты, совершенно голая и в трофейных русских армейских сапогах. Доктор становился на четвереньки и полз по деревянному полу. Голышом он извивался у нее в ногах, пока она хлестала его белую задницу сухой сосновой розгой, найденной в лесу неподалеку. Когда он был особенно в духе, то визжал так громко, что было слышно во всем лагере и в близлежащих деревнях. В докладе Зося отмечает, что, узнав его хорошенько, она поняла, что этот визг есть не что иное, как искренняя мольба о любви.

Во время тренировок в Агентстве Длинной Руки мы разучивали правила поведения с мужчинами, склонными к подчинению. Все они были основаны на агрессивном поведении женщины. Вы должны понимать, что «раб» жаждет властного повеления. Как только такой мужчина встречает властную, сильную женщину, он автоматически начинает ей подчиняться. Именно поэтому перед встречей я постаралась сделать все возможное, чтобы предстать перед ним сильной и властной дамой. Надела красные подвязки и подходящие черные чулки в сеточку, бюстгальтер, придающий еще больший объем груди, и втиснулась в самую узкую юбку с высоким разрезом, наряд дополняла прозрачная блузка из органзы. Незачем говорить, что трусиков на мне не было, — зато прошу отметить, что в дополнение ко всем правилам поведения, изученным на курсе, в качестве личного вклада я начисто выбрила волосы на лобке. В то время я была полностью уверена, что мужчинам это нравится, но, может быть, я была не права. Кто знает...

Я завершила туалет, надев кожаные сапоги на высоком каблуке, и вышла из циммера, мой путь лежал в клинику.

В полшестого я прибыла на место. Лечебница оказалась очень милой, чистой и просто убранной. Я думаю, что, как и многие другие высокопоставленные нацисты, доктор имел развитое чувство прекрасного. Менее чем через десять минут девушка из регистратуры пригласила меня в кабинет. С полной уверенностью в собственной неотразимости я вошла в кабинет и направилась прямиком к его рабочему столу. Он сидел, спокойно положив руки на стол, невозмутимо смотря на меня сквозь толстые очки. Ему было около пятидесяти, он выглядел уверенным в себе здоровым мужчиной. Должна сказать, что он вовсе не выглядел чудовищем.

Я не остановилась у кресла для пациента, но подошла к столу вплотную и одним резким взмахом руки смела все, что лежало на его рабочем столе. Все, над чем он трудился, разлетелось по полу: бумаги, рецепты, канцелярские принадлежности и медицинские приборы. Доктор отреагировал как настоящий трус, спрятав голову за эфемерной преградой из собственных рук. Чуть позже он понял, что ему ничто не грозит, и по его лицу разлилась глупая довольная ухмылка. Типичное поведение «раба». Этот человек получал удовольствие, когда его оскорбляли и унижали. Я оставалась спокойной и холодной, насколько могла. Отступив на пару шагов назад, я отодвинула кресло для пациентов подальше от стола. Сев в кресло, я широко развела колени и задрала ноги, опираясь высокими каблуками о край стола. Задрав узкую юбку еще выше, я убедилась, что у него отличный визуальный контакт. Мне хотелось, чтобы он понял, что я собираюсь обращаться с ним именно так, как он любит. Он повел пальцем направо, потом налево, потом опять направо, и мне показалось, что таким образом он просит меня получше открыть свое потаенное сокровище. Раздвинув ноги пошире, я предоставила пальчикам позаботиться об остальном. Все это время я выглядела абсолютно безучастной, равнодушной к происходящему. Он весь подался вперед и произнес с сочным баварским акцентом, с головой выдававшим его происхождение: «Was f?r eine kleine h?bsche Muschi!»— «Какая прелестная маленькая киска!». Я немедленно отреагировала, используя пароль, который отыскался в воспоминаниях Зоей Рахмилевич:

Хефти-Бефти

Били-Били-Бефти

Хенгеле-Менгеле

Люфт-люфт-люфт

Других слов не понадобилось. Доктор Ингельберг вспомнил свою историческую роль. Глаза его закатились, явив миру два белых шара, — тошнотворное зрелище по любым меркам. Тело обмякло и осело позади письменного стола. Секунд сорок он прятался позади, тумбы. Послышался звук открываемой молнии. Я решила, что он раздевается.

В этот напряженный момент, я пристально вслушивалась в каждый звук, пытаясь понять, что происходит. Я слышала звук выдвигаемых ящиков и думала, что он ищет пистолет или нож. Он сопел и пыхтел, но я так и не смогла понять, что же происходит. Это был по-настоящему драматический момент. В такие моменты проверяется преданность агента и его готовность успешно завершить порученную миссию. На самом деле, это момент, когда девушка-агент наиболее уязвима. Если бы доктор что-то заподозрил, он с легкостью мог бы меня прикончить. Сидя на стуле с высоко задранными ногами, я не очень-то смогла бы себя защитить.

С другой стороны, демонстрируя полную открытость, во всех смыслах слова, я вероятнее всего могла завоевать его доверие.

Вскоре выяснилось, что я была права. Он медленно полз слева вдоль стола. Из одежды на нем остались только очки с толстенными стеклами. Он двигался медленно, выгибаясь и почесывая спину о ножку стола на манер жирного старого кота. На внутренней стороне предплечья я разглядела знаменитую татуировку СС. «Позитивная идентификация», — с восторгом подумала я. Постепенно приближаясь ко мне, он интенсивно вертел задом, как будто там торчал энергичный schw?nz.[50] По правде говоря, у него был schw?nz, но он болтался между ногами как ленивый маятник. В точности как в докладе Зоей Рахмилевич, он подполз ко мне и остановился, улегшись между моих ног.

Вдруг, в момент, когда он уже приблизился вплотную, я почувствовала внизу острую боль. Что-то острое уперлось в мое правое бедро. Рефлексы проснулись моментально. Я была готова убить его знаменитым приемом Дзюдо-Уизо номер двадцать пять. Сообразив, что в мои обязанности входит гарантировать доктору вечную жизнь, я сдержалась и опустила взгляд, чтобы оценить ущерб и определить источник боли. С облегчением я обнаружила, что это всего-навсего оправа очков царапает мне кожу. Честно сказать, есть предел моей преданности Агентству, я могу многим пожертвовать, но царапины на внутренней стороне бедра — это уж слишком. Я сорвала с него очки и швырнула об стенку. Установленный факт: мужчина в роли «раба» испытывает прилив радости, видя, как разбивают его очки.

Берд: Да-да, был такой еврейский кинематографист в Нью-Йорке, который прославился тем, что регулярно позволял другим людям бить его очки.

Сабрина: Игельберг был в экстазе. Он принялся меня облизывать с нарастающим рвением. Это было отвратительно. Он делал все механически, без души. Но, несмотря на это, я делала то, что он от меня ожидал. Я била его по лицу, тянула зауши и выкручивала их, будто стараясь оторвать. Раздалось тихое, звериное рычание. Помня рассказы Зоей, я знала, что вскоре оно перерастет в громогласный рык. Надо было торопиться. Точно знаю, что на этой стадии он ожидал пролития золотого дождя на его отвратительную нацистскую рожу. Но как только дьявол подошел к последнему порогу наслаждения, я начала цитировать доклад Зоей Рахмилевич. Плоским, спокойным голосом я произнесла несколько раз:

50

«Хвост»» (нем.). В разговорном обиходе — пенис.Прим. автора.