Страница 35 из 175

Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

Сомов Орест Михайлович, Туманский Федор Антонович, Илличевский Алексей Данилович, Коншин Николай Михайлович, Козлов Василий, Филимонов Владимир Сергеевич, Плетнев Петр Александрович, Федоров Борис, Олин Валериан Николаевич, Панаев Владимир Иванович, Шишков Александр Ардалионович, Норов Авраам Сергеевич (?), Тепляков Виктор Григорьевич (?), Зайцевский Ефим Петрович (?), Деларю Михаил Данилович (?), Шкляревский Павел Петрович (?), Туманский Василий Иванович (?), Розен Егор Фёдорович (?), Родзянко Аркадий Гаврилович (?), Крюков Александр В., Крылов Александр Абрамович (?), Теплова Надежда Сергеевна (?), Дашков Дмитрий Васильевич, Щастный Василий Николаевич (?), Нечаев Степан Дмитриевич, Григорьев Василий Никифорович (?), Загорский Михаил Павлович (?), Ротчев Александр Гаврилович (?), Ободовский Платон Григорьевич (?)

11 Признаньем заключу главу: Науки — мне не впрок, любовь — мое мученье. Вполне я щастлив быть не мог: В ученьи мне мешали страсти, В любви мешали скучный долг И часто мнимые напасти… Ее история жалка. 12 Кто знал ловить земную радость, На жизнь смотрел не свысока, Тех весела, безбурна младость, Любовь шутливая легка; Она для них игра, забава. Мне не дал бог такого нрава: Любви веселой я не знал. 13 С моею странною душою, Как Вертер-Донкишот, боролся я с мечтою, Руссо-фанатика читал; В московском свете представлял Сентиментальную любви карикатуру; Петрарка новый я, пел новую Лауру, И Яуза была Воклюзою моей… 14 Я, в цвете юношеских дней Дурак классический от скучного ученья, Стал романтический дурак От прихоти воображенья. В природе светлой я один лишь видел мрак… Жалел прошедшее, томился ожиданьем; Мой быт существенный я отравлял мечтаньем; Бездомный на небе и на земле в гостях, Довольно пред луной стоял я на часах, На гробовом шатался поле, Живал отшельником в лесах! 15 Я, мученик по доброй воле, Назло грамматики, кой-как, Без настоящего, скитался в мире — так… А мог бы знатен быть, богат, в блестящей доле… Дурацкий кстати мне колпак.

Глава 3,4

Je ne suis sorti du péril, Que par un chemin périlleux[121]. 1 О время! Время! Враг! Губитель! И благодетель и целитель! Твой яд врачующий помог душе больной… Одно лишь время в том успело, В чем не успел рассудок мой: Томился я — оно летело, Что изменялось, что старело… 2 Не весело всё жить мечтами, наобум; Да жить и памятью не споро: Я не забыл, не разлюбил, но скоро В свои права вступился ум… 1–10 [122]11 Зачем оставил я Кремля седого стены? В Москве бы чудно поживал: Играл бы в клобе я, а в опере зевал; Фортуны б ветреной не испытал измены… Случилося не так. Я тени всё ловил, смешной искатель славы… Мне правду шепчет враг лукавый: Дурацкий кстати вам колпак.

Глава 5

1 Увидеть свод небес иной, Иной клима́т, иные воды Бывало мне, в младые годы, Моей любимою мечтой. Сбылося юноши желанье: Осуществилося мечтанье. С каким восторгом видел я Давно желанные края! 2 Люблю народ трудолюбивый! Я весело, щастливо жил В моей Германии щастливой! В ней быт простой меня пленил, Искусство жить обворожило. Там время мудрое людей К высокой думе приучило. Там жизнь итог не вялых дней — Глубоких чувств и размышленья; Светлы часы уединенья; Порядок домы сторожит; Там труд есть тайна наслажденья, Мечта забавы золотит. Веселье там неприхотливо; Нет трутней, праздностью больных; Тревоги, скучно-суетливой, Стихии баричей смешных; Там нет холодного бесстрастья… Германия приют любви, Приют семейственного щастья. 3 Творец! Ее благослови! Избавь от ратного постоя. Он хуже пушек, хуже боя… И без него, ручаюсь я, Кой-кто, немецкие мужья, Покойней, верно, были б вдвое; Без бурь погасли бы их дни; Того не знали бы они, Что знать мужьям всего тошнее… Постой — губитель Гименея. 4 Проказы этого злодея Я сам частехонько видал… Матильда, нежная подруга, Любя существенно супруга, Скрывает в сердце Идеал Еще мечтательного друга. Он сходит к ней В невнятных снах, Его, в пророческих мечтах, Она невидимо видала; Его всегда, не знавши, знала; О нем, в давно минувших днях, В твореньях Шиллера читала, Он гость небесный, не земной… И ей, таинственной судьбой, С ним предназначено свиданье… Билет приносят на постой. Невольно в сердце трепетанье, Невольно вырвалося: «Ах!» Какой-то потаенный страх, Какой-то темный свет надежды, В ланитах жар, потупли вежды, Стыдливость робкая в речах… Вдруг входит, В доломане алом, Гусар вертляный и в усах… Мечта сбылась! Вот бал за балом. Гуляют немцы на пирах. А там победа, вечер званый, Литавры, трубы, барабаны, Гросфатер важный, быстрый вальс… Знакомство, новость, разговоры, Невольный вздох и встреча глаз… Докучной совести укоры Стихают в немке молодой; И о жене своей тамбовской, Вертясь с красавицей заморской, Забыл гусар наш удалой. Мужское сердце — сердце злое, Жену забыть ему легко; И в немке кровь не молоко; Он ей словцо, она другое, Земля взяла свое земное… У немки розы на щеках, Гусар ей веет опахалом… Жена — с усастым Идеалом, А муж существенный… в рогах… вернуться

121

Я избежал опасности только опасным путем (франц.). — Ред.

вернуться

122

Сии строфы пропущены самим сочинителем.