Страница 108 из 175

Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

Сомов Орест Михайлович, Туманский Федор Антонович, Илличевский Алексей Данилович, Коншин Николай Михайлович, Козлов Василий, Филимонов Владимир Сергеевич, Плетнев Петр Александрович, Федоров Борис, Олин Валериан Николаевич, Панаев Владимир Иванович, Шишков Александр Ардалионович, Норов Авраам Сергеевич (?), Тепляков Виктор Григорьевич (?), Зайцевский Ефим Петрович (?), Деларю Михаил Данилович (?), Шкляревский Павел Петрович (?), Туманский Василий Иванович (?), Розен Егор Фёдорович (?), Родзянко Аркадий Гаврилович (?), Крюков Александр В., Крылов Александр Абрамович (?), Теплова Надежда Сергеевна (?), Дашков Дмитрий Васильевич, Щастный Василий Николаевич (?), Нечаев Степан Дмитриевич, Григорьев Василий Никифорович (?), Загорский Михаил Павлович (?), Ротчев Александр Гаврилович (?), Ободовский Платон Григорьевич (?)

306. ФИАЛКА

Где гибкий орешник сплетается с ивой, Фиалка под сенью ветвей Цветет, помрачая красою стыдливой Цветы и садов и полей. Как нежно листочков лазурных блистанье Под каплей жемчужной росы; Но видел я очи: нежней их сиянье Сквозь чистую перлу слезы! Едва загорелось дневное светило — И высохла в листьях роса, — Не долей блестела в очах моей милой Разлуки печальной слеза. 1824

307. ПЕВЕЦ

Из Гете

«Что слышу, на мосту звучит? Чьи клики пред вратами? Да своды замка огласит Та песня перед нами!» — Так царь воскликнул — паж летит; Примчался паж — царь говорит: «Впустить в чертоги старца?» «Приветствую тебя, собор Героев и прелестных! Что зрю? Се звезд несчетный хор! Се вождь светил небесных! Се красоты и славы храм!.. Смежитесь, очи; здесь не вам, Дивяся, восхищаться». Певец склонил на арфу взгляд; Коснулся струн — бряцают. Отвагой рыцари кипят, Ланиты дев пылают. Умолк. Царь услажден игрой — И цепью повелел златой Украсить выю старца. «Не мне дари ты цепь сию! Цепь — рыцарям могучим: Их копья не страшат в бою, Треща, как лес дремучий! Цепь канцлеру златую дай: Под бременем забот — пускай Еще златое носит. Подобно птице я пою, Что на ветвях витает; И песнь моя — за песнь мою Богато награждает. Просить дерзну ли об одном? Вели кипящую вином Поднесть златую чашу». Он взял — и осушилось дно. «О, сладостный напиток! О, благо дому, где вино — Даров небес избыток! В день счастья вспомните певца И столь же пламенно Творца, Как вас певец, прославьте». 1825

308. ПЛЯСКА

Зри, как быстро четы волною игривой кружатся, Чуть досязая земли резво-крылатой стопой! Тени ли зрю я воздушные, свергшие тела оковы? Эльфы ль в сияньи луны светлою цепью плывут? Как, зефиром колеблемый, дым струится летучий, Словно в сребристых зыбях легкий колышется челн, Скачет, топочет стопа под сладостный лад переливов; Рокот, бряцание струн живость вливают в тела. Вот, как будто стремясь расторгнуть цепь хоровода, Там в стеснившийся ряд мчится отважно чета. Быстро пред ней расступается ход, исчезая за нею; Словно волшебным жезлом вдруг заграждается путь. Мигом от взоров она потерялась; в смятении диком Гибнет пленительный строй, двигаясь, рушится мир. Нет, там ликуя несется она; развивается узел; Лишь в измененной красе вновь учреждается чин. Рушася вечно, зиждется вечно, вращаясь, творенье; Тайный закон естества правит игрой перемен. Но отчего же, вещай, непрестанно зыблются лики И в движеньи существ царствует вечный покой? Всяк — владыка, свободен, лишь сердца внушенью подвластен И скоротечно спешит общей, известной стезей? Хочешь ли знать? То устав Гармонии — мощной богини: Дружною пляской она буйный смиряет скачок; Как Немезида, златой сладкозвучья уздой укрощает Дикую радость души, пылкий, кипящий восторг. Или вотще для тебя рокочет музыка вселенной? Иль не чарует тебя стройного пенья поток? Ни восхитительный лад, согласие чудное тварей, Ни круговой хоровод, плавно в пространствах небес Светлые солнцы вратящий на поприщах, смело извитых? Меры, хранимой в игре, в действиях ты не блюдешь. 1826

309. К ДРУГУ

(Во время грозы)

Пусть с ужасом бледным порок боязливый В ущелия темных вертепов летит И мщенья трепещет судьбы справедливой, Что в пламенных тучах по небу парит. С высот осененная мощной рукою. То бурю кротящей, то вержущей гром. Стоит, как в сиянии дня, под грозою, Осклабяся, Доблесть с подъятым челом. В перунах, секущих померкшие своды, В борющихся вихрях, в стенаньи дубров Ей слышатся те же глаголы природы, Как в шорохе зыблющих злак ветерков. Изрыто пременами поприще света; Несчетно виется на оном путей; Но вечна одна провидения мета: Виются стези — и сливаются в ней. Всеобщее благо равно пламенеет В светилах, над синим эфиром горит, Как в розе нагбенной росою алеет Иль в нежных малиновки трелях звучит. Вовек да не тмит, о мой друг незабвенный, Души твоей светлой мечтательный страх: Эгидой ума от тебя отраженный, Пускай он гнездится в растленных сердцах. Да нежно хранит тебя горняя сила И дни твои в радужном блеске текут; Да ангелы окрест лазурные крила, Как сень, над главою твоей распрострут. Когда по безбрежным пучинам творенья Последний прокатится рокот громов, Расстроит согласные звезд песнопенья И мертвых воздвигнет под склепом гробов,— Спокойно да узришь с отрадой священной Конечную бурю, сквозь вихри огня, Сквозь пепел и дым, по обломкам вселенной, Ведущую в свет невечернего дня! 1827