Под крыльцом

Какие там были слова?

Песня всплыла в его памяти. Он прекрасно помнил её.

Наконец-то он дома, под крыльцом. Как он скучал по дому все эти дни! И вот, вернувшись сюда, он оказался здесь совсем один. И только колыбельная звучит в его памяти. Нежная мелодия словно ласково гладила его по шёрстке.

И тут он вдруг понял. Эта строчка… Всё это время она не давала ему покоя. Всё время. Он поверил обещанию Рейнджера. Ведь тот обещал — «буду рядом я всегда». «Рядом» — это значит здесь, под крыльцом. Но его здесь нет. Где же он? Где старый пёс? И где Сабина? Как бы то ни было, вряд ли они ушли далеко, ведь совсем недавно отсюда слышался вой Рейнджера.

Пак выглянул из-под крыльца и осмотрел двор. Вот миска Рейнджера. Он вылез наружу и подбежал к миске. Корма в ней не было, зато в ней была кровь. И рядом тоже была лужа крови. Даже дождь не смог смыть её. Пак приподнял лапу — она вся была в крови. Пак осмотрелся. Кровь была повсюду. Много крови — на миске, на земле, лужицы крови вперемешку с дождевыми лужами. Пак потряс лапой. Кровь брызнула с неё в разные стороны.

Вот и ответ. Значит, случилось что-то страшное. Он всхлипнул. Это его вина. Он нарушил правило. Он навлёк беду на всю свою семью.

Он почувствовал, что к горлу подступил ком.

Ком отчаяния.

Ком отвращения.

Ком страха.

Ком гнева.

Пак тяжело дышал, ужасный ком душил его. Он уткнул нос в землю и вдохнул запах. Без сомнения, это была кровь Рейнджера. Но был здесь и другой запах. Была ещё чья-то кровь. Пак поднял голову. Через двор тянулся кровавый след. Он был отчётливо виден. Это была та же кровь, в которой он испачкался, когда вылез из-под крыльца. Он снова встряхнул лапу. Он должен найти того, кто это сделал. Найти того, кто пролил кровь. И он пошёл на восток. Пошёл по запаху крови — крови Рейнджера и крови неизвестного. След вёл его к илистой протоке, к зыбучим пескам и болотам, которые тянулись между Большой и Малой песчаными поймами.

Барракуда рванул цепь. Пёс закашлялся, споткнулся и едва не упал. Человеку было всё равно. Он тянул и тянул цепь, и если бы пёс не смог идти, он поволок бы его за собой по земле. Взглянув на несчастное животное, Барракуда ухмыльнулся. Хватит кормить этого дармоеда. Теперь он сам пойдёт на корм. Царю-аллигатору такое блюдо придётся по вкусу.

Однако Барракуде всё чаще приходилось останавливаться, чтобы дать отдых больной ноге. Проклятый пёс укусил его гораздо сильнее, чем ему показалось вначале. Он взглянул на грязное полотенце. Оно насквозь пропиталось кровью. Лишь бы добраться до места, где разделяются Большая и Малая песчаные поймы. Там можно будет остановиться и потуже завязать ногу. Идти оставалось не так уж далеко — не больше километра.

Лицо Барракуды перекосилось от злобы. Глупый пёс. Барракуду и раньше кусали звери. Он закатал рукав и взглянул на свою руку. Вот рубцы, оставленные челюстями аллигаторов, которых он забивал, вытащив на берег. Эти следы острых зубов белки, а эти — водяной крысы. Однажды на него напала его тёзка барракуда — словно бритвой полоснула по пальцам. А как-то раз его укусила змея медноголовка. Он тогда целую неделю был между жизнью и смертью. Не мог даже подняться со своего драного матраса. Просто удивительно, что ему удалось выжить.

Но этот укус в ногу был не таким, как все прочие. Его укусил пёс. Его собственный пёс. И этот укус болел как-то по-другому. Если бы Барракуда был умнее, если бы он был внимательнее и лучше понимал животных, он бы понял, в чём разница. Все остальные звери кусали его из страха, кусали, защищаясь, спасая свою жизнь. Рейнджер же укусил его, потому что он был в гневе, в ярости, потому что защищал ту, которую любил больше всех на свете. В этом и было дело. Но Барракуда не отличался большим умом и не был склонен к размышлениям. Поэтому он, прихрамывая, шёл вперёд, резко дёргая цепь и злобно бормоча себе под нос:

— Глупый пёс!

Рейнджер из последних сил плёлся за ним. Каждый шаг давался ему с трудом. Все его силы уходили на то, чтобы переставлять лапы. Одна лапа. Теперь другая. Шаг. Ещё шаг. Ещё. Он задыхался. От каждого вдоха саднило в груди. Он шёл, уткнув нос в землю. Он чувствовал только один запах — крови, которая сочилась из раны на ноге Барракуды.

Но и его собственная кровь тоже капала на землю, оставляя след. След, по которому шёл котёнок Пак.

Сабина, маленькая кошечка Сабина тоже шла вслед за старым псом. Она старалась не отставать и при этом держаться на безопасном расстоянии, чтобы страшный человек не увидел её. А тот останавливался через каждые два-три шага и оглядывался через плечо на Рейнджера или нагибался, чтобы осмотреть рану на ноге. Сабина знала: если только он заметит её, то снова схватит за загривок грубыми руками. Поэтому она шла по кровавому следу, то замедляя, то ускоряя шаг, но ни на мгновение не теряя из виду пса и человека. Сабина-пантера, Сабина-пума, Сабина-львица.

Сабина. Маленькая кошечка Сабина.

Спрятавшись в кроне старого кипариса, Праматерь обвилась своим массивным телом вокруг толстой ветки и замерла в ожидании. Она ждала целую тысячу лет. Ей ничего не стоило подождать ещё самую малость. Рано или поздно Царь-аллигатор всплывёт на поверхность протоки и ответит ей на вопрос: «Где дочка?»

— Сссс-коро! — прошипела она. — Я заберу её ссс себе!

Когда Барракуда наконец дошёл до того места, где разделяются две сестры — Большая и Малая песчаные поймы, укушенная нога стала пульсировать от боли. Он сунул руку в карман джинсов, вытащил фляжку с ромом, отвинтил крышку и сделал большой глоток. Он привык к рому, который часто заменял ему завтрак, обед и ужин. Изрядная доза рома приглушит боль от собачьего укуса. Он утёр рот ладонью и с силой потянул цепь. Он не спал со вчерашнего дня, и его изрядно утомил долгий путь от покосившегося дома до места прощания двух сестёр — Большой и Малой песчаных пойм.

На берегу илистой протоки высился старый чёрный кипарис. Барракуда много раз сидел здесь, под этим самым деревом, привязав пирогу к какой-нибудь коряге, торчавшей из мутной воды. Кипарис рос на болотистом берегу метрах в пяти от воды. Подходящее местечко для засады. Здесь он и будет поджидать Царя-аллигатора. Ему надоело мокнуть и мёрзнуть под дождём. Под деревом можно укрыться от непогоды. Барракуда подтащил пса к самой кромке воды.

— Сидеть! Слышишь, ты, глупый пёс? — скомандовал он, и вконец обессиленный Рейнджер тяжело опустился на размокшую землю.

Барракуда же пошёл к дереву, держа в руке конец цепи.

Такой человек, как Барракуда, разумеется, не мог отправиться на болота без ружья. Ружьё было его главным богатством и единственным, что ещё связывало его с цивилизацией. Он потянул за ремень и снял ружьё с плеча, потом сел, прислонившись спиной к толстому стволу, и положил ружьё рядом. Без солнца трудно было определить время, но Барракуда знал, что ему придётся долго ждать, пока гигантский аллигатор всплывёт на поверхность. Аллигаторы обычно охотятся по ночам.

Что же, он готов к долгому ожиданию. Он обмотал цепь вокруг дерева и взглянул на Рейнджера, который лежал возле воды. «Отличная приманка, — подумал он. — И отличный план».