Страница 54 из 56
У кровати сидела Мэгги и листала книгу Кэрол Хиггинс Кларк в мягкой обложке. Я подмигнула ей и постаралась сосредоточить взгляд на ее лице.
– Морфий, да?
– Я определенно надеюсь на это. На этикетке так было написано.
– Извини, но сейчас у меня только одна мысль: «Ура морфию!». – Я захихикала.
– Калеб без него не дал бы вправить тебе плечо.
Я кивнула и тут же зашипела от боли, когда коснулась пальцами синяков на шее.
– Спасибо тебе.
– Маму мою благодари. Она единственная знала, как это делать и как ставить капельницу.
Я улыбнулась. Грейси Грэхем большую часть жизни латала повреждения своих детей-сорванцов, так что само собой разумелось, что, если в клинике оказывался кто-то после несчастного случая, она мне помогала. Если бы она могла оставить долину на время, необходимое для обучения в колледже, из нее вышла бы превосходная медсестра. И подтверждением ее компетенции являлся тот факт, что она вправила мне плечо, спасла от обезвоживания, правильно использовала оборудование для мониторинга и не убила, превысив дозу морфия.
– Ты провалялась в отключке больше суток. Так странно, что кому-то требуется так много времени на восстановление. Не знаю, как вы, люди, это выдерживаете. Я сказала Нику, что не разрешаю ему серьезно болеть, никогда!
Мэгги поднесла стакан воды к моим губам, и я выпила его весь. По пересохшему горлу потекла жидкость – какое блаженство! Заметив, как я оглядываю комнату, Мэгги пояснила:
– Калеб так рвется сюда, что чуть всю дверь не расцарапал, но он превращается каждый раз, стоит твоему пульсу подскочить, а тебе дернуться. Он сломал три стула, стойку капельницы, а уж сколько футболок порвал – промолчим. Пришлось послать его побегать, но пять минут спустя он снова был у палаты и пытался пробиться внутрь. Так что мы обманули его, отправив домой за запасными носками, и заперли его там.
Я засмеялась и тут же поморщилась от приглушенной боли в сломанных ребрах.
– Ох...
– Да, он приклеился лицом к стеклу, знаешь, эти странные картинки человечков из липкой пленки, которые люди лепят на окна своих машин.
Я снова засмеялась – и снова поморщилась от боли.
– Хватит меня смешить!
– Ну надо же мне как-то развлекаться, – сухо ответила Мэгги.
– Куда они его отвезли? – спросила я, а так как иногда уровень ее интуиции просто зашкаливал, она точно знала, о ком я.
– В тюрьму нашей деревни. На самом деле это клетка для молодых оборотней, у которых трудности с трансформацией и они не могут себя контролировать. Все дисциплинарные вопросы решаются внутри стаи, нам не требуется система правосудия. Но мы позиционируем эту клетушку как тюрьму, иначе у чужаков возникнет слишком много вопросов. Мы передадим твоего бывшего полиции штата, как только он чуть подлечится, но в любом случае прежде, чем ты выйдешь отсюда. Нам вовсе не хочется, чтобы копы интересовались, как же, черт побери, получилось, что он так избит.
– Стая хорошенько его отделала, да?
Мэгги покачала головой.
– Нет, боец, это ты его дубинкой хорошенько обработала. Скажу тебе, мама лечит его так же тщательно, как тебя, но ему не достается ни капли нежного любящего обращения. Полагаю, она несколько излишне наслаждается, отдирая его бинты и пластыри.
– Но Гленн знает о волках, – расстроилась я, – он же всем расскажет!
– И что же он расскажет? – фыркнула Мэгги. – Что, когда похищал и избивал свою бывшую жену, его окружила стая оборотней, и какая-то женщина вырубила его огнетушителем? Полиция отправит его в тюрьму, но для психов, что меня вполне устроит. Кроме того, Гленн не видел никого из нас во время обращения. И учитывая занимаемую мной должность, а точнее, ту часть, которая касается обеспечения правопорядка в этой деревне, могу тебя заверить: он столько всего наворотил! Нарушение запрета на приближение к тебе, когда на нем еще чернила не высохли, нападение, попытка похищения. Тебе придется дать показания, но, док, ему совершенно точно светит немалый тюремный срок.
Я ожидала укола вины при мысли, что мужчина, которого я любила настолько, чтобы выйти за него замуж, проведет годы в маленькой клетушке, но он причинял мне боль столькими способами! Он преступник, и в тюрьме ему самое место.
– А теперь, пока Калеб еще не вышиб дверь, я тебе скажу кое-что, чего ты, возможно, больше никогда от меня не услышишь.
Я удивленно изогнула бровь.
– Ты предпочитаешь это сделать, когда я под действием серьезных препаратов?
– Я прошу прощения, – произнесла Мэгги.
Тут уже и вторая бровь приподнялась.
– За что?
– Мы три дня наблюдали за твоим бывшим. Он кружил по периметру долины, пытаясь увидеть тебя. Судебный запрет весьма четко определяет дистанцию, на которой ему следует находиться, и он не переступал ее границ. Я хотела дождаться, пока он совершит какую-то глупость, чтобы мы могли позвонить в полицию штата и выдвинуть обвинения, которые прижмут его. За тобой наблюдали каждую секунду каждого дня, но на вечеринке, знаешь, когда все собрались в одном месте, мы подумали, ты в безопасности. Когда мы поняли, что он уже на территории долины... Я так за тебя испугалась, док. – Она прочистила горло, в больших карих глазах блестели слезы. – Ты только вернулась к нам, и я боялась... о черт, я снова реву. – Она тихо всхлипнула.
Я попыталась дотянуться до ее плеча, чтобы успокоить, но одна рука не двигалась, а во вторую воткнули капельницу. В дверях показались Ник и Калеб. Ник с трудом выдавил улыбку, помогая своей растревоженной гормонами паре подняться на ноги.
– Такое с ней примерно раз в день случается, – пояснил он.
– Ничего подобного, – фыркнула Мэгги.
За ее спиной Ник кивнул и произнес только губами:
– Да, случается.
Когда Мэгги вышла, привлеченная обещаниями стейка, Калеб опустился в кресло рядом с кроватью и прижался лицом к моей здоровой руке, задержался на некоторое время в этом положении, потом нагнулся и нежно поцеловал разбитые губы. Прижался лбом к моему лбу и вздохнул так, словно много дней задерживал дыхание.
– Пожалуйста, больше никогда так не делай, – прошептал Калеб.
Я ненадолго отвлеклась, представляя себе Гленна в оранжевой робе и радуясь этому, а потом поцеловала Калеба в переносицу.
– Могу почти гарантировать, что не стану.
– И никаких секретов.
– Знаешь ли, правило действительно для обеих сторон, – сухо обронила я.
– Никаких секретов, – повторил он.
– Никаких секретов, – пообещала я.
– Отлично, тогда я могу дать тебе его. – Он открыл маленькую черную бархатную коробочку и показал мне кольцо из платины с одним большим камнем. Ободок кольца украшал какой-то орнамент. То есть сначала я подумала, что это орнамент, но, приглядевшись...
– Это что, кролики? – поинтересовалась я, косясь на гравировку.
– Только один с этой стороны, – ответил Калеб, показывая поближе вторую сторону, где я рассмотрела стилизованного волка, бегущего по кольцу. – Я почитал немного. Ты знала, что кролики могут выжить почти в любом климате? В пустыне, в тундре, в лесу. И в большинстве культур они являются символами обновления, ведь ты можешь на них положиться: каждую весну непременно появится целое поколение новых маленьких кроликов.
– Не думаю, что мне нравятся такие подробности, Калеб, переходи к делу.
Он продолжил, как если бы я не перебивала его проповедь о природе.
– Так что сначала я называл тебя кроликом, потому что ты все время сбегала, и это было нехорошо с моей стороны. Но еще ты легко приспосабливаешься к новой обстановке, находчива, встаешь даже после сильных ударов и продолжаешь бороться. Обновление, Тина. Новое начало.
– Я поняла. Только часть про плодовитость опусти, когда будешь семье пересказывать историю, как делал мне предложение, ладно?
Калеб усмехнулся и постарался закрепить успех и добиться своего в еще одном пожелании:
– Боюсь, мне придется настаивать на совместном принятии душа в неограниченных количествах и субботах голышом.